Рецензии на произведение «Подборка 2013»
На странице отображаются все рецензии к этому произведению в обратном порядке, с 7 по 1
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Показывать в виде списка | Развернуть сообщения
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Стих ваш просто прекрасен.
Сергей Лутков 24.04.2022 08:58 • Заявить о нарушении
Стих ваш просто прекрасен.
Сергей Лутков 24.04.2022 08:58 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Отличная подборка, Нина! Прочитала с большим интересом.
"Свой плед другому уступить не вправе,
Там каждый тянет бархат на себя
И каблучками тараканов давит" – как глубоко и как мудро сказано!!!
С теплом и добрыми пожеланиями,
Ирина Владимировна Архипова 29.07.2016 20:20 • Заявить о нарушении
Отличная подборка, Нина! Прочитала с большим интересом.
"Свой плед другому уступить не вправе,
Там каждый тянет бархат на себя
И каблучками тараканов давит" – как глубоко и как мудро сказано!!!
С теплом и добрыми пожеланиями,
Ирина Владимировна Архипова 29.07.2016 20:20 • Заявить о нарушении
Спасибо, Ирина, что вы меня услышали!
И Вам вдохновения и удач!
Нина Лёзер 30.07.2016 00:25 Заявить о нарушении
И Вам вдохновения и удач!
Нина Лёзер 30.07.2016 00:25 Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Макс Волошин и хайкай
(Японность некоторых текстов и живописных экранов кисти Максимилиана Волошина)
«Возлюби просторы мгновенья...»
Сквозь серебристые туманы
Лилово-дымчатые планы
С японской лягут простотой
Этот эпиграф и строфа, похожая на хокку-сясэй (зарисовка), подталкивает нас увидеть и взвесить озападненность М.А. Волошина как восточноевропейца Серебряного века. В то звонкое время и французские, и британские, и испанские писатели и художники были очарованы искусством хайкай (японские гравюры-хайга, минималистская поэзия хокку, или хайку и сэнрю, а также и рэнку-коллективная игра ассоциаций с темами-маэку). Российские поэты в трансформирующейся империи были, как почти всегда, подвержены веяниям из «хороших стран». В данном случае, веяниям с Дальнего Востока, долетавшими, однако, с нормандско-норманского Запада
Флюгерность З. Гиппиус, А. Белого, К. Бальмонта и других культуртрегеров и талантов прослеживается легко. Да и вообще, согласно Стравинскому, ежели твой стиль узнают, то это плохо. Царить в творчестве должно «постоянное обновление».
Валерий Брюсов устроил день хайкай в своём расписании зачинов в направляемой им поэзии.
Николай Гумилёв в своих изысках сподобился черкнуть хокку.
И Ариадна Эфрон легко выдохнула превосходный образец амальгамы хокку и классической русской версификации:
корни сплелись
ветви сплелись
лес любви.
Согласно В. Г. Белинскому “Вся русская литература—
это пересадок” (1).
Но не надо тушеваться. Ученик может превзойти учителя.
(Японские мастеровые—прекрасный пример; их технологии стоят зачастую выше, чем соответствующие предтечи, сработанные умельцами в нордической Европе и Cеверной Америке.)
Необходимо напомнить, что «большое влияние на становление Волошина-художника оказало знакомство с работами классиков японской гравюры—Утамаро и Хокусаи, с чьими произведениями Волошин познакомился, работая в парижской Национальной библиотеке, в Галерее эстампов» (2).
Та же объёмистая книга Геннадия Пархоменко может послужить нам и в нескончаемом дискурсе, посвящённом попыткам как-то определить жанр хайку. Этим занимаются авторы, редакторы и критики, окопавшиеся в перелесках минималистской поэзии и на лугах коротких сентенций и афоризмов. И это не только перетягивание каната; происходят самые настоящие войнушки хайкушек на полях прививаемого жанра.
Я хочу подключить прозорливость Волошина к сегодняшнему состоянию дел в интерконтинентальном жанре хайкай.
В 1910 году в альманахе Аполлон Максимилиан Волошин приводит творческий принцип Анри де Ренье —"воссоздать, обессмертить в себе самом и вне себя убегающие мгновения" (2). Вот так так, ведь это и есть одно из определений традиционного хокку, так называемый "момент хайку" и на русском, и на французском, и на английском. У Волошина "сам принцип художественного закрепления текущего мгновения, выхваченного из калейдоскопа жизни, восходит к эстетическим основам импрессионизма.” Однако в большей степени Максимилиана привлекает "логический переход от импрессионизма к символизму; впечатление одно говорит о внутренней природе нашего "я". Мир, опрозраченный сознанием человеческого "я", становится одним символом". Вот как широко и глубинно понимает Макс Волошин символизм: «Быть символистом—значит, в обыденном явлении жизни провидеть вечное, провидеть одно из проявлений музыкальной гармонии мира.»
