Глава 18

Как вы уже, наверное, смогли заметить, наш читатель, автору, в прошлом профессиональному преступнику, близка теория упущения, он, в сущности, криминальный репортёр в попытке романа. О, он рассказал совсем не всё не все, что знает об Амираме!  (Например, как тот покинул Азербайджан, иначе бы был давно на кладбище, урчи, пурчи.)

Так же, как и Хемингуэй, автор о своих героях знает всё, это обязательно передастся читателю даже в том случае, когда писатель не договаривает, передастся между строк.  (Любой текст вообще надо читать «между».) Внимательный обязательно поймёт, что, а не кого, опустил автор. Если писатель хорошо знает, то или тех, о чём, о ком говорит, он может промолчать о многом!  Если он пишет правдиво, читатель всё почувствует, величие айсберга состоит как раз в том, что он виден только на одну восьмую.

Писатель, который опускает что-то по незнанию, оставляет пустые места, отверстия, лакуны в книге, читатель проваливается через них  вниз в Страну чудес, которая вне закона, рискуя навсегда там остаться, бандитский Шляпник не то, что не отпустит его со своего вечного чаепития, даже чая не предложит, сделает маромойкой, и он будет шестерить всем, Коту, Зайцу, Соне, подай, принеси,  стирать скатерти, мыть посуду под их глупый ритм до конца великой кальпы, так что лучше айсберг, укрепляет сюжет, за написанным есть что-то не раскрытое, жизнь всегда загадка, иногда даже для посвящённых. И не огорчайтесь, огорчение негативная эмоция, не имеющая ценности, вместо того,  чтобы сконцентрировать энергию, помочь собраться, оно ослабляет человека.

Когда не можешь решить какую-то проблему, лучше не тратить времени и забыть о ней раз и навсегда, Биря откинулся на спину, закрыл глаза, пытаясь проанализировать происходящее. Он лежал, кайфуя от озона и занятия господствующего положения высоты на южном склоне, потом отрубился и больше он ничего не помнил. Что произошло, терялся в догадках морпех, что случилось? О том, что он выбыл из строя навсегда, он не думал, ему было важно, почему он прикован? Внезапно в комнату, где он лежал, вошла женщина в белом. (Разве тысяча долларов в неделю не деньги? Господи боже ты мой! Дайте их мне, и мои сапоги будут скрипеть так же, как у Золотого Папы, к тому же в очаровательном обществе двух молодых девиц.)

Она выглядела усталой. Весь день стояла жестокая жара, ночь была душная, угрюмая, первая операция длилась долго, кислород, анестезия, внезапно у больного резко начало падать давление, мы его теряем… Ещё на нервы действовал Боря, который сидел на табуретке возле каталки и дымил, как паровоз, я тут хозяин, что хочу, то и делаю, Фатиме пришлось буквально отрешиться от всего, чтобы продолжать своё нелёгкое дело, крепкий сухой дагестанец  держал ногу пациента и придурковато улыбался ей передними золотыми зубами, нос его был длинный.

Всех руки в перстнях, скривилась сквозь марлевую повязку Фатима, и приехал он на каком-то чёрном гробу, грузовик, а не машина, «GMC Юкон», один из самых больших
внедорожников, во Франции на таких только пожарные ездят, снял бы с себя все цацки, она бы с ним, возможно, поговорила, хотя не факт, она знала только аварский, кабардинского ведь он точно не знает, нет. Медсестра подняла белую фату:

- Зачем убил Виталика? - Биря глазами показал ей, подними, блевать хочу, она покрутила ручку кровати. Как только убийца оказался в сидячем положении, его стало рвать зелёным, Фатима отошла в сторону.

- Ничего себе на вас действует наркоз, - с Бирей поздоровался вошедший в импровизированную палату высокий мужчина в теле кавказского вида, начинающий седеть, чём-то напоминающий пуштуна. Белую шапку он нахлобучил по-дембельски на затылок, из брюк едва выпирал намечающийся живот.

-  Он убил Висю, - сказала Фатима, - брата Бори, мужа моей сестры, сына Шерхана, служил в танковых войсках, погонялось Гурам, у него жена и двое детей. Он умер, нам теперь их воспитывать! Можно, я возьму скальпель?

