я не знаю

мы знаем - гадаем.
не верим, мечтаем.
в тиши неприглядной мы видим спасенье,
но нет результата, как нет и сомненья.
сомнения нет - мы будем одни,
без мам и без пап, без их похвалы.
вдруг встанем однажды мы в ряд и прочтём
ту дивную речь, что слыхали вдвоём
когда-то тогда, тем вечером страшным,
когда был объявлен конец размышлений,
свободы и смеха да мирных бесед.
зачем мы живём в столь жестоком миру?
отчего нам не дали на выбор страну?
или маленькое допущение -
покинуть долину немого всепрощения.
прощения всех, но не тебя.
ни мамы, ни папы, ни малыша.
зачем же так делать? зачем нам тут жить?
и нет здесь ответа, как нет и сомненья.
сомнения в нашем конце неприглядном,
отчАсти отрадном - то финал опасений -
но всё таком же кошмарном, как и наши стремленья.
мы знаем - не видим.
не верим - гадаем,
как повернётся судьба-чужестранка?..
не станет ли серу в сласти нам лить,
топить наше счастье, любовную нить?
ничего мы не знаем, не будем и знать,
но одна лишь надежда на времени память,
на малую радость тех светлых деньков,
когда мы с тобою не были врозь.
а врозь мы отныне всегда и навечно.
не будем мы больше гулять и смеяться.
смеяться от горя, от нервов - легко!
но от счастья и радости, увы, не дано...

мы мечтаем о жизни отрадной, не скучной,
чудесной, живой и ни капли не лживой.
но если однажды мы встретим гонца,
гонца смерти и бед, болезней, страданий,
не сможем пустить его далее в путь -
придётся пойти с ним, чтоб народ смог вздохнуть.
вздохнуть облегчённо, спокойно, не рвано,
не прерывая беседы, пути,
обеда и дела, сладкого сна и смеха в сети.
мы можем оставить гонца чёрной речи,
отправить его восвояси, и вдруг
понять, как несчастны все дети,
все те, кто не чаял быть в бедности брошенным, преданным ближним, родным хоть чуть-чуть.
теперь мы одни, совсем, как тогда...
как в моменты азарта перед могилой,
что вырыта будет для каждого здесь.
здесь, на земле, не на небе, не в рае,
здесь - на планете, что Землёй называют, планете, что была уничтожена нами.
сами себя разлагаем мы так же,
так же корыстно и подло, как наша страна,
что решила быть "доброй" и кровью нажить больше денег, тупого бабла.
мы врём себе, что всё в порядке,
и верим, будто так и есть.
садимся ужинать и давимся,
улыбкой лживой и пастой вчерашней,
вестями с полей и "священным" законом,
новым указом, ограниченьем.
как откреститься? отгородиться?
как перестать принимать эту чушь близко к сердцу,
сердцу, что гулко стучит где-то там,
не в груди,
а в пятках, от страха и боли,
жестоких реалий - мы не имеем другого пути.
наш путь - быть рождённым при геронтофилии и умереть всё так же при ней.
но вот что надежду даёт лично мне - успехи живых и нежных созданий, животных и милых людей.

найдёт ли кто смысл в моём странном творенье?
и станет ли плакать, как я в созданья мгновенье?
возможно, что нет, а может, и да.
быть может, а может, и нет, что нам суждено навсегда здесь остаться,
остаться одним, без души и спасенья,
без друзей и надежды на возвращенье.
вы спросите, чьё?
и я вам отвечу - не знаю.
пусть каждый подумает сам и поймёт, чего же он ждёт? кому и во что же он верит?

ну а я же скажу на прощанье, друзья,
берегите сперва вы сами себя,
остальное встретится вам по пути.
а если и нет, то нет тут тоски,
одно лишь блаженство и вера,
вера в себя, в своё страстное сердце, что звонче капели бьётся в груди.
и бьётся оно не в ногах, не в земле,
а прямо в груди, и не от страха,
а от любви.