Какая разница...

Какая разница – где быть счастливой?
Вот для несчастья – место выбирай...
В несчастье и слова идут, как ливень,
от вечера до самого утра.
Ведь больше нечем душу успокоить,
как рисовать – то профиль, то анфас…
И водит ночь бессонная рукою
по строчкам, и высматривает глаз
Луны округлой – что там, в этих строчках,
чей там портрет проступит между них…
Письмо в стихах, забавная отсрочка,
когда уже невмоготу. А дни
так безмятежны, медленны и плавны,
так по-февральски солнце бьёт в глаза…
Я, как обычно, не скажу о главном,
нельзя, мой свет, Вы знаете, нельзя
бросать на ветер хрупкие секреты,
их скорлупа прозрачна и тонка.
Пусть полежат вот здесь, рукой согреты,
пока я буду место им искать.
И, понемногу в строчки запуская,
где словом, где наивной запятой,
всё расскажу про Герду и про Кая.
Сюжетец нарисуется простой,
в котором тают острые осколки
напрасных слов, разбитых невзначай.
Ещё тетрадь добавится на полке,
а мне придётся новую начать.
Какая разница, где быть счастливой –
там, где любовь, обычно гнёзда вьют,
сплетая понемногу, кропотливо,
из тонких веток временный уют,
скрепляя стенки нежными словами,
согреют их прикосновеньем рук…
Всё так. И мы когда-то вместе с Вами
пытались очертить волшебный круг.
Но волшебства, как видно, было мало,
рассыпался наш замок из песка.

Не знаю, чья рука его сломала,
и не хочу виновного искать.

******************
Никакой разницы, Мила! Всё правильно написала. Живём здесь и сейчас.
Понравилось и вдохновило. Спасибо!

Какая, всё же, мудрость в этом стише!
Слова просты, в них зауми и нет.
Но мы душой куда, как глубже слышим,
и тоньше, и затейливей, мой свет.
А ты умеешь этот свет неяркий
поддерживать. Лампадный огонёк
колеблется, и в таяньи огарка
ты видишь жизнь и всполохи её.
И радуешься гласным и согласным,
и завитушкам нового стиха,
Бумаги шелест, шёпот тихой ласки,
и громкое желанье чертыхать!
И громом этой брани наслаждаться,
ловить каскад эмоций, им дышать.
Припоминая шквал взрывных оваций,
и полуночный шелест камыша...
Я знаю, ты уловишь в каждом звуке
своё блаженство, непохожесть, вкус.
Свет фар в ночи, и кошкины мяуки,
сирени запах, — всё идёт в строку.
И каждым лыком ты стишок украсишь,
и путинки тонкой канитель
вплетёшь, разгладишь, будто в детстве праздник
ты чувствуешь, когда от рифмы тень
мелькает: «силуэт так узнаваем,
пусть ракурс сменит, мигом изловлю.» —
так мыслишь, будто в мех от горностая
ты погружаешь пальцы зимних вьюг.
Перебирать шерстинки так приятно!
А меха шёлк ласкает, греет, льнёт.
И некрасивость и на солнце пятна,
грязь ноября, разбитый в крошку лёд —
всё соберёшь и бережно припрячешь
в углы души, в такие тайники,
где с детства Таня, и тонувший мячик,
и по доске идущие бычки,
и этот зайка, от дождя промокший,
и мамин голос, и живая речь.
И лошадь, пожалевшая калоши,
их много там. Ты всех смогла сберечь.

Елена Флёр