Когда предстанешь перед Богом

Там впереди, при встрече с Богом,
Тебя Он спросит: «Ты читал завет
Мой Ветхий и завет Мой Новый?
Как ты их в жизни соблюдал, ответь?»

И ты ответишь, опустивши веки:
«Я помнил, Отче, Твой святой закон.
Но там внутри меня, как в человеке,
Подчас звучал иной церковный звон.
Я знал, что нужно ближнего лелеять,
Но гнев порой туманил светлый ум.
Я так хотел добро повсюду сеять,
Но поддавался власти горьких дум».

«Ты помнишь заповедь "не сотвори кумира"?»-
Раздастся снова тихий, строгий глас. -
«Кого ты ставил выше правды мира,
Кому молился в свой недобрый час?
Не славе ли, не золоту, не власти,
Что прахом станут в вечности огня?
Не отдавал ли ты им душу в части,
Тем самым отрекаясь от Меня?»

«Прости о Господи, минуты ослепленья,
Когда гордыня разум мой вела.
Я жаждал славы и рукоплесканий,
И суета меня к себе влекла.
Я забывал, что истинная сила -
В смирении и кротости души,
И что Твоя любовь меня хранила
В безмолвной и спасительной тиши».

«А помнишь ли, как Я просил молиться
За тех, кто гнал и обижал тебя?
Ты смог ли сердцем за врага вступиться,
Без ненависти, искренне любя?
Или таил обиду, словно камень,
Хотел возмездия, и мщением дышал,
И раздувал вражды холодный пламень,
Хотя Я всех прощать заповедал?»

«О, Боже мой, как это было трудно!
Простить того, кто причинял мне боль.
Мой дух метался злобно, безрассудно,
Играя непростительную роль.
Но я старался, я искал дорогу,
Сквозь слёзы повторяя: "Отпусти..."
И отдавал ту боль Тебе, как Богу,
Моля Тебя и за него ... прости».

«Ты помнишь притчу о талантах данных?
Что сделал ты с дарами, что Я дал?
Зарыл ли в землю в страхах покаянных
Или с любовью их приумножал?
Ты пел ли, строил, утешал ли словом,
Делился светом, что в тебе горел?
Иль жил лишь для себя, под ветхим кровом,
И ничего для мира не успел?»

«Я сомневался, Отче, был некрепок,
Боялся осужденья и молвы.
Мой дар казался мал, мой голос редок
Средь громогласной, суетной толпы.
Но я пытался... Неумелой строчкой
Кому-то раны в сердце исцелить,
Поставить в долгой повести хоть точку,
Чтоб чью-то душу с миром примирить».

«И главный мой вопрос, дитя земное:
Любил ли ты? Не разумом пустым,
А жертвенно, всем сердцем и душою,
Считая счастье ближнего - своим?
Любил ли нищих, слабых и гонимых,
Тех, от кого отрёкся целый свет?
В сердцах озлобленных и нелюдимых
Ты видел ли Мой негасимый свет?»

И в тишине, что станет вдруг ответом,
Когда вся жизнь пройдёт перед тобой,
Ты осознаешь пред последним светом,
Что лишь любовь - судья  и твой конвой.
 И скажешь тихо: «Господи, я грешен,
Но я любил... Как мог, так и любил.
И пусть мой путь был слаб и безутешен,
В любви одной я оправданье находил».