Движение 18 Разговор

Несбывшейся судьбы слепая колея,
И сбывшейся судьбы калёные железа.
Я был кому-то враг, а может и не я,
Лишь след остался как от старого пореза.

Ян Бруштейн

«Сколько Воров, столько и мнений!»

Бесо

***

Батя зашёл в «Лукоморье» с главного. Швейцар тут же бросился:

- Редко вы к нвм в последнее время! Рад вас видеть сёдня!

Потом перешёл на шёпот. Кстати, бывший мастер спорта. Стоял в Питере на дверях, что-то там произошло, сбежал в Москву. С кем хочешь может побазарить. Все равно, за кого грузиться, за ментов, за Воров. Свои сто долларов в день имеет. Рассказывал, кого-то там кидал ещё на деньги в кафе «Лира». Погоняло Пушкин. Крепкий такой старик лет под 60. Гири, гантели, почти не пьёт. Дочка пишется со всеми в Балашихе, совсем как проститутка! Продувают капитально. Он знает, вроде.

- Он уже пришёл. Ждёт вас там! Вы это...Осторожней. Сам седой весь, глаз молодой, быстрый, дикий. Опасный! Я таких на ринге видел. Много! От таких можно ждать подачи. Все, что угодно! Позвонить питерским?

Манерный засмеялся.

- По замашкам вроде фраер...

Скиф подхватил:

- Но не фраер это точно!

Потом вместе:

- На святое дело идём! Дружка из беды вызволять. Благодарим, батя, нет, не надо. Там наша тема. Мы сами.

- Цынканите, будет горячо, пацаны! - Швейцар подобрал живот, выпрямил плечи. - Ненавижу лаврушников. Звания себе напокупали.

- Эти не из тех, - бросил ему Батя. - В 80е патруль ментовской положили в бане. Пошли.

- Не сектанты, - сказал швейцару Студент.

В руке Скиф как обычно сжимал теннисный мячик, тренировал кисти. Обминал им кентосы. Батя кивнул бывшему боксеру, свои люди, сочтёмся. Благодарю, что предупредил. О чем будет речь, он знал. Как и любой, кто был в то время в Движении. Швейцар махнул вглубь ресторана. Кабинет. Леший прошёл встал первым, осмотрелся. Все в порядке. Наркоманы, проститутки и разбойники, все там. Сидят, гоняют по столикам свою тему, терпигорцы, мытари. Такая у нас страна!

Один из самых известных Воров (Людей) на постсоветском пространстве ждал Батю не в подъезде. Он с пацанами сидел в безвкусном отдельном кабинете, где иногда под столом валялись пьяные прапора из дивизии Джержинского, в основном инструкторы по рукопашной. Боровшиеся в «Лукоморье» в основном с водкой. Зато никто не заподозрит, Седой выбрал место встречи сам. Зря словами Седой не кидался.

- Привет, родной, - вчера у Бати появился Вор. В офисе. - Стоит ещё ваша эта ресторация? Завтра там встретимся? Стрелок этот с тобой? Что ногами в моего босяка кидался? Бита вроде? Накидал ему по самое не могу.

- С нами, - сказал Батя. - Добро. Будем все.

- Всех не надо, - сказал Вор. - Мы по-тихому. Пока.

- До скорого, - сказал Батя.

Вообще кавказцев, кавказских Воров Батя не очень любил. Не то что не любил, это не то слово, любят женщин, скажем так, не приветствовал и не жаловал. Реально против них у Бати ничего не было, Люди как Люди, многие из них были достойными Людьми, но что-то в них было не то. Слишком «давили на гниль», с порога навязывали своё общество и свои понятия, проверяя лояльность:

- Кто не с нами, тот против нас!

Слишком резкие. Типа кто блатнее. Остальное было ничего. Филки (деньги) у них были. Храбрость тоже. Каждый джигит. Сказали, сделали. Как говорится, пиковые.

- Всем привет! - сказал, входя в кабинет, огромному Скифу пришлось нагнуться, чтобы войти, Батя. Седой встал, махнул ему рукой, мол, присядь. Скифу махнул другой:

- Это тот, который бутылку кока-колы летом давил на бицепс?

