Претензия атаману Шкуро

Андрей Григорьевич, лихой рубака,
Атаман Шкуро, волчий ваш оскал.
Пишу вам из другого века,
Где ваш кураж — позорный пьедестал.

Вы говорили — за Россию-мать,
За Веру, за Порядок, за Устои.
Так почему ж, позвольте мне узнать,
Вы предали её, как псы-изгои?

Вы шашкой наголо рубили красных,
Кричали «Любо!» в бешеном бою.
Но в сорок первом, в днях лихих, ужасных,
Чью сторону вы приняли свою?

Не русскую. Не белую. Чужую.
Надели свастику, немецкий крест.
И кровь славянскую, святую, дорогую,
Пустили вновь из разоренных мест.

Казачья честь — не свастика на флаге,
Не служба палачам и их вождям.
Она в защите дома, не в отваге,
Что продана заморским господам.

Вы мстили за потерянный Кавказ?
За гибель Белой Гвардии в Крыму?
Но мстить России — это ли приказ,
Что дан был сердцу, чести, и уму?

Вы — тень, что брошена на весь казачий род,
На тех, кто бился честно, до конца.
И ваш конец — позорный эшафот —
Лишь смыл клеймо с казачьего лица.

Так вот моя претензия, есаул:
Вы проиграли дважды, не в бою.
Сначала — Родину, когда сменили стул,
Потом — и душу продали свою.

И пусть история сурова и пряма,
И пусть ветра уносят имена —
Над вашим будет стылая зима
И горький шёпот: «Измена. Измена».