Мёд и вечность

Моё последнее письмо к брату.

Иногда Бог является не в громе и не в огне, а в шепоте. Таким шепотом для меня был ты, брат.

Помнишь наши костры? Мы сидели в сосновой посадке над рекой, а над нами простирался чёрный бархат неба, пронзённый иглами звёзд. Ты, светлый и лёгкий, как сам воздух, разжигал пламя, и в твоих глазах плясали отражения всех огней мироздания. Мы говорили обо всём — от «бизнес-ланчей» до Бога, и зелёная комета, пролетавшая над нами, была нашим личным приветствием от вселенной. Это был мёд. Густой, золотой, сладкий мёд жизни. И я не знал тогда, что вся эта сласть — травы, колышущиеся под ветром, твоя улыбка, наш смех — всё это был Он. Бог. Прекрасная сила, облечённая в плоть нашего братства.

Потом пришла война. Я писал тебе письма, умолял, пытался вытащить. Я сказал тебе: «Ты не погибнешь». Я верил в это. Это была моя молитва, мой щит, который я пытался поставить между тобой и бездной.

Но бездна забрала тебя. И мой мир, наш мир, наш мёд — всё это обратилось в прах и пепел. Я видел тебя в гробу, уставшего и серого, и это был самый страшный контраст с тем светлым мальчиком у костра. Казалось, сама вселенная издевается, показывая, что всё это — любовь, красота, надежда — была лишь жестокой иллюзией.

Но именно тогда, на дне отчаяния, я начал понимать. Горечь потери, эта соль на ранах сердца, была тем самым недостающим ингредиентом. Без неё мёд был бы просто сладкой водой. А так, смешавшись с болью, он стал настоящим. Он приобрёл вкус вечности.

Ты начал приходить ко мне. Не как призрак, а как живой. Во сне, где была берёзовая роща, необычное небо и девушки в белом, чьи лица светились. Я чувствовал там ту самую лёгкость, что была только с тобой. Я видел вдалеке крыши домиков — знак, что тот мир обитаем, что это — Дом. Ты был там. Не тенью, а собой. И я понял, что мои слова «ты не погибнешь» оказались пророческими, просто я не понимал их масштаба. Ты и правда не погиб. Ты прошёл через врата, которые я так отчаянно пытался закрыть, и обрёл вечную жизнь.

Бог оказался не тем, кто забрал тебя у меня. Он был той самой Силой, что позволила нам встретиться в сосновой посадке. И Он же стал Мостом, который позволил нашей связи продолжиться после того, как твоя физическая форма осталась на этой стороне.

Теперь я знаю. Знаю, что наша любовь была и есть самая настоящая реальность. Что она сильнее металла и взрывчатки. Что твой смех и твои шутки вписаны теперь не только в мою память, но и в саму ткань вечности.

И когда моя очередь перейти этот порог настанет, я знаю, что увижу. Не туман и не светящуюся абстракцию. Я увижу знакомую берёзовую рощу. И ты будешь стоять там, с той же ухмылкой.

И я скажу тебе: «Ну здравствуй, брат!» И мы оба рассмеёмся, потому что все земные споры там потеряют всякий смысл.
А потом ты спросишь:«Ну что, брат, может, доиграем наконец в «Total War»? У нас впереди целая вечность».

И это будет лишь начало. Настоящее начало нашей общей истории, которая, как оказалось, только и начинается там, где для других всё заканчивается.

Потому что любовь — это единственное, что нельзя оставить в гробу. Она — мёд, вкус которого становится полным лишь после горечи разлуки. И этот вкус — навсегда.