Скиф поднял кулак размером с графин, засветил золотые часы «ролекс». Купил на Кузнецком. Как и джинсы «Райфл». В Люберцах их называли «техасы». Золото забликовало при свете ламп. Большой армянин, ростом со Скифа встал с дивана, заворочал борцовской шеей. За которой медленно завращалась большая голова с хрящами вместо ушей. Двигался он для своей комплекции хорошо.

- Шутка! - показал золотые зубы Седой. - Проходите. - Седой говорил без акцента, только слегка кривил рот уголовным оскалом. Смотрелось хорошо.

Армянин снова сел на диван. В каждой шутке есть доля шутки, ебты. Студент вошёл третьим. Глядя на эту сцену ему вспомнился финал хорошего американского фильма «Бездна», в котором два телохранителя, белый и чёрный друг друга задушили, умерли вместе. «Все мы умрем, - подумал он. Интересно, кавказцы знают такую группу? «Океан Эльзы»? Мы всеиживем для того, чтобы завтра сдохнуть! Или «Крематорий»? Забыл.» Внутренне ему, конечно, льстило, что его, бывшего выпускника ИСАА, взяли на встречу с элитой преступного мира СНГ. Виду он, конечно, не подал. Со скамьи на стрелку, вот какую надо рекламу. Отбоя не будет от абитуриентов. Вор бровями показал на своих людей. Могут уйти. Глаза у Седого были пронзительно молодыми и матово-чёрные. Истинный абрек. Таких уже было не так много.

- У меня от братвы секретов нет, - сказал Батя. - Сам будешь разводить, нет? Бита?

- Бита, - сказал Вор. - Ты прекрасно знаешь, какая участь может постигнуть и близких Биты.

- Мы близкие Биты, - сказал Студент. - И давно.

Ребята присели. Пиджак 56го размера топорщился на Скифе как водолазка, Скиф был перекачан, стал медленный. Но если попадал, падали все. Сильно прилетало. Студент посмотрел на Воров. Кто первый?

- Батя, - сказал кавказец, - некрасиво. Неделю не могу отдуплить, как это. Был у меня кунак и нету. Совсем! Трое детей. - На пальцах показал, трое.

Стол ломился от икры, сервелата, сыра и закусок. Сациви-мациви. Водка стояла в бутылках по 0,7 прямо со льда. «Посольская» и «Smirnoff». Молодой мог взять на грудь один две таких. Потом вставал, не шатаясь, приставлял к столу стул, на котором сидел и уходил. Сегодня его не было. Профукал, так сказать, стрелку. Сам Седой был Кутаисской. Кутаисские преступники самые хлебосольные! Большой армянин взял из тарелки бутерброд с семгой, посмотрел на Вора.

- Да, - сказал Седой, - давайте покушаем! Помянем Нурика.

Армянин закинул в пасть бутерброд, почти не прожёвывая, проглотил. Потом взял другой с икоркой. Что наша жизнь? Икра! Появились официанты. К ним Седой был жёсток, даже жесток.

- А ну-ка выйди отсюда и опять войди. Почему не поздоровался? Себя посчитал выше нас? Выше нас только Господь Иисус Христос. - Седой смотрел на халдеев взглядом Чикатило.

Прибежал администратор, стал извиняться. За ним весь персонал кафе. Приехал самый уважаемый человек в городе, что-то не так пошло! Не волнуйтесь, сейчас все будет чики-пики. Сзади, расталкивая всех, начал прорываться бывший боксёр. Скиф махнул всем рукой, все нормально. Батя, Скиф, Студент и Манерный начали опустошать стол. Был бы Бита, он бы не стал. Бита ел только дома по вечерам, всегда работал на голодный желудок по афганской привычке. На случай ранения в живот. Поел, не спасут. Перитонит, и как Япончик. Студент знал, плохо когда грузины говорят «некрасиво». Это осуждение. Вор молча налил себе залпом стакан водки, сам и выпил. Потом выдохнул из легких воздух, передохнул, закусывать не стал. На его лице читалось внезапное облегчение. Скинул с себя ношу.

- Нукзара я на Перовский район поставил, с детства знал, - сказал он. - А его завалил твой Бита! Теперь гасится неизвестно где. - Поднял бокал. - Где? Не чокаясь! Земля ему пухом, умер в как мужчина. Смертью пацанячей.