Господа-товарищи, а ведь это и есть интеграл сильного хокку, которое не так легко поймать и изящно зафиксировать.
"Здесь лишь одна дорога—от преходящего к вечному ", постулирует Макс (2).
Разберём, в качестве примера, самое знаменитое хокку (на английском существует более ста переводов его, на русском—уже дюжина, на иврите—пять-шесть).
старый пруд
лягушка сигает в него
вот и всплеск
Всё преходящее для поэта (в данном случае, для старояпонского хайдзина Басё) есть напоминание, а все обыденные реальности будничной жизни, просветлённые напоминанием, становятся символами.
Закреплённый момент прыжка, согласно бодлеровскому «лесу символов», переводит материальность и неповторимость поступка ляги в «смутное и противоречивое единство» невидимого мира. Синестезия этой трансформации является в двух ипостасях. Для японцев—созвучие слов «лягушка» и «возвращение», тишина космоса и другие аллюзии, для евразийцев—отражение доставшейся нам странной Вселенной, в старении и случайности которой мы участвуем—по мере удачи— в течение отведённой каждому из нас наносекунды.
И Волошин чеканит: "Поэтому, по существу своему символизм ясен и прозрачен и, если он является иногда запутанным, тёмным, то это не вина символизма, а вина либо плохого поэта, либо невнимательного читателя" (2).
Вот и в хорошем хокку есть не только новое наблюдение природы, но и, непременно, философия:
...местом старой бойни,
сокрытым чащею
разросшихся цветов (3).
Эта короткая распечатка перекликается с классической словесностью далёкого Япан-острова:
Летние травы—
это всё, что осталось от грёз
воинов павших (4).
В то же время Волошин убеждён, что “символизм неизбежно зиждется на реализме и не может существовать без опоры на него”.
Сам Максимилиан Александрович Волошин в анкете начала 20-х годов указывал свой род занятий как «художник», хотя и его тогдашний круг, и мы, благодарные потомки, ценим его не в меньшей, если не в большей степени, как художника слова (5). На одном из сайтов виртуально висит оценка «А его акварельные пейзажи похожи на строгие и точные стихи» (6).
И, на самом деле, наш коктебельский гуру преуспел не только в сопредельных искусствах, но и на их границах, и в общих сферах влияния. Его строки конгруэнтно проступают—явно и неявно— на сильно витражированных видах как бы нашего мира, оволошиненного уникальной камерой-обскурой Макса (зачастую, это версии контуров Карадага и его окрестностей, переходящих в степь по дороге к Киммериону).
Согласно книге Г. Ф. Пархоменко, Максимилиан Волошин подчёркивал, что его стихи на акварелях не являются названиями изображений. В своём письме к Ю. Л. Оболенской, Волошин писал: «Возникающий стих вовсе не описывает видимый пейзаж, но загорается от него... Здесь главное стих, акварель служит только музыкальным аккомпанементом... Я очень против параллелизма искусств... Надо искать симфонического, а не унисонного сочетания».
В Государственном музее литературы (Москва) есть его невыцветающий зелёно-синий залив с серо-чёрными цепями холмов и гор под пенным небом— дар Юлии Леонидовне Оболенской в 1928 году. "...И горький дух полыни и горечь волн— останутся во мне..." Мы не видим степных трав на этой акварели, как можно было бы предположить. Нет повтора визуального образа и «речёвки» как это практикуется во многих изданиях детских книг, в индустрии поздравительных открыток и во многих подражаниях хайга и на Западе, и на Балканах, и в России.
Более удачный пример находится в феодосийской галерее Айвазовского— "Наш путь ведёт к божницам Персефоны". Храмы, жертвенники или aлтари не просматриваются на этой двумерной, нет, трёхмерной, феерии склонов, скал и бухт. Графологическая надпись придаёт этой квази-хайга нашего выдающегося синтезатора четырёхмерность, ведь путь—это и ускоряющееся время.
