Мы снова встретились с Серёгой

– Братан, привет!
– Привет, братан!
Мы снова встретились с Серёгой.
Нас породнил Афганистан
печалью, болью и тревогой.

Сейчас забыта та война
и на слуху другая сеча.
– Как рад тебе я, старина!
– Стареем, брат, от встречи к встрече.

Опять мы вспомним разведбат
и нашу роту штурмовую.
– Ну что, по маленькой, сержант?
– Нет, старшина, налей двойную.

И я налью. Возьму стакан.
А звон стеклянный станет тостом –
за то, что был у нас Афган,
но в душах нет вины и злости.

Мы с тёзкой выпьем, посидим.
Спрошу о чём молчать не в силах:
– Живём… Дожили до седин,
а пацаны лежат в могилах.

Скажи, как думается, брат:
за что погибли наши парни,
кто в той войне был виноват
и ты по чьей указке ранен?

– Всё очевидно… Жаль, братан –
ушли бесславно из Афгана:
у власти снова Талибан,
и мы – не против Талибана…

Но если Божье Царство есть,
то рай – одним, другим – геенна.
А пацанам – хвала и честь! –
их место – в кущах… Несомненно!

И я с Серёгой соглашусь…
За речку шли мы не за златом.
Ветрами стылыми Кундуз
встречал зимой, в восьмидесятом.

А летом, в августе, у скал
легли две роты под обстрелом:
Афган жестоко доказал,
что враг коварный, сильный, смелый.

Мы рвали жилы за страну,
бок о бок шли под пули с братом,
и проклинали ту войну,
и молча кланялись солдатам –

кого несли на самолёт
и провожали грузом «двести».
Из нас с Серёгой не уйдёт
печаль той траурности шествий.

– Наш третий тост! – налей ещё! –
за тех, кто с нами нынче не был…
Мы встанем в рост – к плечу плечо! –
и будем вглядываться в небо.