Скиф сдержанно улыбнулся, пригубил рюмку, выпил. Вам неизвестно! И не будет известно. В Крылатском на съемной квартире. Ему сейчас не до смеха. Батя налил себе коньяку, тоже сам. Опрокинул целый фужер. Коньяк был «Метакса». Батя вообще сам все делал, сейчас сам решал чужую судьбу. Отогнал официанта:

- Отойди от души! Там стой. Как вы одеты?! Наденьте пластроны, я приехал!

Халдеев он не любил гораздо больше грузинских. Седой вон чистой воды Дато Туташхия. Надо будет, имени не спросит. Брал заложников. Имя себе сделал в Сибири, не в столице. Официанты вышли, переоделись, надели смокинги.

- Если в Перовском районе есть Вор, Мансур, какие могут быть положенцы?

Про слове «Мансур» кавказцы как-то скуксились, децил прокисли. Но не надолго.

- Какое к нам отношение имеют Лёня, Мансур? - сказал Седой. - Ты ещё Шакро вспомни. Или Двача.

- Бита завинтил равного по масти, - сказал Батя. - Тоже автоматчик, только сидел. Военный. Двач тут ни при чем. За него пояснил Аверьян. На нас все стрелки сходятся.

- Не о том говорим, - внезапно подал голос небольшого роста чёрный пацан в кепке из окружения Седого. Наверное, чей-то родственник. - Двач, Аверьян...Хотели общаться за то, что завалил. Ты ртом что хочешь говори, а рукам воли не давай! Слово наше орудие. Сделал кто ошибку, надо указать. А не с кулаками. А че он сам не пришёл? За себя сказать не может? Или спрятали? От греха подальше? Не согрешишь, не покаешься, да?

Студент привстал. Уха уже не казалась ему такой вкусной. Хотя это была отменная уха. Такую надо есть серебряной ложкой.

- Это на тюрьме. По воле можно. Жизнь у нас такая в Москве, - сказал он, потом добавил, - уважаемый! Самого ищем. Ждём пока найдём.

- А что, на воле надо жить по другим законам? - не унимался карлик в кепке. - А если мы туда попадём?! Жить везде надо по понятиям!

Студент спросил:

- Надо или нужно?

Седой молча посмотрел на Студента. Пристально и спокойно. Мы не в хате. Разговор идёт вольный.

- В Москве, - сказал он, - не жизнь! Жизнь в горах. Конь, ружьё и вольный ветер.

Студент взял ложку. Что ему, обсуждать слова Воров? Кто он такой? Так, лимон набрал на пике всего этого. Миллион. Разве это деньги? В Лондоне это один китайский ресторан, и ещё неизвестно, выстрелит или нет. Особенно если прибыль на всех раздербанить. Плюс грев. Зон вон сколько! Пусть говорят. Особенно когда они начинают как чехи базарить. Виноград из собственного сада. Хотя Жулик настоящий. Батя говорил за него. Везде знают.

- Тебе сколько лет? - спросил Седой у Студента. Студент ответил:

- 27. Пишу книгу о Движении.

- Хороший возраст, - сказал Вор. - В 27 я уже два раза отсидел. Отбыл, то есть. Сидят на параше. - Он на секунду замолчал. - Лучший подарок это книга.

Студент ответил:

- Это да.

- А правду про тебя говорят, что ты рикшу задушил в Катманду? За то, что он тебя развёл по приезду в гостиницу?

- Брешут, - сказал Студент. - Я его кинул. В номер пошёл, ничего не заплатил.

- Туда всегда успеем, - прервал Батя их разговор. Сейчас парень ляпнет что, не дай Бог, Воры начнут качать. За людское. - От тюрьмы и от сумы...

- И то верно, - сказал Седой, - Батя, тебе Люди много доверили. Сомнений в тебе у них не было. Понимаешь?! А твой автоматчик под резку уже пол-Москвы пустил. Причеши его! Объясни, что будет с тем, кто зря кровь. Тронет чей-нибудь близкий круг, плохо будет нам всем. Например, Руслана? Слышал, они там с ним сильно сцепились.

- Это непонятка, - сказал Скиф. Видно было, что ему вообще похер. Сейчас доест и разнесёт всю эту богадельню, бедолага. Что сиськи мять? И так на нем души Воров. Это они там все здоровье оставили. Понимаешь, политбюро. Той страны уже нет. - Стечение ситуаций, обстоятельств. Так он никого! Встретил вашего в «Кабане», не поделили какую-то чёрную, за «Балчуг» отвёл и понеслась. Сунул ему ногой по башке, ваш морпех там и крякнул. Бил вроде не сильно. Правильно попал. Если правильно попасть, и не хочешь, можно убить. Нукзар это знал. Вдове потом мы предложили помощь. Несчастный случай! А Руслан...Пусть строит своих лазанских. «Какой-такой Батя, чито за кличка?» Наколбасили денег на авизо вместе с Березовским.

