Истории Марты. Матроска

           история двенадцатая 

     Ураган стал помалу забываться.  Всё, что он погубил и искалечил,  постепенно со двора вывезли. Пилы надрывно гудели несколько  дней. Погрузчик, непрерывно сигналя и предупреждая о своей мощи,  орудовал громадным ковшом, загребая всё на своем пути, отправляя в кузова автомобилей  гигантские корни, распиленные стволы берёз, лип, клёнов, красавицы груши.  Надрывно рокочущий трактор рукой-«хватайкой», почти такой, которой достают мягкие игрушки из автомата, только огромной и сильной, жадно  загребал охапки веток, погружая в кузов и трамбуя, трамбуя, трамбуя. Здоровущие  колёса погрузчика, уминая траву газона, оставляли широкие, подобные новым дорогам,  следы…
    Опилки убрали, ограждения заменили,  повреждённую плитку и бордюры  подправили,  ямы засыпали и дворик, пусть и не столь зелёный, как прежде, наконец, стал успокаиваться.
    Марта провела две недели у бабушки, куда её срочно увезли «для смены обстановки».  Уж очень она горевала, глядя в окно на места, где прежде стояли берёза и груша. Яблонь тоже было жаль.
    Марта соскучилась по дворику и после завтрака спустилась вниз, на крыльцо.  Она была в лёгком, хлопковом  платье по погоде, потому что жара по-прежнему не спадала. Платье купили накануне. 
    Марта молча  наблюдала, как дядя Витя-дворник  безуспешно гоняет метлой фантики возле скамейки. Ветер был не силён, но теперь каждый его набег вызывал в Марте неясную тревогу.  Ветер трогал прядки Мартиных волос, подол платья, играл свежим ковриком газона, прогоняя по нему зелёную волну (трава после обильных дождей быстро пошла в рост). Ветер  легонько трепал косы сохранившихся  берёз и головки ярко-жёлтого калифорнийского мака на газоне бабушки Борисовны. Вот всегда бы ветер был таким: весёлым и добродушным. 
     Как бы не соблюдали чистоту жильцы, приученные Мартиным патрулем отправлять  фантики в урну, ветер на всё имел свои планы. Он вёл себя примерно  как хулиган Витька Фикса: стремился всё привести в беспорядок. 
    – Доброе утро, дядя Витя! – прервала Марта молчание.
    Дядя Витя поставил метлу у ноги, словно сказочный страж алебарду, и поправил бейсболку, обрадовавшись возможности прервать борьбу с озорником-ветром.
    – Здравствуй, Марта. Что-то давно тебя не видно.
    – Уезжала к бабушке. 
    Помолчав,  добавила, указывая на дворик:
    – Уже почти порядок.
    – Да-а-а!  Натворил ветер, – кивнул дворник. 
    – А что это за вёдра?  – спросила Марта  про белые пластмассовые ёмкости.
    – Краска. Скамейки подкрашивать. Там, где свежие планки.
    Да, многие скамьи были подновлены: часть планок сорвал ветер, часть сломалась при падении деревьев.
    – А кто красить будет?
    – ЖЭУ.
    Марта поняла: это такие тётеньки в синих куртках с надписью на спине. Она что-то сообразила и, оживившись, достала телефон:
    – Тима! Срочно выходи! Дело есть.
    Когда прибыли весёлые тётеньки с кистями, Марта сходу вступила с ними в переговоры,  пояснив, что не стоит на каждую скамью прикреплять бумажку с надписью «Осторожно. Окрашено».
    – От этих бумажек одни только следы на краске остаются. Лучше мы тут  будем дежурить и предупреждать, чтобы не садились. 
    Тётеньки не возражали. Когда с намерением посидеть  во двор спустилась баб Тома, ей было предложено побродить. «Это – полезно, бабушка Тома! Гораздо полезнее, чем просто сидеть!» – горячо заверила Марта. Баб Тома, не вступая в спор и подцепив под руку, словно дама кавалера, баб Надю, даму гренадёрского роста (это такие славные солдаты),  вразвалку отправилась побродить до ближайшего магазина. Дальше дело пошло, как по маслу. Каждую мамочку с малышом предупреждали вездесущие добровольцы.
    – Там – окрашено! Не вздумайте присесть!
    – И там – окрашено!
    Кирина хозяйка, выведя по делам своего похрапывающего даже не во сне мопса, не имела сама ни малейшего намерения присесть, но тут же была проинструктирована на счёт опасности, грозящей её пёстрому платью:
    – Осторожно! Окрашено!
    Младенчик Вячеслав, уже начавший топать, с любопытством уставился на окрашенную дощечку, и не успели добровольцы слово сказать, как он  радостно приложился ладошкой к краске, а затем ею же – к маечке. Но тут уж мама Ира сама виновата: нечего в телефон смотреть! У неё ведь –  ребёночек!