Волошин сумел намного раньше японских и европейских мастеров и критиков дать наиважнейшее уточнение жанру хайга, распространяемому элитарной когортой каллиграфистов, рисовальщиков, виртуозов кисти и фотографов в Японии, России, Украине, Румынии и англо-германских странах (7).
Надо здесь упомянуть всё же, что многие хайга (то есть комбинации пейзажей и почерка) Волошина, представленные в роскошной книге о Феодосии, носят отпечаток буквального соответствия текста и деталей пейзажа (8).
Например, строка "крутые завитки облаков" на одной из иллюстраций «объяснена» тугими изгибами на пугающем небе пейзажа кисти раннего Максимилиана. Выбор составителей, возможно, диктовался линией наименьшего сопротивления читающей публики; нужны некоторые усилия, чтобы вчитаться и донести кредо Волошина.
Сам Макс Волошин не сразу пришёл к идее многомерного произведения, включающего картину с начертанной на ней же фразой или цитатой, аппроксимирующей лаконичность хокку или маэку.
C наступлением велеречивого периода панорамных поэм, волошинские вкраплённые хайку пропадают, оставляя лишь отдельные сцинтиллы послесвечения:
маслины и сады,
и лилии
убогой Галилеи
(17 слогов, хайку с нарочито выделенным словом).
В 2000 году, в результате исследования хайковости (хокковости) множества текстов—и на английском, и на русском—мне показалось полезным установить критерий: «Чем более знаменит автор, тем больше в его строках хайковых единиц» (9, 10).
Есть и исключения, но они подтверждают правило.
Для повышения читабельности, сопереживания и сопутствующей известности пиитам нужна природа, времена года и стыки стихий.
Интересно отметить, что существует сильная ландшафтная корреляция между сейсмически активной Японией и вулканическим Восточным Крымом (и Палестиной) с точки зрения пейзажа, древностей и эпических событий с участием мифологизированных героев. Выбор офранцуженного и слегка объяпоненного Волошина с подачи его ливонской матери пал так провиденциально на Киммерию в её фокальной части... Похожие Левант и Южная Калифорния были очень далеки от России, дальше самой Японии.
Вот квинтэссенциальные японески из стихотворений нашего немеркнущего литератора и признанного волхва (11, 12, 13):
Мой лёгкий путь сквозь лунные туманы
(моноку, 10 слогов)
Ртутный отблеск
и сиянье
Оссиановских ночей
(минималистское трёхстишие, 15 слогов)
Над замирающим Парижем
Плывет весна...
и не весна.
Весна, 1915 г. ( фраза а ля хокку, 17 слогов)
вьёмся
солнечной пылью повиты
над огнём золотого цветка
(размеренные строки со стратегическими хайковыми паузами, 19 слогов)
Нам не ступать по синим лунным льнам
(моноку, 10 слогов).
Очень хайковый сонет «Полдень» дарит нам классическую картинку—сясэй о шести-семи-шести слогах:
Белеет молочай.
Пласты размытой глины
Искрятся грифелем
Зус Вайман 10.08.2015 23:10 • Заявить о нарушении
Макс Волошин и хайкай
(Японность некоторых текстов и живописных экранов кисти Максимилиана Волошина)
«Возлюби просторы мгновенья...»
Сквозь серебристые туманы
Лилово-дымчатые планы
С японской лягут простотой
Этот эпиграф и строфа, похожая на хокку-сясэй (зарисовка), подталкивает нас увидеть и взвесить озападненность М.А. Волошина как восточноевропейца Серебряного века. В то звонкое время и французские, и британские, и испанские писатели и художники были очарованы искусством хайкай (японские гравюры-хайга, минималистская поэзия хокку, или хайку и сэнрю, а также и рэнку-коллективная игра ассоциаций с темами-маэку). Российские поэты в трансформирующейся империи были, как почти всегда, подвержены веяниям из «хороших стран». В данном случае, веяниям с Дальнего Востока, долетавшими, однако, с нормандско-норманского Запада
Флюгерность З. Гиппиус, А. Белого, К. Бальмонта и других культуртрегеров и талантов прослеживается легко. Да и вообще, согласно Стравинскому, ежели твой стиль узнают, то это плохо. Царить в творчестве должно «постоянное обновление».
Валерий Брюсов устроил день хайкай в своём расписании зачинов в направляемой им поэзии.
Николай Гумилёв в своих изысках сподобился черкнуть хокку.
И Ариадна Эфрон легко выдохнула превосходный образец амальгамы хокку и классической русской версификации:
корни сплелись
ветви сплелись
лес любви.
Согласно В. Г. Белинскому “Вся русская литература—
это пересадок” (1).
Но не надо тушеваться. Ученик может превзойти учителя.
(Японские мастеровые—прекрасный пример; их технологии стоят зачастую выше, чем соответствующие предтечи, сработанные умельцами в нордической Европе и Cеверной Америке.)
Необходимо напомнить, что «большое влияние на становление Волошина-художника оказало знакомство с работами классиков японской гравюры—Утамаро и Хокусаи, с чьими произведениями Волошин познакомился, работая в парижской Национальной библиотеке, в Галерее эстампов» (2).
Та же объёмистая книга Геннадия Пархоменко может послужить нам и в нескончаемом дискурсе, посвящённом попыткам как-то определить жанр хайку. Этим занимаются авторы, редакторы и критики, окопавшиеся в перелесках минималистской поэзии и на лугах коротких сентенций и афоризмов. И это не только перетягивание каната; происходят самые настоящие войнушки хайкушек на полях прививаемого жанра.
Я хочу подключить прозорливость Волошина к сегодняшнему состоянию дел в интерконтинентальном жанре хайкай.
В 1910 году в альманахе Аполлон Максимилиан Волошин приводит творческий принцип Анри де Ренье —"воссоздать, обессмертить в себе самом и вне себя убегающие мгновения" (2). Вот так так, ведь это и есть одно из определений традиционного хокку, так называемый "момент хайку" и на русском, и на французском, и на английском. У Волошина "сам принцип художественного закрепления текущего мгновения, выхваченного из калейдоскопа жизни, восходит к эстетическим основам импрессионизма.” Однако в большей степени Максимилиана привлекает "логический переход от импрессионизма к символизму; впечатление одно говорит о внутренней природе нашего "я". Мир, опрозраченный сознанием человеческого "я", становится одним символом". Вот как широко и глубинно понимает Макс Волошин символизм: «Быть символистом—значит, в обыденном явлении жизни провидеть вечное, провидеть одно из проявлений музыкальной гармонии мира.»
Господа-товарищи, а ведь это и есть интеграл сильного хокку, которое не так легко поймать и изящно зафиксировать.
"Здесь лишь одна дорога—от преходящего к вечному ", постулирует Макс (2).
Разберём, в качестве примера, самое знаменитое хокку (на английском существует более ста переводов его, на русском—уже дюжина, на иврите—пять-шесть).
старый пруд
лягушка сигает в него
вот и всплеск
Всё преходящее для поэта (в данном случае, для старояпонского хайдзина Басё) есть напоминание, а все обыденные реальности будничной жизни, просветлённые напоминанием, становятся символами.
Закреплённый момент прыжка, согласно бодлеровскому «лесу символов», переводит материальность и неповторимость поступка ляги в «смутное и противоречивое единство» невидимого мира. Синестезия этой трансформации является в двух ипостасях. Для японцев—созвучие слов «лягушка» и «возвращение», тишина космоса и другие аллюзии, для евразийцев—отражение доставшейся нам странной Вселенной, в старении и случайности которой мы участвуем—по мере удачи— в течение отведённой каждому из нас наносекунды.
И Волошин чеканит: "Поэтому, по существу своему символизм ясен и прозрачен и, если он является иногда запутанным, тёмным, то это не вина символизма, а вина либо плохого поэта, либо невнимательного читателя" (2).
Вот и в хорошем хокку есть не только новое наблюдение природы, но и, непременно, философия:
...местом старой бойни,
сокрытым чащею
разросшихся цветов (3).
Эта короткая распечатка перекликается с классической словесностью далёкого Япан-острова:
Летние травы—
это всё, что осталось от грёз
воинов павших (4).
В то же время Волошин убеждён, что “символизм неизбежно зиждется на реализме и не может существовать без опоры на него”.
Сам Максимилиан Александрович Волошин в анкете начала 20-х годов указывал свой род занятий как «художник», хотя и его тогдашний круг, и мы, благодарные потомки, ценим его не в меньшей, если не в большей степени, как художника слова (5). На одном из сайтов виртуально висит оценка «А его акварельные пейзажи похожи на строгие и точные стихи» (6).
И, на самом деле, наш коктебельский гуру преуспел не только в сопредельных искусствах, но и на их границах, и в общих сферах влияния. Его строки конгруэнтно проступают—явно и неявно— на сильно витражированных видах как бы нашего мира, оволошиненного уникальной камерой-обскурой Макса (зачастую, это версии контуров Карадага и его окрестностей, переходящих в степь по дороге к Киммериону).
Согласно книге Г. Ф. Пархоменко, Максимилиан Волошин подчёркивал, что его стихи на акварелях не являются названиями изображений. В своём письме к Ю. Л. Оболенской, Волошин писал: «Возникающий стих вовсе не описывает видимый пейзаж, но загорается от него... Здесь главное стих, акварель служит только музыкальным аккомпанементом... Я очень против параллелизма искусств... Надо искать симфонического, а не унисонного сочетания».
В Государственном музее литературы (Москва) есть его невыцветающий зелёно-синий залив с серо-чёрными цепями холмов и гор под пенным небом— дар Юлии Леонидовне Оболенской в 1928 году. "...И горький дух полыни и горечь волн— останутся во мне..." Мы не видим степных трав на этой акварели, как можно было бы предположить. Нет повтора визуального образа и «речёвки» как это практикуется во многих изданиях детских книг, в индустрии поздравительных открыток и во многих подражаниях хайга и на Западе, и на Балканах, и в России.
Более удачный пример находится в феодосийской галерее Айвазовского— "Наш путь ведёт к божницам Персефоны". Храмы, жертвенники или aлтари не просматриваются на этой двумерной, нет, трёхмерной, феерии склонов, скал и бухт. Графологическая надпись придаёт этой квази-хайга нашего выдающегося синтезатора четырёхмерность, ведь путь—это и ускоряющееся время.
Волошин сумел намного раньше японских и европейских мастеров и критиков дать наиважнейшее уточнение жанру хайга, распространяемому элитарной когортой каллиграфистов, рисовальщиков, виртуозов кисти и фотографов в Японии, России, Украине, Румынии и англо-германских странах (7).
Надо здесь упомянуть всё же, что многие хайга (то есть комбинации пейзажей и почерка) Волошина, представленные в роскошной книге о Феодосии, носят отпечаток буквального соответствия текста и деталей пейзажа (8).
Например, строка "крутые завитки облаков" на одной из иллюстраций «объяснена» тугими изгибами на пугающем небе пейзажа кисти раннего Максимилиана. Выбор составителей, возможно, диктовался линией наименьшего сопротивления читающей публики; нужны некоторые усилия, чтобы вчитаться и донести кредо Волошина.
Сам Макс Волошин не сразу пришёл к идее многомерного произведения, включающего картину с начертанной на ней же фразой или цитатой, аппроксимирующей лаконичность хокку или маэку.
C наступлением велеречивого периода панорамных поэм, волошинские вкраплённые хайку пропадают, оставляя лишь отдельные сцинтиллы послесвечения:
маслины и сады,
и лилии
убогой Галилеи
(17 слогов, хайку с нарочито выделенным словом).
В 2000 году, в результате исследования хайковости (хокковости) множества текстов—и на английском, и на русском—мне показалось полезным установить критерий: «Чем более знаменит автор, тем больше в его строках хайковых единиц» (9, 10).
Есть и исключения, но они подтверждают правило.
Для повышения читабельности, сопереживания и сопутствующей известности пиитам нужна природа, времена года и стыки стихий.
Интересно отметить, что существует сильная ландшафтная корреляция между сейсмически активной Японией и вулканическим Восточным Крымом (и Палестиной) с точки зрения пейзажа, древностей и эпических событий с участием мифологизированных героев. Выбор офранцуженного и слегка объяпоненного Волошина с подачи его ливонской матери пал так провиденциально на Киммерию в её фокальной части... Похожие Левант и Южная Калифорния были очень далеки от России, дальше самой Японии.
Вот квинтэссенциальные японески из стихотворений нашего немеркнущего литератора и признанного волхва (11, 12, 13):
Мой лёгкий путь сквозь лунные туманы
(моноку, 10 слогов)
Ртутный отблеск
и сиянье
Оссиановских ночей
(минималистское трёхстишие, 15 слогов)
Над замирающим Парижем
Плывет весна...
и не весна.
Весна, 1915 г. ( фраза а ля хокку, 17 слогов)
вьёмся
солнечной пылью повиты
над огнём золотого цветка
(размеренные строки со стратегическими хайковыми паузами, 19 слогов)
Нам не ступать по синим лунным льнам
(моноку, 10 слогов).
Очень хайковый сонет «Полдень» дарит нам классическую картинку—сясэй о шести-семи-шести слогах:
Белеет молочай.
Пласты размытой глины
Искрятся грифелем
Зус Вайман 10.08.2015 23:10 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Нина,очень понравилась подборка - хорошие у тебя стихи, добрые.
Я предлагаю участвовать в нашем международном конкурсе:
http://www.stihi.ru/2014/02/01/3972
у тебя как раз стихов, сколько нужно.
Может подумаешь, поддержишь нашу русскую поэзию в Казахстане.
С днём Святого Валентина тебя. Люблю твои стихи и общение с тобой.
Счастья, здоровья и благополучия! Анатолий.
Анар Лизари 14.02.2014 17:56 • Заявить о нарушении
Нина,очень понравилась подборка - хорошие у тебя стихи, добрые.
Я предлагаю участвовать в нашем международном конкурсе:
http://www.stihi.ru/2014/02/01/3972
у тебя как раз стихов, сколько нужно.
Может подумаешь, поддержишь нашу русскую поэзию в Казахстане.
С днём Святого Валентина тебя. Люблю твои стихи и общение с тобой.
Счастья, здоровья и благополучия! Анатолий.
Анар Лизари 14.02.2014 17:56 • Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Нина,очень понравилась подборка - хорошие у тебя стихи, добрые.
Я предлагаю участвовать в нашем международном конкурсе:
http://www.stihi.ru/2014/02/01/3972
у тебя как раз стихов, сколько нужно.
Может подумаешь, поддержишь нашу русскую поэзию в Казахстане.
С днём Святого Валентина тебя. Люблю твои стихи и общение с тобой.
Счастья, здоровья и благополучия! Анатолий.
Анар Лизари 14.02.2014 17:56 • Заявить о нарушении
Нина,очень понравилась подборка - хорошие у тебя стихи, добрые.
Я предлагаю участвовать в нашем международном конкурсе:
http://www.stihi.ru/2014/02/01/3972
у тебя как раз стихов, сколько нужно.
Может подумаешь, поддержишь нашу русскую поэзию в Казахстане.
С днём Святого Валентина тебя. Люблю твои стихи и общение с тобой.
Счастья, здоровья и благополучия! Анатолий.
Анар Лизари 14.02.2014 17:56 • Заявить о нарушении
Спасибо, Анатолий!
Рецензия мне по душе.))
За приглашение участвовать в конкурсе благодарю и отказываться не буду.
Соберусь с мыслями до марта, обещаю.
С теплом,
Нина Лёзер 15.02.2014 12:20 Заявить о нарушении
Рецензия мне по душе.))
За приглашение участвовать в конкурсе благодарю и отказываться не буду.
Соберусь с мыслями до марта, обещаю.
С теплом,
Нина Лёзер 15.02.2014 12:20 Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Нина! От души поздравляю Вас с Новым годом!!!
Пусть в Новом году рождаются и сбываются Ваши мечты!!!
Здоровья, радости, удачи и успеха во всех делах!!!
Вера Листопад 04.01.2014 22:02 • Заявить о нарушении
Нина! От души поздравляю Вас с Новым годом!!!
Пусть в Новом году рождаются и сбываются Ваши мечты!!!
Здоровья, радости, удачи и успеха во всех делах!!!
Вера Листопад 04.01.2014 22:02 • Заявить о нарушении
Верочка! Сколько лет, сколько зим!
Но вот, зима пришла и Новый год пришёл. Взаимно желаю всех радостей и благ, здоровья и благополучия.
С январским теплом, )))
Нина Лёзер 04.01.2014 23:16 Заявить о нарушении
Но вот, зима пришла и Новый год пришёл. Взаимно желаю всех радостей и благ, здоровья и благополучия.
С январским теплом, )))
Нина Лёзер 04.01.2014 23:16 Заявить о нарушении
Рецензия на «Подборка 2013» (Нина Лёзер)
Слов нет, на выдохе лишь -"АХ!"
С теплом и улыбком,
Наталия Черкашина 04.01.2014 15:19 • Заявить о нарушении
Слов нет, на выдохе лишь -"АХ!"
С теплом и улыбком,
Наталия Черкашина 04.01.2014 15:19 • Заявить о нарушении
Наташа, рада была Вас порадовать. Неужто удалось?
Спасибо!
Нина Лёзер 04.01.2014 19:54 Заявить о нарушении
Спасибо!
Нина Лёзер 04.01.2014 19:54 Заявить о нарушении