- Березовского тогда не было, - сказал Студент. - Березовский слабый как учёный. Слышал от коллег. - Его реплика прошла мимо.

Теперь уже все посмотрели на спортсмена, вступился за товарища. Резкий! Такой один многих стоит. С его кулаками и у Седого мог бы зарабатывать вполне приличные деньги. Свобода в голосе Скифа была такая, что казалось, его от неё разорвёт. От всего вообще, в том числе и от «понятий». В «понятия» Скиф не верил, он верил в капитал. По Европе бродит призрак. Рынок и борьба за прибавочную стоимость.

- Даяжниче не ставлю ни вид, - поспешно сказал малыш в кепке, - никому, можно было и без драки? По понятиям! - Он ещё и шепелявил.

Батя сказал:

- Можно. Седой, ну его? Я ему сто раз говорил... - Батя начал тянуть прикол. Ход верный. Худой мир лучше доброй ссоры. Не накаляя обстановку, подставлять кого-либо, и самому не подставляться. Учесть всесторонние интересы. Разрядить обстановку. Найти в рамках дозволенного компромис. Накажут сейчас Биту, ну и что? Нукзара все равно не вернуть. Плюс грех на душу. Для этого что-ли храмы строим? Своими поступками  тая добивался того, что ему верили твёрдо. В принципе за это потом его и застрелят.

- Ладно, - сказал Седой. Король преступного мира дружелюбно посмотрел на собравшихся. Либо так, либо надо было ставить под сомнение слова Бати. А поставив, обосновать. - Как покушали? Вкусно? Своего повара с утра подтянул. Нормально пошло? Спецуру эту найдёте, сами накажете.

Седой понимал «тонкости». Которые многие из коронованных, к сожалению, не знают. Как-то раз на зоне охрана сказала Седому перенести из одного места в другое валуны, огромные камни. Осень, сыро, вечер. Рукавицы дали и тачку. Седой кинул один солдату на ногу.

- От души! - сказал Батя. - Большому куску рот радуется. Такой цыплёнок табака, эх! Грузинская кухня самая. Лучше итальянской. Дочь замуж буду выдавать, подгонишь? Чтоб запомнили нас всех.

Мускулистый армянин снова чуть качнул головой. Форели из Севана вы не ели. Грузинская.

- Подгоню. Арарат, беджо, прошу, сходи, посмотри у ворот нет мусоров? Береженого, - Вор имел в виду въезд на стоянку. Он же выезд. Армянин вышел и пропал. Потом зазвонил телефон. Хорошая новая складная «моторолла».

- Всех благ, - попрощался за руку со всеми Седой. - Мы поехали. Надо воздух Людям завезти, тысяч двести.

Гном в кепке сказал:

- Деньги грязь, но без них никуда!

Только сейчас Студёнт заметил у двери большую холщовую сумку. Внутри конверты. Батя радушно заулыбался:

- Фарту, масти! Общак дело добровольное.

- Густой баланды, - в тон ему ответил Седой. - Принудительное в Москве.

Мальчик-с-пальчик заговорщически оглядел всех, перешёл на шёпот.

- Седой тут под такое дело подписался! Клянусь! Сладко будет всем.

Седой остановил его.

- Насчёт «всех» это ты попутал. Нельзя за всех говорить.

Все весело попрощались, Скиф на секунду задержал клешню армянина в своей.

- Тбилиси-79?

Армянин хлопнул по его руке свободной рукой.

- Судья Тлецери.

- Ты ему сказал, щатебе леща дам?

- Чапалах ктам эса, было такое!Кришевать соревнования хотел. Призы распределять. В Куре его искупали, бози тара!

Слоны засмеялись. Скиф умел немного по-армянски. Половина крадунов в столице ходила с армянскими паспортами. Некоторые дошли до Ельцина. Кавказская бригада села в чёрный «кабан». Поюгавый лилипут захватил с собой вазу с фруктами.

- Ананас! - сказал он.

