Утро. Двор. Подъезд 5

Утро. Двор. Пятый подъезд.
Соседка с кофе — и вдруг визг: «Горим!»
Пожарные — в огонь, без слов,
А в окне — чёрный дым, на льду телефон.
Школьный рюкзак у входной двери,
Раскрытый дневник — учитель поставила «три».
А девочка — в шортах, в носках, сидит,
Говорит: «Меня поранили…» — и голос дрожит.

Она — не чудовище. Просто ребёнок.
Просто жизнь ушла в Псевдо реальность,
Просто ей сказали: «Ты — центр вселенной»,
А потом вдруг — «Нет! Ты — не имеешь право быть».

И мир взорвался в тот же миг —
Не из-за ножа. А из-за тишины между строчек.
Между «люблю» и «ты мне мешаешь», между прочим,
Между «иди спать» и «ну ладно, сиди… но только не долго точно?»

Припев
Теперь я — сирота. Но не в смысле «нет родных».
А в смысле — никто не виноват, кроме всех нас — живых.
Вы кричите: «Бейте!», «Сажайте!», «Это зверь, не ребёнок!»
А кто сунул ей в колыбель айфон вместо пелёнок?

Теперь я — сирота. Но не в смысле «нет родных».
А в смысле — никто не виноват, кроме всех нас — живых.
Вы кричите: «Бейте!», «Сажайте!», «Это зверь, не ребёнок!»
А кто сунул мне в колыбель айфон вместо пелёнок?

Куплет 2
Тринадцать лет. Нож в руке — не игрушка.
Мир горит — она в наушниках, всем плевать на эту душу.
Мама не злилась — просила просто быть.
Дочь гнала прочь — просто не хотела видеть.

Мама — не в тренде. Она — как старый плед,
Ты вроде ценишь, но в душу не пускаешь. Нет.
Пожар — не от свечки. Нет.
От боли, что внутри сидит.

Сочинила налёт,
но совесть не соцсеть, она не врёт.
Порезала руки — не для жалости, чтоб смотрелось правдой,
Но правда — мать на полу, она не дочь, а тень над жаждой.

Её не учили плакать. Ей говорили: «Будь сильной!»
А сила — в подписоте, не в словах, сказанных искренне.
Её растили не родители — растил «онижедети»-миф,
Где можно всё, но ничего не стоит, и каждый — сам за свой риф.

Припев
Теперь я — сирота. Но не в смысле «нет родных».
А в смысле — никто не виноват, кроме всех нас — живых.
Вы кричите: «Бейте!», «Сажайте!», «Это зверь, не ребёнок!»
А кто сунул ей в колыбель айфон вместо пелёнок?

Куплет 3
А ведь вчера — другая новость: бабушку в Омске...
Сегодня — Питер, пятый подъезд, и мать на полу плоском.
А завтра — твой двор, твоя дочка, твой сын у окна,
Где вместо «мам» — «отвали», и вместо «я люблю» — «ты мне не нужна».

Вы купили айфон — как пустышку, чтоб не плакал в коляске,
А вырос — не сын, а гость, что в доме считает вас — «вмешательством в личку».
Вы сказали «нельзя» — а он услышал: «ты никто, ты — стена»,
И в стену — нож. Не из злобы. Из боли. Из пустоты. Из «мне не нужна».

«Где вы были, когда мой ребёнок превратился в чужого?
Когда вместо «давай поговорим» — стал «я тебя убью за твой запрет»?
Вы все кричали: «Не бей! Не кричи! Не ломай психику!» —
А кто-то должен был просто спросить: «Ты живой? Или уже — нет?»

Припев
Теперь я — сирота. Но не в смысле «нет родных».
А в смысле — никто не виноват, кроме всех нас — живых.
Вы кричите: «Бейте!», «Сажайте!», «Это зверь, не ребёнок!»
А кто сунул ей в колыбель айфон вместо пелёнок?