Дзенское эссе

А вообще, если брать по "всея-вселенской" мерке, то настрой с размышлениями может быть примерно следующий:

«Отряд не заметит потери бойца,
И яблочко-песню споёт до конца...»

И почему-то ещё один сюжет вспоминается с простой фабулой, вот послушай.

Лежит где-то затерянный далеко-далеко в океане небольшой южный остров, заросший джунглями. Эдакая Чунга-Чанга.
Там живут премилые аборигены.

Они ловят рыбу, жуют кокосы, едят бананы, дружат между собой, любят, рожают и растят детей. В общем, такой маленький земной рай.

Там же с ними на острове уже давно, и даже никто не помнит, когда и откуда он взялся, пребывает и йог-отшельник.
Он там сам по себе, никому не мешая, тихо живёт на излучине широкого ручья. Его обитель в шалаше. Это место в глубине острова, на песчаном плёсе, на кромке тропического леса.
Он изредка общается, но в основном с обезьянами, угощая их бананами, да ещё беседует с попугаем, которому уже более 200 лет. В остальном Йог почти целиком занят внутренним миром и бОльшую часть времени проводит в медитации, созерцании,  концентрации на Абсолюте и молитве.

Его не интересует золото, которое островитяне, так, между делом моют на ручьях там-сям по всему острову. Да и аборигенов золото тоже не очень-то волнует. Но они используют благородный металл как доступный метериал: плавят в своих примитивных печах и льют из него фигурки Бога. делают украшения и игрушки для детей. Да ещё делают из него простенькие столовые приборы, чашки, плошки и прочую домашнюю утварь. Всяких таких поделок за много веков порядком скопилось на острове.

Жить бы всем так дальше, да и счастливо поживать. Но...

Как вот однажды к этой райской Чунга-Чанге пристал разбойничий корабль — приплыли пираты «их величеств», одной такой "нешахматной королевы", с закатной стороны земли.

И тут началось . . .

Незванные вооружённые до зубов мерзавцы стали грабить, насиловать женщин, и всех подряд жестоко пытать и убивать.

Йог был в неведении о происходящем, и узнал только, когда к нему, вся запыхавшаяся, вся  в слезах, прибежала и поведала о беде одна из местных женщин,по имени Айя.

Всё время её рассказа он пребывал в глубоком трансе, и ни чуть не вышел из него, пока Айя, проливая слёзы, вся вне себя, сбивчиво рассказывала обо всём случившемся, припадая к его стопам. Йог оставался недвижным, как будто бездыханным и, как казалось, — глухим.

Но вот отшельник вдруг повернулся лицом к женщине, посмотрел внимательно на неё, и как будто сам себе, тихо молвил: «Не медля, но осторожно поди-ка ты проберись в селение. Добудь и принеси мне копья, пару мечей  —  один большой, другой малый. И главное, ещё возьми большой крепкий лук и стрел как можно больше.».

Айя вскочила и побежала исполнять его просьбу.

Она быстро вернулась, еле таща на себе увесистый узел, с  перечисленным оружием.

Отшельник внимательно оглядел принесённое, по порядку деловито раскладывая  всё на циновке, а ей сказал развести огонь. сесть и оставаться подле шалаша.
Сам снова впал в какое-то полу-оцепенение, шепча молитвы, но, однако, при том, не забыв опоясаться перевязью, аккуратно надеть ножны с клинками, приладить на себя колчаны, взять в руки тугой лук и пару копий.
Сделав всё это, отшельник сказал Айе следить за костром, а сам ровным твёрдым шагом ушёл в сторону берега.

Двигаясь так, и не переставая всё время тихо молиться, он по одному настигал и умервщлял пиратов «её величеств» .  Он не остановился в том до тех самых пор, пока  никого из них не осталось в живых.

Пираты же ничего не смогли ему противопоставить — старец оставался неуязвимым . Они не смогли нанести ему ни одного удара и даже царапины.

Окончив своё суровое дело, йог тем же мерным шагом вернулся к шалашу.

И только тут взглянул глубоко в глаза женщине.
Сказал «Спасибо» и вернул ей оружие.
Сел. И, немного помолчав, добавил: «Там... В общем, увидишь, там по берегу лежит много мёртвых нечестивых тел. Соберите их все и закопайте поглубже. А нет, постой. Лучше  так :  отнесите их всех на их же корабль. Да и сожгите их вместе с судном. Так будет правильно, и на том  —  точка».
Сказав так, он снова сел, и  уже  как бы в  пространство ,  и  как  будто  прося  прощения,  сказал : «Я  же  тотчас  стану  молить ,  чтобы  Создатель  принял  к  себе  и  излечил  их  испорченные   души . . .» . . .
И  зашептал  свои  молитвы ,  устремив взгляд в огонь костра, и снова ушёл  глубоко  в  себя.

Айя же устремилась исполнять его наказ.

Через некоторое время, когда всё сказанное йогом было в точности исполнено, она вернулась обратно, ведя с собой уцелевших островитян с детьми, чтобы поблагодарить и вручить дары, но не нашла подвижника.

Он исчез, исчез бесследно.
Перед шалашом только ещё еле дымился уже погасший костёр, да на месте, где совсем недавно ещё сидел старец, образовался большой стеклянный диск расплавившегося, как будто бы от мощного удара молнии, песка.

Чистейшего.
             Белого. . .