Студент ответил:

- А мы её!

- Не знаю, - с сомнением протянул Хазрет, - может, ты и нормальный парень.

- Я нормальный.

- Ну мы, короче, погнали! - сказал борзый в кепке. Его звали Хазрет. - Привет вашему десантнику! Смотрите, чтобы не начал валить народ за деньги.

Батя слегка поморщился. Обязательно надо устроить балаган, хлеба и зрелищ. Мели, Емеля. Седой не опрощался, через стекло махнул аре за рулём, давай. 140й плавно, но быстро выехал на проспект, «Лукоморье» осталось сзади. Больше они сюда не вернутся, не по масти. Их уровень был «Националь». Мы тоже стартанули. Через пятнадцать минут двухдверная 850-я «бмв» цвета морской волны на всех парах летела по Рязанке к центру. Надо было забрать дочь Бати из детского центра на Таганке. За рулем был сам он. Батя водил машину сам часто и потому легко легко, как-будто жарил рыбу на сковородке. Раз, и объехал зазевавшегося пенсионера на «оке», рыбу перевернул. Время у него не подгорало. Тормозом при этом пользовался редко, рассчитывал скорость. Газ, сцепление. Пока ехали, на три зелёных проскочил. Он вообще любил движение, если мог, не останавливался. Рыбы ведь плавают в ведение потому что любят. Они так живут.

- Как я понял, - сказал Студент, - не будет обратки? Входил в «Лукоморье», думал, ноги откажут. Забил утром икры, качал. Закрепостился.

- Кто их знает, - ответил за Батю Скиф. Он знал, даже закрепощённый Скиф стоил десяти Брюс Ли. На такого надо с автоматом. - Грузинских, грузинских Воров! Старший брат.

- Ништяк, че, - сказал всю дорогу молчавший Манерный. - Ещё один такой косяк, и они врубят тебе «стоп». Статус приостановят. А афганцу нашему, поймают, пробьют башку. Бля буду! Потом их никто не найдёт.

- Ты ж говорил, раньше такого не было? - спросил Скиф. - Статус, приостановят. Вор или не Вор, пошагал, всё? - Потом добавил: - Армяна этот у Джелавяна работал начальником охраны. Точно.

- Интересно, - сказал Студент, - какая у него в месяц стипендия?

Скиф захохотал. Смеялся он по-детски, обнажая десна, прямо ребёнок. С повышеным уровнем адреналина и пониженым осознованием реальности.

- Красная как пожарная машина! Большая!

- То раньше, - сказал Батя. Он пристально смотрел за дорогой. - Раньше нельзя было даже произносить такое слово «Вор». Спросить могли. Пусть попробует. На людское руку я не поднимал. А он...Щас другое время. Нелюбу вон тоже хотели опустить на Матроске, но не опустили? Роспись в Польше «Нирвану» слушал. Идите вон предъявите ему. Воры в Москве долго не живут.

Манерный кивнул.

- Много чего может в России этот шах. Во всех тюрьмах его знают очно или заочно. И посадить его не посадят, потом упадёт весь ФСИН. А тот в кепке тип, шпендик...Духовитый! - Манерный наклонился вперёд к уху Скифа, сидевшего на переднем сидении. - А ты красавец! Против таких совсем не каждый попрет. Думал, воровать тебя оттуда придётся.

- Племянник Бакинского, - сказал Батя. - Хазрет. На малолетке отвечал за игру. Потом поднялся на взрослый. Правильный бродяга, кайфуй Ворам! Есть имя.

- У абхазов в «Жар-птице» его видел, - сказал Скиф, - у Лакобы.

- У абхазцев, - поправил Студент, потом передразнил джорджиков. - Сухуми, мы ещё вернёмся!

Все засмеялись. Кепка здоровая, уши торчат, говорит, видны резцы. Натуральный демон. Регионами управляет, наверно. И не терпит вида крови. Принц Флоризель. «Жить буду толко воровской». Кавказская песня. Кошка у них дома, и то стремится. Папа Вор, дедушка Вор.

- Вы только не думайте, что Седой испугался, - сказал Манерный. - Стал заднюю включать. Такой скорости у них нет. Захотел бы, нас в такие блатные дебри бы завёл, никто б не выбрался.

Батя сказал:

- Тебя б не завёл, только их. Ты у нас самый хитрый!

