20 ноября 2015г умер Валентин Устинов.
***
Напои меня стихами
до предела, до безумья.
Может быть, однажды утром
я проснусь – и не умру я.
А проснусь – весёлым чудом, ничего не знавшим в жизни.
А навстречу счастьем алым мне в лицо калина брызнет.
Ничего ещё не зная – ни любови и ни горя, –
удивлюсь: «Смотри, какая тень лежит на косогоре!»
***
Странно мне жить –
Понимая, что я умираю.
Странно мне жить –
Закаляя себя по утрам.
Странно мне жить –
Задыхаясь от жажды по жизни.
Странно мне жить –
Не жалея ни капли себя…
ПОЛЁТ ЯБЛОКА
Овальный дождь упал внезапно так –
как будто яблоко ударило о землю.
Отец сверкнул глазами в небо:Внемлю!
Набросил парусину на верстак
и побежал под яблоню, где был
шалаш из трав и будулья заборов.
И мать к нему прильнула:
Не забыл указ о запрещении абортов?
(А был такой указ в тридцать седьмом.)
Отец вздохнул: Указами достали…
И рассмеялся: О великий Сталин!
Сумел он дочкой осчастливить дом.
Ты думаешь, что всё же будет дочка? –
вздохнула мама. Путь любви един.
Опять я набухать начну, как почка.
А вдруг у нас родится Валентин?
Мне снится по ночам:
сквозь листья звёзд
и ветви галактических спиралей
летит земля из непомерных далей
и путь её непостижим и прост.
Мне кажется – я помню первый день.
И шквал – создавший яблоко в полёте.
И как отец сверкающую тень
поймал в ладонь почти что на излёте.
Ел яблоко – вонзая в кожуру
весёлые искрящиеся зубы.
Смеялась мать:
Ты ешь – как пьёшь жару,
в которой грозы, яблони и зубры.
Ты счастлив?Он? Он оглянулся: жизнь!
Он сеет жизнь и взращивает всходы.
Меня не зная, он в меня вложил
вот это счастье,что кипит, дрожит,
цветёт и вянет, вновь цветёт, бежит,
хохочет, стонет, множится, кружит
густым многообразием природы.
Отец и мать…
Я набухал уже
той самой пресловутой дивной почкой.
Мой первый день катал с дождями бочки
и гром держал на радугах вожжей.
Я видел, как поморщился отец,
как яблочный огрызок кинул в лужу:
Не яблоко покуда, а сырец.
Жаль, что сорвалось – загубило душу.
Мать в удивленьи приоткрыла веки.
Он пояснил: А семя – что душа.
Душа же зреет в каждом человеке
до спелости, сквозь годы, не спеша.
Как хорошо сказал, – вздохнула мама.
Вот бы дожить до спелости души.
Отец примолк, но возразил упрямо:
Ты вот что, не загадывай-ка драмы.
Надеждой опасения круши.
Они не знали – я сегодня знаю:
мать начинала свой последний год.
Отец же пронесёт победы знамя
путями битв, отваги и невзгод.
В сорок седьмом на десять лет осудят.
В сорок девятом в лагерях умрёт.
Меня же вынянчат – спасибо! – люди.
Душевный всё же на земле народ.
Гляжусь в семидесятую зарю.
И вот, зачатый в счастии, без гнева
парю сквозь крону родового древа –
как яблоко созревшее парю.
Лечу сквозь годы, чтоб упасть на землю.
И стать землёй. И яблоком земли
лететь туда, что всё и вся объемлет,
что всё перерождение приемлет,
творит, ликует, страждет и болит.
Земные грозы. Холод звёздной дрожи.
Мать и отец!
А жизнь так хороша…
И лишь одно воистину тревожит:
успеет ли созреть моя душа?
Вот яблоко: его румяный бок
кипит земным здоровием ранета.
И я держу в руках,
как зрелый бог,
и спелый плод, и юную планету.
Другие статьи в литературном дневнике:
