Руслан Албаков-Мяршхи

Родился я в 1962 г., в г. Фрунзе – бывшей столице Кирги-зии. Вырос я в интернациональном поселке – в большинстве турки-месхетинцы, русские, украинцы, немцы, казахи, уйгу-ры, корейцы и наша семья. С детства говорил на трех языках – русском, казахском и турецком. С родным языком были «проблемы» – отец работал «дальнобойщиком» на больше-грузном автомобиле «Колхида» и все время был в команди-ровках, а мать работала бухгалтером в крупной организации МВД, и свободного времени у них было очень мало…
В школе учился не плохо, особенно преуспевал в матема-тике, с тринадцати лет часто замещал преподавателей в па-раллельных и младших классах, и возможно мог бы быть отличником но, было очень много неотложных дел в компа-нии с друзьями…
В вооруженные Силы СА был призван осенью 1980 г., где впервые встретил ингушей, и заметил, что своим темпера-ментом, я совсем от них не отличаюсь, но у меня был единст-венный недостаток, который преследует меня, по сей день - незнание родного языка…
С детства я ни чего не знал о своем народе, кроме того, что мы были невинно обвинены и депортированы. Желая, приблизится к своему народу – ингушам, я ностальгически коллекционировал пластинки, картинки, книги – все, что было связано с Кавказом, для меня это была моя далекая, незнакомая, но горячо любимая Родина. Все положительные качества я приписывал ингушам, и пытался сам, в себе вос-питать достойный характер, чтобы в среде моих друзей вы-звать уважение к своему народу, которого я совсем не знал…
После демобилизации, я впервые приехал домой – на Кав-каз, родители переехали сюда, пока я служил в армии. Здесь в Мочкъий-Юрте, на моей исторической Родине, я столкнулся с родственниками, но они не могли понять моего незнания многих элементарных вещей, которые прививаются с раннего детства …
Столкнувшись с отчуждением, через месяц, я уехал в г. Ленинград, туда, где проходил службу в армии. И решил устраивать свою жизнь самостоятельно, убедившись, что чем дальше ты от своей Родины, тем ближе она твоему сердцу.
В Ленинграде было много интересного и познавательного – книги, музеи, ходил на всевозможные лекции и тематиче-ские показы фильмов во Всероссийском театральном обще-стве (ВТО), занимался самообразованием и собирался посту-пать во МХАТ, но.… Когда в очередной отпуск, весной, я приехал домой, чтобы порадовать своих родных и поделится планами, меня встретила буря негодования и протест. Мне было объявлено, что моя Ленинградская карьера закончи-лась, и чтобы я в кратчайшие сроки рассчитался на работе и приехал на Кавказ.
Делать было нечего, я выполнил волю родителей, о чем жалею до сих пор, и на следующий год в 1986 г. поступил в СОГУ г. Орджоникидзе, на исторический факультет.
Учиться было интересно - много нового в познаниях мест-ного колорита, интересные преподаватели, замечательные сокурсники.
Тогда-то я и начал писать песни. Сначала это были записи мыслей в тетрадь – строчка, две, четыре. Затем они начали обретать рифму и, за рифмой само по себе появлялось музы-кальное содержание. Петь я любил с детства, в четырнадцать, покорив три гитарных аккорда, распевал под нехитрую гар-монию большой, разносторонний репертуар.
В 1988 г. Горисполком г. Орджоникидзе утвердил мой ре-пертуар и дал разрешение на платные концерты. С этого момента началась моя самостоятельная гастрольная деятель-ность.
Дорогу и приключения я любил с детства. Положив в спортивную сумку все самое необходимое, с концертами я отправился в «длительное турне» - Курск, Уфа, Киев, Влади-мир, Москва, Рига, Ленинград, Израиль и т.д..
Программу авторского концерта я составил самостоятель-но – лирика, цыганские напевы, написанные для студенче-ского спектакля «Цыганская гостиная», социальные песни. В сущности, каждая моя песня это определенный этап моей жизни, моего субъективного восприятия и формирования – как личности, гражданина, патриота. Это своего рода испо-ведь перед людьми и перед всем сущим, к которому боль-шинство из нас стремится всю сознательную жизнь…
Яркий период жизни – Израиль. Приехал я туда по госте-вому приглашению, с идеей - по возможности дать несколько концертов, но попал в период вооруженного конфликта меж-ду Ираком и Кувейтом, затем крупномасштабная акция США – «Буря в пустыне». Все авиакомпании мира прекратили свои авиарейсы в «Землю Обетованную».
В населенном пункте, где я остановился, было много ино-странцев со всех континентов – они, как и я не могли улететь домой…
За время общения с ребятами из других стран очень скоро я заговорил на английском языке. И друзей у меня появилось намного больше – знаю точно, что меня с радостью встретят в любой точке планеты.
Вернувшись на Родину в 1991 г. я опять отправился в тур-не но, это была уже совсем другая страна. После августов-ского путча что-то невероятное творилось с «когда-то совет-скими» людьми – экономический хаос, хаос идеологиче-ский…
Моя попытка найти свое место в этом новом неустойчивом и прагматичном мире не увенчалась успехом.
После многих перипетий, личных спадов и подъемов, в 2001 г. я вернулся домой осознанно и окончательно. Для себя сделал вывод – «В поисках истины я скитался по белому свету, искал свое место в этой жизни, и понял - истина таится в душе каждого человека, а свое место человек находит там, где он чувствует глубокую ответственность не только за себя, но и за всех окружающих его людей».
В конце лета 2001 г. в Таргимском ущелье горной Ингу-шетии, в детском оздоровительном лагере «Эрзи», я позна-комился с человеком, который повлиял на коренной перелом моей жизни. Директор мемориального комплекса жертвам репрессий Дозариев Алихан реставрировал древний склеп, который был обстрелян вандалами с вертолета, а я по при-глашению зам. директора детского лагеря Цурова Мухтара устроился на один поток организатором мероприятий для детей.
Каждый вечер, до поздней ночи мы беседовали об исто-рии ингушского народа, Алихан был интересным собеседни-ком, он открыл для меня множество новых граней нашей древней истории, колорита и особенностей ингушской мен-тальности. Время моего контракта подходило к концу. Узнав мою искушенность в истории и неравнодушное отношение к трагедии ингушей в 1944 и 1992 гг., Алихан предложил мне должность научного сотрудника в мемориальном комплексе жертвам репрессий.
В первый раз, когда я подошел к этому величественному монументу, я долго смотрел на него и торжествовал…
Я был в Москве, Санкт-Петербурге, Риге, Вильнюсе, Кие-ве, Иерусалиме и во многих других городах, но нигде не было ничего подобного ингушским башням. Мурат Полонко-ев воплотил в своем ансамбле все архитектурные периоды нашей истории, и этот монумент заслуженно является памят-ником архитектуры.
Коллектив музея мемориала оказался небольшим – не-сколько человек. Моей наставницей стала Мадина Зангиева, научный сотрудник и замечательный человек…
Мадина является своеобразным талисманом музея. Она сама в четыре года от роду была депортирована в Казахстан и знала проблему из первых уст. Гости со всех уголков земного шара, посетившие нашу республику, будут помнить ее мяг-кий голос и красивые черты лица ингушской женщины, ко-торая не жаловалась на трагическую судьбу своего народа, а умело, с материнской рассудительностью рассказывала – как это было…
В 2004 году я узнал, что моя настоящая фамилия Албаков (Мошхой). Я был озадачен, 42 года под чужой фамилией – Оздоев, почему?
Мои дальние родственники рассказали мне, что в 20-ые годы прошлого столетия моего дедушку Магомеда Албакова и трех его братьев преследовали большевики - в период рас-кулачивания. Исраила, старшего брата, мой дед был вторым по возрасту, полгода продержали в тюрьме г. Владикавказа. Али Горчханов, известный революционер того времени, доводился им родственником по матери, используя свои связи и авторитет, помог вытащить из заключения Исраила. Затем, он посоветовал братьям - дать взятку большевистским чиновникам, и поменять свою фамилию на более распро-страненную в то время среди ингушей - Оздоевых, что спас-ло их от верной гибели…
Я занялся собственным расследованием подтверждения истинности своего происхождения. В Госархиве Республики Ингушетия мне любезно предоставили архивные материалы – посемейный список селения Базоркино 1-го участка. Вла-дикавказского округа Терской области, составленные в 1864 и 1886 году.
В начале двадцатого века мой прадед Эльберд и его братья взяли себе фамилию Албаков, как дань уважения к своему дедушке, который этого заслуживал…
Один из моих знакомых задал мне вопрос – чем тебе не нравится фамилия Оздоев? Я ничего не имею против этой фамилии, за 45 лет я к ней даже привык, тем более, что мои предки - выходцы из аула Маьшхе Цоринского ущелья – они Цикмабухой, т.е. Оздой. Если бы мой дедушка сменил свою фамилию по каким-то другим соображениям, без принужде-ния или критической ситуации, то я бы согласился быть Оз-доевым но…
С детства у меня было болезненное чувство справедливо-сти, и начать восстанавливать, ее я решил с себя…
По поводу второй половины фамилии Мяршхи. Дослов-ный перевод названия аула Маьшхе звучит как – «благодат-ный источник» или «благородная вода». В слове «маьшхе» выпал согласный звук «р», как во многих других названиях и топонимах ингушского языка выпадают согласные - эту справку мне дали компетентные люди.
Я человек пишущий и думающий, иногда в печати появ-лялся автограф автора статей с такими же инициалами, как и у меня - Р. Оздоев, но быть чьим-то двойником у меня нет никакого желания. Я допускаю, что может появиться и авто-граф - Р. Албаков, а эта фамилия распространена не только среди ингушей, поэтому я взял фамилию Албаков-Мяршхи, и надеюсь, второй такой фамилии нет…
Сегодня я живу на Родине со своим народом. У меня ин-тересная работа, чувствую себя востребованным, и самое главное то, что я нашел свое место в жизни, среди людей, которыми всю жизнь гордился. Мне всегда везло на хоро-ших, скажу больше – замечательных людей…

Р. Албаков-Мяршхи

Написать личное сообщение    Добавить в список избранных