- Я не хитрый, - Манерный затеребил свой сиротский галстук за пол-косаря, Hugo Boss, - я продуманный.

- Центральный рынок он держит, с зала каратэ рядом получают. Этот там преподаёт, забыл, как фамилия. Недавно из Польши приехал.

Студент подсказал:

- Танюшкин?

- Да, Танюшкин. Квадратный такой мужчина. Бита там тренировался.

- Я их всех знаю, - сказал Студент. - Фомин, Танюшкин, Дима Котвицкий. Хорошее каратэ.

- Цветной бульвар весь под себя забрали. Офисы, банки...Центровые! - Батя спросил, - Аде Молодой?

- Хотел сегодня с нами поехать, пропал куда-то. Никто не отвечает.

Манерный засмеялся.

- Звоню на днях Молодому, говорю, есть студент, негр, деньги будет из дома получать, 1800. Информация верная. Давай, говорю, выпасем его, пропасем? От сберкассы до общаги? В голову ему дэньс-дэньс, дело верное! А, говорит, не хочу. Лень. Было бы на ноль справа больше бы, пошёл! 18 000 долларов. Где ж я тебе, говорю, найду лоха с лвадцаткой переводом? Два косаря для него не деньги уже. Забурен совсем!

- Опух, - сказал Студент. - Тормозит. Полтора литра воды может выпить каждый, а вот полтора литра водки...

- Хоть бы, внатуре, сообщил чёнибудь, - сказал Скиф. - Мол, так и так. Че молчит?

Все засмеялись. Вспомнили, как Рома говорил «тормозает». Тормозаешь, ссука?!

- Мы пьём за то, чтоб бросить пить, и будем пить за это вечно! - подгонялись гангстеры.

Студент набрал Бите, один номер.

- Але! Это я. Как сам? - спросил он. - Живой? Виновник сегодняшнего торжества!

Бита помолчал, потом коротко ответил:

- Без окон, без дверей, полна жопа огурцов, - сказал виновник. - В Афгане было легче. Сплю по три часа в сутки. Потом на шпагат.

- Хорошо, что огурцов, - сказал Студент. - Если б не Батя, они б постарались нам другое туда насовать.

- Так вы с собрания? - спросил Бита. - Что сказал профсоюзный босс?

- Закрыл тему. Поехал взносы по ячейкам развозить. Кому ты должен, он всех прощает!

Бита сказал:

- Понятно! Не хотят воевать.

- Не знаю, - сказал Студент. - Может, хотят. Но не умеют.

- Сами бы меня делали?

- Скорее, попросили бы других. Легче, чем самим.

Хороший человек, подумал Студент, честный! Другой бы постарался жути нагнать. Знаешь, сколько я туда отправил народа и всепрочее. В душе он всё-таки офицер! Не мокрушник. Знает, что такое честь. Просто удар хорошо поставлен. Дать Бите взвод, полный боекомплект и день свободы в Москве, он бы показал многим свой стиль ДШБ. Особенно тем, кто продаёт в школах наркотики. Был бы в Америке, давно уже был бы миллионер. Организовал частную военную компанию. И организовал бы нормально. Свергал бы в Африке всяких президентов. Басмачи там срались и ссались, когда Бита в разведку ходил. У него, между прочим, орден Красной звезды. И попал туда сам в Душмандию, писал рапорты. И в милицию потом работать не пошёл. И в бизнес не подался, все эти контракты, поставщики, срастется-не срастется...Потом кто-нибудь дорогу перейдёт, все равно надо будет валить. Сразу стал бандит. Доход тот же, может, чуть меньше, а геморроя нет. Какое всё-таки это московское слово «гемморой»! В регионах так не говорят...От положенной квартиры он так же отказался, отдал инвалидам-очередникам. Уважуха! Батя вон даром что бубновый Вор, а за Биту...Как за своего ребёнка. Вообще за нас всех. Он Отец. А Бита...Кунарская операция в той войне отдельной строкой. А он не только там был, но и выжил. И сейчас выживет. Их в живых-то осталось полтора человека, кто там был. Полковники жертвовали офицерами и солдатами для достижения своих целей. Моджахеды пленным глаза вынимали черенком советской алюминиевой ложки. По-взрослому. Так и Нурик нарвался. Довыступался положенец. Бите глубоко фиолетово, кто перед ним. Он бы и Вору сунул раз несколько! Десантник. Гвардейский. Никогда не отступал, какое бы ни было мочилово. От жизни такие подачи прилетали, никогда не шугался. Быстрее, выше, сильнее.

