Кости

Была красива и стройна,
Светла, гибка, чиста, нежна.
Кожа белела, словно снег,
Ее любили бы во век...
Но так судьба распорядилась,
Та дева не в того влюбилась...
И в белом саванне ее
Засыпали черной землёй.

Проснулась. Тьма вокруг, ни звука.
Лишь запах сладкий и гнилой.
Лежит в земле сырой подруга,
Распорядился так рок злой.
Лежит и плачет день за днём
И вечность ее так проходит.
Лишь червяки да гниль кругом,
Да уж и саванн не по моде.

И вдруг со стороны тут шум...
Кто-то копает к ней прокоп.
Отвлек ее от грустных дум...
Она страдала, а тут оп!
"- Мерзавец, как ты смеешь так
Покой печальный мой нарушить?
Ползи к себе, в могилу, мрак.
Мне лишний в горести не нужен."

А то был парень молодой.
Остались кости, кожа, раны.
За ним червей ой... Целый рой!
От гнили запаха в дурмане.
"- О нет, постойте, не гоните.
Мне скучно стало одному.
И я по плачу тонкой нити
Копал дыру к вам потому!"

"- Вы так вульгарны, - стонет дева. -
Сей пошлости не потерплю.
Слезы мои - не ваше дело,
Оставьте здесь меня одну.
Сгнила до самых уж костей,
Утратив красоту свою.
Теперь то мне не до страстей...
Я жду, когда совсем сгнию."

"- О дева милая, позвольте, -
Он прошептал ей очень нежно. -
У вас прекраснейшие кости
И очень модная одежда.
И слезы ваши пусть гнилые,
Но так прекрасны и милы.
И запах сладостный, ванильный,
Волнует косточки мои."

Она смутилась, отвернулась...
Ну что же всё-таки за дурость?
Они мертвы! Лежат в могиле,
А у него ещё есть силы,
Чтоб приставать к аристократке!
И монолог какой ведь сладкий.
Он льстец, он лицемер, он зло!
Пусть катится, как принесло.

Но череп снял он ловко свой,
Как будто бы то была шляпа.
И деве милой той назло,
Он череп уронил! Растяпа!
И девушка вдруг засмеялась,
И покатились ее кости.
"- Ну вот же чёрт, какая жалость..."
Кипела девушка от злости.

И собирали они тело
Ее годами по кускам.
Ну что же он, ну в самом деле,
Всё бродит - бродит тут и там.
Уж поселился он в могиле
У юной девы молодой.
Шутил, она смущалась мило,
Блестя скелета красотой.

И саванн шел ей, и жуки,
Остатки в черепе волос.
Останки были так сладки
И гнили те даже в мороз.
Стучали кости мелодично,
И день за днём всё хорошело
Ее подгнившее прилично
Но утонченейшее тело.