- Я их не убивал, - быстро сказал Биря. - Их убил кто-то из Москвы. - Он сильно пожалел, что послушал Розова и туда поехал, бросил уютный Кёнигсберг, раз в неделю в Польшу за продуктами. (А он мог не послушать?)

- Я прежде всего врач, - сказал Амирам, - вытрите его, Фатима! - Фатима, с трудом сдерживая гнев, вытерла пленному лицо полотенцем. - Мы знаем, что их убили любера, знаем даже, как их зовут! Ты здесь чисто потому, что дал им войти в тот дом, не остановил, поэтому всё произошло, кто тебя послал, нам безразлично. Если бы их остановил, сейчас бы сидел за столом вместе с нами! - Амирам картинно откинул голову назад, исполняя жест «голова Орфея». - С другой стороны, Фатима, дайте мне прикурить, ты выполнял свой долг, как солдат преступной группировки, и я бы так поступил, уважаю. Я ещё и еврейский священник, наш миссия спасать мир, меня зовут Амирам, мы поможем тебе увидеть Бога! - Сердце Бири похолодело, на враче нет маски, и он представился, значит, не отпустят.

Амирам присел на табуретку, он знал, чем сейчас занят Горелик, нарезает круги по Пятигорску, ищет сыворотку правды. Она есть у военных медиков в химчасти напротив хладокомбината, но его туда не пустят, вариант, забиться с ними под мостом на выезде на вокзал. - Дело в том, что мы все грешны. - Далее Амирам в двух словах поведал бойцу о его дальнейшей благой участи.

- Знаете, что такое пять светов? Пять энергий? Истина первоначально не видна, так как мы её не видим, она проявляется в пяти цветах, синий, белый, голубой и прочее, мы их опять не видим, тогда белый цвет проявляется как вода, красный как огонь, это понятно?  Света имеют цвета, образуя пять стихий или пять элементов, вода, земля и так далее… Внутренние элементы взаимодействуют с внешними, образуя весь мир. Этим стихиям соответствуют пять мудростей, пять загрязнений и эмоций, зависть, гнев и всё остальное. Когда человек умирает естественно, он видит мираж, искры, дым, красное, белое, эти стихии сворачиваются… - Амирам зачесал на лоб длинные волосы, Фатима восхитилась, красавец! На миг она даже забыла о своём горе… И рост походящий.

- Чёто слишком сложно, - процедил сквозь зубы Биря, к нему начали возвращаться силы. - Может, просто кончите? Зачем возиться? Все равно умирать? Заняться нечем?

- Не перебивайте меня, молодой человек, а то вторая часть будет без наркоза, между прочим, он дорогой, платим из своих денег, - возмутился Амирам, Фатка улыбнулась. – Есть чем, вы уж мне поверье! Когда пересыхает горло, слабеет память, тело становится тяжёлым, слабеет «земля», исчезают ощущения, любое живое существо на какой-то миг видит истину, ясный свет, это если медленно, если быстро, нож, пуля, авария, несчастный случай, то не успевает. Столько времени ждать, пока вы тут постареете и умрёте естественно, у нас нет, нужна частная тюрьма. И условий… Мы не можем организовать вам тут частную зону, простите великодушно. Поэтому, - Амирам налил себе в мензурку на палец медицинского спирта, задержал дыхание, влил в себя, выдохнул, затянулся косяком чеченской конопли, дувал Ямадаева, пока яд проникал  в лёгкие, замолчал на несколько минут, потом улыбнулся, покатило, - мы пойдём другим путём! Вы не устали? Если хотите, отдохните, поспите, вечером сделаем вам глюкозу и переливание крови, договорим, кушать пока нельзя.

- Давай закончим! - Бирю не надо было уговаривать.

