***Привелось мне на курсе третьем-четвёртом присутствовать на известных «четвергах» Э. Балашова (однокурсница привела за компанию). С детства помню его стихотворения. Незрелой детской душой уже тогда почувствовала: это – поэзия, вдумчивая, мудрая, острая, тонко схваченная на лету. Читала, что в поэзию он ушёл из химического института; как и все известные поэты, был для меня силой далёкой и заочно уважаемой. Пришла. Послушала. И вот что меня поразило. Большинство из его московского семинара люди взрослые, даже старые, любители, стихи разные, интересные и пустые, смелые и никакие – не в этом суть. Себя я до сих пор отношу именно к ним – любителям. Но так как профессионалы с его семинара, окончившие институт, ВЛК несколько лет назад, оказались настолько бездарны, что я невольно открыла рот: «Как такой человек мог доучиться, он невменяем…» Одна поэтесса написала в стихе о Байкале (не будучи на озере ни разу – но не это беда), что я почувствовала себя оскорблённой за всю Сибирь. Она растянула этот скулёж на несколько страниц (красная цена ему – две-три строфы). Человек окончил институт четыре года назад. Сказала ей это в лицо. Другой цинично высмеял традиционную поэзию (деревня, родина, душа) и заявил, ничтоже сумняшеся, что люди вроде Рубцова и Есенина пестрожопые щеглы отечественной словесности (он, видимо, корифей). Не стала дискутировать с ним на людях; лишь на улице намекнула на причину падения Рима – пресыщенность, отсутствие внутренней душевной жизни, природная неспособность быть человеком. Намёка не понял, тем более не отнёс на свой счёт, остался при своём мнении. А ведь я знаю, что есть иные москвичи – трезвомыслящие, добрые, профессионально чувствующие поэзию, музыку и т. п. Общее впечатление от Балашова: несдержанный, хамоватый человек, хотя говорит много правильного и ценного. Что болен, - знаю, сочувствую, но оправдать не могу. Своим хамством он отвращает от себя молодёжь и вредит ей: кому, если не ему, знать, что люди сочиняющие часто намного более чувствительны, чем это положено человеку, и каждый такой плевок может смять ростки в творческом сознании, которые гибнут от малейшего сквозняка. Пыталась оправдать его для себя, но, как и Распутина, не могу. Больше не пошла к нему, как отрезало, хотя неоднократно звал. Чувствую, что выделил меня из «чужих» семинаристов, заглядывающих к нему на огонёк, но меня такое доверие не радует и мне оно не нужно. © Copyright: Юлия Бутакова, 2012.
Другие статьи в литературном дневнике: |
