да пошел ты, неведомый странник

прошло сто лет со дня рождения Смерти Поэзии,
а я зачем-то, палач акушер-гинеколог воскресный,
застрял как расщепленная молекула в Поднебесной
в 60-ых, противоставший Америке.

напротив, стану искалеченный,
увижу в проруби комнатной,
без света
солнца
тьма
серого неба
мне нашептывает дробью о вечности,
рисует обувью
на лице,
разбитом о поребрик образы:

прошло уже, что могло бы пойти иначе,
и я сложных букв и чисел один
чернокнижник,
шаман,
заклинатель
остался.
быть известным или быть непонятым,
понятым или быть пойманным
- все равно, все ровно, грязно, все тепло и холодно.

инь и янь разошлись врозь;
поперек;
в клочья; сверху донизу,
понесу дальше крест по пропасти,
понося и понося прошлых
и все пророчества,
вырвав сердце, как будто шагаю по лесу…

и подскакивая, как по апофеозу войны Верещагина
(о душе ничего не скажешь),
по головам
как минимум полумиллионного войска
пройдусь с жестом руки «как вам?!»
как живому ходить по мертвым?