- Жаль тебя с нами сегодня не было, - сказал ему Студент. - Объяснил бы всем там всё  сам. Привезти пиццу, Man of War?

Бита коротко ответил:

- Сухпай на бронетранспортере, не надо. Я бы с ними там не разговаривал. Зови, если надо будет закрывать вопрос этот. Я приезжаю один раз если что.

Студент сказал:

- Вспышка справа!

- Привет Бате. Если что, я вам должен.

- Ты никому ничего не должен, Бита, - сказал Студент. - Обстоятельства сильнее нас.

Он улыбнулся. И, самое главное, убьёт кого, Воры оправдают! Вспомнил, как Бита сказал, слава Богу, Скиф не гомосексуалист. А то у них был один такой в ОРБ в Кундузе, комплекция со Скифа, схватит жертву из молодых солдат и волочет в бытовку. Еле отбивали. Иногда приходилось стрелять в воздух. Не вывез ночевку в снегу на 3900, воспаление легких. Температура 40. Они свернулись, прокалывали штык-ножом. До лагеря все равно не донесли, помер. Хоть и монстр, а холод, видать, сильнее. Биту защищать не надо. Если что, позвонит в «Пентагон», десять приедут таких. И ничего им не будет!

Скиф толкнул Студента в бок, не пали. Сейчас у многих прослушка. Мысли читает?Студент чуть не потерял сознание. Сила как у медведя! Не мышцы, а сухожилия. Ему только бревна ворочать. Самсон! Заехать бы что-ли правда куда поесть? Пацаны никогда не говорили «пожрать», так говорят только фраера. Поесть или по-восточному «покушать». Когда я ем, я глух и нем, еда это ритуал. Ритуал это святое. Святое это путь к себе. На пути к себе можно встретить самого себя! Можно и обосраться. Риск духовного возрождения.

К Шифману? В «Белла»? Бизнес-ланч? Оксана говорила «лянчь», он любил за это её. Иногда по-французски. Но он же не жениться на ней собирался! Этим ртом целовать его детей. Жена должна быть скромная. С виду сладкая вата, внутри игла железная. Если что, передачи им всем собирать.

Совсем не налупился в гостях у генерала. Может, нервы? ОбычнЫй индивидуум долго в таком режиме не выдерживает. Лера вон загнулся от передоза в Уссурийске у Ткача. Которому потом отомстил Демочка, Спец. «Убить Билла».

Когда борешься со злом, знаете ли, теряешь калории. Радио в салоне транслировало музыку «Европы Плюс». Говорил там этот ведущий, то ли женщина, то ли мужчина. Через несколько секунд, распугав гаишников, машина влетела на стоянку. Оксана в красном пальто на «бьюике» ждала его там. Студент залез к ней в машину.

- Видели сегодня...- назвал Вора. Она рассмеялась.

- Ты гонишь! Он давно в Майами. Мы с подружкой в его салоне ездили на Рублевку.

- Только что встречались в Реутово.

- Киса, а давай поедем к Ворам? В Испанию? Будем им там всем помогать! Там общак. Море. Солнце.

- На дорогу смотри, а, - раздраженно сказал Студент. - Жили бы все спокойно, и все было бы хорошо! Что нам в Испании делать? Мы нужны Ворам? Ждут, спать не ложатся. Как ты собираешься жить там? На какие шиши? Телок в бордель набрать твой потолок.

- А что, - сказала Оксана. - Прибыльное дело!

- Прибыльное, - согласился Студент. У него перед глазами стоял Седой. Не совсем таким он его представлял. В Реале оказался такой криминальный Пеле, а не Марадона. - Потом только тому, кто с вас получал на тюрьме в очко швабру вставят.

- Чи шо? У нас в Украине одному голову пробили табуреткой в СИЗО, он так с ней в голове и ходил, пока не помер, Артур рассказывал в Киеве! Кис, а Леся со Скифом была, да, говорит, она с ним может только сверху может по ходу. У него слишком большой!- захихикала Оксана.

- Оксан, задрала ты меня уже! Мы с тобой чужие члены обсуждаем?! Ты ехать будешь или нет?!! По набережной давай! К «Москве»! Там сегодня шубы. Тебе хочу купить! В Одессе таких нет. Чернобурка. Всех денег все равно не заработаешь.

