Записки из исповедальни

Накинув наспех древние салопы
Веков иных,
Ко мне приходят странные особы 
И тени их.
Герои доморощенного чтива,
Хоть не звала,
Садятся рядом  тихо, боязливо
За край стола
И шепчут. Так покорно и печально,
Что им в ответ
И ночью над моей исповедальней
Не гаснет свет.
  ***
Уронило небо облака
На верхушки старых терриконов,
На дома, ореховые кроны,
На ресницы, сонные слегка. 
Только две недели с небольшим
Выпекало солнце караваи…
Знаешь, радость вечной не бывает,
Как и сроки годности души.
Сладостно, да коротко. И вот
Улеглись берёзовые звоны.
На зиму извечный, неуклонный,
Совершает осень поворот.
  ***
По белой блузке - красное вино,
Как будто кровь на снег из голых пяток.
Изранена, а смотрит виновато,
Стонать и плакать ей запрещено.
Но стонет. От обиды, во хмелю
Девчонка лет… не знаю, слишком мало.
Ей чудилось волшебное «люблю»,
А прочиталось вечное «пропала».
   ***
Тяжко, Господи! Очень тяжко.
Я совсем не жалуюсь и не трушу,
Но об этом мечтала ли ты, Наташка, -
Так устать, чтобы плакать, кусая грушу?
Чтоб впрягать, как лошадь, в любое дело
Свои руки, ноги и прочие телодоли,
Чтобы брали другие всё, что хотели,
От автографа до мозоли…
Чтобы вили верёвки и что там ещё можно,
Да с особой жестокостью и дотошно…
Один хиромант, разобрав на ладони путаницу,
Вздохнул:
- Бедная! В любой жизни - труженица.