- Каждый из нас истина, - сказал Амирам, - только мы не знаем! У нас пять пальцев на конечностях, пять органов чувств, глаза, уши, нос, рот, пять их функций, зрение, обоняние… - Глаза Фатимы широко раскрылись, зрения лишим! - Пять основных внутренним органов, сердце, селезёнка, печень, пять вкусов в еде… Повторяю, когда это все прекращает своё существование, мы уходим в то, чем на самом деле являемся, потом новое рождение. Медленно удалять вам всё это, лишать вас этого всего, имитируя искусственный процесс в данных условиях трудно, поэтому все, что мы можем для вас сделать, ампутировать одну за одной руки и ноги, они тоже элементы, не возиться же нам с вашими пальцами!  Не совсем правильно, но лучше, ем ничего! Делать мы будем это поэтапно, чтобы дать вам время на эту, с вашего позволения сказать, дилетантскую свёртку, вы начнёте очищаться, видеть радостные сны. Как только вы увидите свет, мы поймём… Тогда удалим вам голову, не волнуйтесь, это просто пятая конечность, сознание у всех в сердце, мозг — это орган. Войдёте и оставайтесь там у себя в груди сколько вам, туловище ваше мы похороним, спрячем в доме Эльзы. А потом из груди, - Амирам по-доброму поднял глаза в потолок, - домой! Туда, откуда пришли! – Биря дёрнулся.

- Не благодарите! Сижу тут с вами, трачу своё время, самое дорогое, что у нас есть, это оно, пожалуй, и единственное, я обязан! Врачую души, не только тела. Пустили бы вас в расход, попали бы в ад, и конец! Зачем мне такая ответственность? Вам реально сильно повезло, что вы встретили меня, это промысел. По идее я вообще никогда больше был не должен вернуться сюда.

- Я тоже, - сказал Биря, говорить ему было больно, каждый звук вибрацией отражался в ране.

- Значит, судьба, и я должен вас спасти, я постараюсь, - Амирам встал, направился к двери, каждую вещь надо сказать два раза, чтобы её услышали. - Вы, Фатима, от ответственности пожалуйста не уходите, обеспечьте нашему пациенту максимальный комфорт, книги буду читать сам! - Бирю перетащили в спальню родителей Бори на широкую удобную кровать, Горелик сильно матерился, и так рискуем, ои-вэй.

- Через неделю вторую, - Фатима сделала морпеху ручкой, Биря отвернулся, эх, если бы знать! (Герои часто так умирают, помните Робин Гуда?) Бог это тот, который и есть, а мы, которых и нет.

Не найдя никого, Арута банально пьянствовал и ждал, что случиться, единственный, кто понимал всю серьёзность ситуации был Боксёр, вернёмся с пустыми руками, отошьют минимум. Оксана с Олей, шляясь по центру города, забрели на улицу Дунаевского, где напротив Горгаза стоял двухэтажный дом Бори, перешли улицу, повернули налево в парк от спортшколы, вниз вела длинная лестница, выходящая к озеру и колесу обозрения, у входа они заметили большой мусорный бак и торчащую из него ногу. Оля пошла обратно «в город», купила  большой пакет, они достали ногу, положили в него и принесли Сергею, по дороге, морщась от запаха, срезали с неё брючину, стянули и выбросили грязный носок, туфель не было, их забрал себе Шамиль, мёртвые не потеют.

- Свежак, - обрадовался поэт, - спасибо! – От человечины у него в стихах изменился ритм.

Для книг связью является язык, он подобен закону в государстве, понимать это надо не буквально, а условно, подразумевая под ним в первую очередь смысл, который может менять свой звук, и сам меняться вместе с ним, и это изменение звука и ритма, смысла и звука во времени и пространстве представляют собой подлинную судьбу и глубинную природу любого художественного литературного произведения. Можно утверждать, что письменный текст графическая тень фонетического тела книги, стать или стиха, музыка в иероглифах, поэтому любят фантастику. Художественное произведение ритм, который с течением времени всё в большей степени удаляется от автора, изданные, да и не изданные тексты сами воспроизводят себя, живут своей жизнью, обеспечивая себе вариантность. Пока Сергей доедал Бирю, гостиницу незаметно окружил ОМОН, на самом деле спецназовцы, привезённые Лемпертом, полковник Моисеев вышёл в камуфляже вперёд:

- Выходите по одному, граждане бандиты!

Конец второй части