- Ой, киса! - Оксана разомлела. Женщины любят ушами и подарками. - Я вся немая! Хочу сиротское пальто! В Одессе есть все, мэн. - Иногда она так называла Студента. - Это у вас тут ничего нет! Противный злой город. Хуже только в Махачкале. Меня там хотели изнасиловать, Мирзабеков. Еле ушла из номера, сказала, что я девочка, - Студент слышал этот рассказ раз сто. - Скорее поехали к «Москве»! Сэр людно дичи?

- Ту друа.

- А че встречались? Сказать можешь?

Студент коротко ответил:

- Бита. Зверю одному хотел дать просраться, получилось наглухо. Рука у него тяжелая. Нога то есть. Бил с разворота, тот встал как обмороженный. Убил, уехал. Один на один, гребень на гребень. В руках ничего не было. Все по чесноку. На набережной напротив «Балчуга».

Оксана ответила:

- Это ваш вояка? Дал по голове Нурику? У «Кабаны»? Все уже знают! Даже барыги все. Милка там сидела на втором этаже, в окно видела. Нурик - это пидор.

- По головам свиней считают, - сказал Студент. - Нурик не пидор был, такой же пацан как Бита или я. Так произошло. Чего она видела, твоя Милка? Она набережную из койки в «Балчуге» видела. Дружишь с натуральной лярвой! Проститутка. Потом в «Тройку», Ксюш, после «Москвы». Завезти 200 долларов официантам. А то на таких машинах ездим, как этот «бьюик», за стол не можем рассчитаться, смех, Ровшан звонил уже.

- Проститутка, - Оксана надула губки бантиком. - Зай! Япония поднялась благодаря проституткам, проиграв во Второй Мировой войне. Из-за них развилась. Мне Вероника книгу показывала. Индианка.

- Индуска, - поправил Студент. - Папа у неё был торговый атташе из Индии. Работал в Москве. С милым рай в шалаше, если милый атташе!

- Этот ваш Ровшан...Взорвать бы всю эту вашу «Тройку», - сказала Оксана. - В Бога душу мать! Суп мне, говорит, свари по-одесски с морепродуктами! Говорю, больше тебе ничего не надо? ***рыга! Обезьяна чёрная. Я люблю водку с салом, зачем он мне нужен со своим исламом?!

Руль в руках у Оксаны дрогнул, сзади замигали. Вспомнила, видно. Сделала автомобилистам глазки в зеркало и нажала на гашетку. Машина дернулась. Студент сказал:

- Оксана, не говори, пожалуйста, плохо о моих друзьях! Хорошо? У нас не говорят за веру и национальности. Наш мир воровской. И не летай! Гонщица. Нормально ехай?

- Хорошо, - Оксана опустила плечи, - жизнь Ворам! - Оксана запела:

- Ахуе, ах уехал мой любииимый, и подъё, и под ёлкой мне сказал, я залу, я за лунным камнем еееду, шо ж ты му, шо ж ты мужем мне не стал?

- Ёмуде, ему девушка сказааала, не манди, Неман дивная река, - подвывая, подхватил Студент, - вечная жизнь Ворам!

Был бы Француз, добавил «воруйте, не попадайтесь». Он вспомнил, как они с Французом смотрели «Кровавый спорт», Ван Дамм. В квартире Француза на Арбате. Напротив церкви. В комнату вошёл Бита. Подтянутый, спортивный. Высокий стройный красавец. Герой Афгана.

- Вот! Один прошёл. А сколько их таких? Кто занимается? Тысячи! А их имён не знают. Так и на войне.

Потом вошёл Скиф, восемь на семь, предложил отжаться на кулаках раз сто. Без перерыва. Сам отжимался 120. Француз отказался. Мы тут кайфуем, не ломай кайф! Смотрим кино. Самое великое искусство.

Скиф сказал:

- Ну, смотрите фильмы! Это легче.

И выписался из комнаты, сделав сальто назад. Точно в проем двери. 110 килограмм массы. Знаете, впечатляет.

А, может, и не я с душой разбитой шёл,
Судьбу свою и так, и эдак проклиная?
Мы думали потом все будет хорошо,
И все мы добежим к дверям победным рая...

продолжение следует