    Когда тётя Поля позвала обедать, Марта отказалась. Поднявшись в квартиру, скоренько затараторила:
    – Некогда мне, тётя Поля! Там такие дела творятся!
    Сошлись на бутерброде с докторской колбасой и стакане сока, хотя Тётя Поля и выразила сомнения, здоровая ли это пища.  Тима проявил солидарность и  тоже дома не задержался.
    Проходивший через двор лейтенант Котик опасливо огляделся: нет ли поблизости баб Томы и не ждать ли от юной пары  очередного форсмажора, а точнее, традиционно опасной реакции на какое-нибудь чрезвычайное обстоятельство.  Нет! – Вроде, всё тихо.  Для порядка поинтересовался, чем заняты неуёмные активисты и за одно: не видели ли Витьку Фиксу.
    – Жалоба опять поступила, – вздохнул он. –  Шифер, что сорвало с крыши жёлтого дома, вчера вечером кто-то колотил. Не иначе, его рук дело.
    Марте почему-то стало очень жаль Котика, и она с готовностью отрапортовала:
    – Нет, товарищ милицейский. Мы  не видели. Мы тут руководим, чтобы в краску никто не сел.
    – Молодцы,  – одобрил Котик.

    Марта так понравилась весёлыми тётенькам-малярам, что когда решилась попросить кисть: «А дайте мне попробовать!»,  тётеньки не отказали. Только выразили сомнение: «В таком нарядном платье!»  «Я осторожно», – заверила Марта.
Со стороны ей казалось,  что красить – дело простое и приятное. Но взявшись за кисть, Марта поняла, что это – ну очень не  лёгкое занятие! Однако самолюбие не позволяло уже отступать, и, налегая на кисть, чувствуя, как скоро стала неметь от усилий рука, она докрасила-таки  до конца целых две дощечки скамьи в ярко-голубое. Тима  тоже получил право орудовать кистью, но когда завершили, вернул её тоже с явным облегчением.
    Тётеньки подхватили своё ведро и направились к следующей скамье.
    – Ух, устала! – проговорила Марта, стряхивая  натруженную руку, и присела.
    – Марта! – только и успел крикнуть Тима.
    Да-да! Марта уселась на только что ими же и  окрашенную скамью!

    Спинка чудесного бежевого платья превратились в голубую зебру. Марта пыталась заглянуть себе за плечо, перетягивала подол платья и с ужасом рассматривала предательские голубые полосы. Тима растерянно смотрел на Марту: только бы не расплакалась!
   – Ну, и влетит тебе! – хохотнул невесть откуда взявшийся хулиган Фикса.
Марта не расплакалась.
    – А ты не радуйся! Тебя Котик обещал на галеры отправить, – выпалила она.
Фикса опешил. Откуда ему было знать, что такое эти самые галеры.
    – Совсем чеканутые! – пробурчал Витька, и на всякий случай моментально испарился.
    – А ты про галеры откуда знаешь? – не выдержал Тима и улыбнулся.
    – От Юры, – улыбнулась и Марта. –  Туда всяких разбойников сажали на вёсла, и они гребли, гребли, гребли. И солнце палило их голые спины. А если кто отлынивал, так его  – плетью, плетью!
    И оба расхохотались, представив Фиксу на галерах.

    Когда вечером мама вывела голубые полосы специальным раствором, и платье отправилось в сушку, папа сказал:
    – Ну, Марта. Была у тебя матроска, да мама всё испортила. Теперь даже не знаю, возьмёт ли тебя  с собой Тимофей  к мысу Горн.

18.07.2025

иллюстрация Милашевич Ольги