Шутка

     Шутка

     – Ольга… – позвал курящий на балконе Дмитрий Евгеньевич проходившую к выходу жену. Женщина нервно приостановилась на оклик, не оглянулась, глаза её сузились.
     – Ты чего это так… Ольга? 
     – Я говорил с Виталием Ильичом сегодня. Он сказал, что встретил тебя у Олимп-клуба.
     – Я знаю, мы с ним поздоровались. Это же мой клуб. 
     – Почему так далеко? Ты раньше ходила на гимнастику на Северной. Когда ты перешла; а мне почему не сказала? Ну да ладно, я не о том. Виталий Ильич видел тебя не одну.
     – О, с Максом. Он тоже член этого клуба. Мы встретились у входа.
     – Виталий Ильич сказал, что, по его мнению, ваша встреча была не случайной.
     – Какие глупости. Чего только люди не придумают. Мы встретились у входа и пошли на занятия.
     – Не пошли.
     – Ну вот, теперь ты, Митя. Что он тебе ещё наврал?
     – Он не наврал. Он зашёл в ателье и смотрел на вас из окна. Он сказал, что как только вы увидели, что он зашёл за угол, вы ушли в другую сторону.
     – Во сука, шпион. Мы никуда не пошли. Я только… Мы только…
     – Ольга, ты завела любовника. Ты меня не проведёшь теперь. Ты порушила семью.
     – Ой-ой-ой… Как высокопарно – порушила. Какое слово отыскал!
     – Мне нечего искать слов. Ты бросила в грязь мою честь.
     – Да-да, честь. Ещё скажи о достоинстве, благородстве.
     – Я скажу. Мы прошли вместе девятнадцать лет. У нас была хорошая семья, у нас хорошие дети и любимые внуки. Все дни и годы я делал всё возможное, чтобы ты была счастлива со мной – дни и ночи, ночи и дни. Я заботился о твоей радости и удовлетворении. У тебя нет повода упрекнуть меня. И его не было у меня.
     – Да, вам мужикам можно, а если женщина, так прямо…
     – И это правда, мужчины неверны чаще, много чаще. Но это, Ольга, не обо мне. С тобой что случилось? Тридцать девять баба ягодка опять? 
     – А чего мне делать из себя старуху? Я красивая женщина.
     – Это правда – ты очень красивая, но и я не урод.
     – Виталий Ильич сказал, что ему лет двадцать. Это молодой человек, скорее мальчишка.
     – Вот уж нет – ему тридцать один.
     – Тридцать один, тридцать один… И он тебя любит.
     – Больше, Макс меня обожает, на руках носит.
     – Ну что ж, на руках я тебя не носил. Правда. 
Мы должны расстаться. Завтра я подам на развод.
     – А что дети скажут?
     – Они уже сказали. Я звонил Майе и говорил с Тимофеем.
     – Уже успел насплетничать.
     – Насплетничать?
     – Да, нечего детей сюда впутывать.
     – А я думал, что мы одна семья. До сегодня так и было.
     – Хорошо, я уйду, но ты об этом ещё пожалеешь. Ой как пожалеешь.
     – Возможно. Но это моё решение. Я же желаю тебе того, что ты сама себе желаешь. Можешь взять всё, что ты хочешь, можешь брать всё.
     – Ой, смотрите, какая благородность. Мне ничего из этого дома не надо. Там у меня всё есть.

     ***

     – Вот и детки мои. Васька, Машка, Полинка, бегите целовать дедушку. Ребята, это же мне такая радость. Вся семья в сборе.
Тимофей и Нина, как у вас, здоровы? Работа, в отпуск когда и куда?
     – Папа, вот об этом мы и пришли. Давай, сядем поговорим. Вася, Полина, Маша идите в ту комнату и закройте дверь. Можете смотреть мультики.
     Садись, папа.
     – Сел, жду… Я жду, Тимофей, или ты, Нина. О чём вы хотите говорить          – говорите. Вам деньги нужны?
     – Нет, папа, о маме.
     – Да, и что я должен знать о ней, Тима?
     – Ей некуда идти.
     – Прошла любовь – звонят колокола.
     – Хуже, папа. Он женился, ну ещё не женился, но свадьба назначена.
     – Понимаю, но у нас об этом с ней был разговор.
     – Ну, знаешь…  
     – Знать не знаю – догадываюсь. И как же это будет? Вы же сами одобрили. На суде она сказала, что не имеет ко мне никаких претензий. Это и в документах есть. Вы хотите посмотреть?
     – Нет, папа, мы не хотим. Но она нам мама, и наши дети её внуки. И, ведь, если по-честному, всё это и квартира были куплены вами вместе.
     – Ну если, как ты, Нина, говоришь по-честному – это так. 
     – Папа, ей некуда идти, она… ты бы только посмотрел на неё.
     – Вот того, Тима, я точно не хочу. На подлость не имею ни жалости, ни уж прощения.
     – Но, папа, Вы же не будете доводить дело до суда.
     – Да, Нина, не буду. Пускай переезжает.
     – Вот как здорово. Мы завтра её и привезём. 
     – Нет, сын, одно условие.
     – Поделить комнаты?
     – Нет, что у нас сегодня – среда? Вы её перевезёте в понедельник или позже, в любой день, когда будет время. Ключ у неё есть? Вот и хорошо.
     – Спасибо, папочка. 
     – Пожалуйста, деточки.

     ***

     – Уж и тяжёлые, мама, у тебя чемоданы. Проходи первая. Папа, папа, ты где? Посмотри там, Нинка, может, спит. 
     – На работе наверное. Ещё не пришёл.
     – Да ты что, на какой ещё работе. Ты не ленись.
     – Посмотрела, всё обошла. Тима, тут что не так.
     – Ты о чём, Нинок?
     – Ну как будто никто не живёт. Смотри как прибрано.
     – Ну так папа…
     – Тима, я на кухне была. Там даже чайника на плите нет. Конверт вот на холодильнике – Нине, Тимофею. Ой страшно.
     – Страшно ей. Дай сюда.
     “Милые, дети, я съехал. Жить и работать буду в Сызрани. Устроюсь – позвоню. Возможно приглашу на свадьбу. Шутка.
     Ваш папа и дедушка.”

     ***