***
1 <22-го сентября 1923 г.> ...Арлекин! — Так я Вас окликаю. Первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть — Пьеро!1 Я в первый раз люблю счастливого, и может быть в первый раз ищу счастья, а не потери, хочу взять, а не дать, быть, а не пропасть! Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было. Силу любить не всю меня — хаос! — а лучшую меня, главную меня. Я никогда не давала человеку права выбора: или всё — или ничего, но в этом всё — как в первозданном хаосе — столько, что немудрено, что человек, пропадал в нем, терял себя и в итоге меня... Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли. О, землю я и до Вас любила: деревья! Всё любила, всё любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми! Отсюда сознание: не — женщина — дух! Не жить — умереть. Вокзал.
Вы—мое спасение и от смерти и от жизни, Вы—Жизнь (Господи, прости меня за это счастье!)
Милый, ты сейчас идешь по большой дороге, один, под луной. Теперь ты понимаешь, почему я тебя остановила на: любовь — Бог. Ведь это же, точно этими же словами, я тебе писала вчера ночью, перечти первую страницу письма. Я тебя люблю. Друг, не верь ни одному моему слову насчет других. Это — последнее отчаяние во мне говорит. Я не могу тебя с другой, ты мне весь дорог, твои губы и руки так же, как твоя душа. О, ничему в тебе я не отдаю предпочтения: твоя усмешка, и твоя мысль, и твоя ласка — всё это едино и неделимо, и не дели. Не отдавай меня (себя) зря. Будь мой. Беру твою черную голову в две руки. Мои глаза, мои ресницы, мои губы (о, помню! Начало улыбки! Губы чуть раздвинутся над блеском зубов: сейчас улыбнетесь: улыбаетесь!) Друг, помни меня. Я не хочу воспоминаний, не хочу памяти, вспоминать то же, что забывать, руку свою не помнят, она есть. Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне даешь, что ты мне дал, мне никто не дает, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой.
Прочти и вспомни. Закрой глаза и вспомни. Твоя рука на моей груди, — вспомни. Прикосновение губ к груди <...>* Друг я вся твоя.
М. * Три слова зачеркнуто. <23-го сентября 1923 г.> <…>Сегодня буду читать Вам Волконского. Чувство, что это — на каком-то другом языке — я писала. Вся разница в языке. Язык — примета века. Суть — Вечное. И потому — полная возможность проникновения друг в друга, вопреки розни языка. Суть перекрикивает язык. То же, что Волконский на старомодно-изысканном своем, державинско-пушкинском языке — о деревьях, то же — о деревьях — у Пастернака и у меня — на языке своем. Очную ставку, — хотите? Каким чудом Волконский ПОНИМАЕТ и меня и Пастернака, он, никогда не читавший даже Бальмонта?! (Радзевич, Радзевич, дело не в стихотворной осведомленности! Вы к Rilke не были подготовлены, Rilke пришел и взял Вас, поэты — это захватывает, к ним не готовятся и с ними не торгуются!) От писем Волконского во мне удивительный покой. Точно дерево шумит. Поймите меня в этой моей жизни <...> М. 3 Прага, 23-го Декабря 1923 г.1 Мой родной, Я не напоминаю Вам о себе (Вы меня не забыли!) я только не хочу, чтобы Ваши праздники прошли совсем без меня. Расставшись с Вами во внешней жизни, не перестаю и не перестану — Впрочем, Вы все это знаете. МЦ. А на прилагаемую мелочь — не сердитесь (не сердитесь?) право выручить Вас — мне, и Вам — меня, это жалкое право мы ведь сохраняем? Буду думать о Вас все праздники и всю жизнь. Родзевич* Константин Болеславович (1895—1988) — участник гражданской войны; окончил в Праге юридический факультет Карлова университета. С 1926 г. жил во Франции. Герой «Поэмы Горы» и «Поэмы Конца». Подробнее см. комментарии к «Поэме Горы» в т. 3. В РГАЛИ, в архиве М. И. Цветаевой, хранятся более тридцати ее писем к К. Б. Родзевичу. Архив, как известно, по воле А. С. Эфрон закрыт до 2000 г. Мы располагаем лишь копиями двух неполных писем полученными от В. Б. Сосинского, который в 1960 г. привез все эти письма из Франции в Россию. Печатаются по указанным копиям.
1 Пьеро— традиционный персонаж народного театра (итал., фр.), отличающийся простодушием и глупостью. Арлекин — его счастливый соперник. 2 Ср. с высказыванием К. Б. Родзевича: «От быта она страдал конечно, но ей нужен был не быт, а организация жизни, порядок в жизни. Она страдала от невозможности осуществления всех своих стремлений». (В. Лосская. С. 90).
1 Письмо переплетено К. Б. Родзевичем вместе с оттиском «Поэмы Конца» из сборника «Ковчег». * Цветаева иногда писала Радзевич.
(Источник: Марина Цветаева. Собрание сочинений: В 7 т. М.: «Эллис Лак»,
© Copyright: Наталия Бабанова, 2017.
Другие статьи в литературном дневнике:
|
