Приключение сельского врача. Глава 30

– Ох, Лид, счастье-то-о какое-е-е, Лидка-а-а-а. – Причитала тёть Нюра.

– Тёть Нюр, прекрати причитать и выть на всю улицу, соседи сбегутся, а мы ещё сами его не обняли даже. – Произнесла Настя.

– О, ты кака, только о себе и пекёшься, а у меня можа сердце не стерпливает, я хоть криком болюшку отдам. Вота тута взбучивает. – И тёть Нюра указала на область сердца. – И прыгает и бухает

– Бабуль, на вот валерьяночки выпей и успокойся.

– Дык, на кой ляд она мне сдалась, у меня радость, племянник живой и невредимый вернулся, а ты дрянь каку-то суёшь мне. Дай, что-нибудь покрепче.

– Бабуля, нельзя ещё наливочки твоей, нельзя, надо сначала успокоиться.

– О, и ты вся в мать, нельзя, нельзя. И где ж тут успокоишься?

– Идём бабулечка любимая, идём в дом, я тебе массажик сделаю, и голову промассирую и сердечко. Что там под лопаточками? Сводит?

– Ох, да, да. Ах, моя золотая, ты всегда о бабушке заботишься.

– А как же, бабулечка.

– Ах, ты моя кровиночка. – Обняла внучку тёть Нюра, в надежде, хоть на кого-то излить свою радость своё счастье. – Любанька, как ты думаешь, Никитка наш примет ребёночка-то Тимуркиного? Ох, и не знаю чё и делать.

– Ничего, Бабуля, ничего делать не надо. Они сами уже разобрались, запомни раз и навсегда, всем же Люда сказала, ребёнок только её, её и Никиты, и всё.

– Дык, как же?

– А вот так, бабуля, когда-нибудь узнаешь.

– А ты знаешь как? Расскажи. Любанька, моя золотая, расскажи.

– Бабуль, ты наливочки хочешь? Что-нибудь одно.

– Да и не нужна мне наливочка, чёж я пьянь чё ль кака.

– А хочешь, скажу, отчего у тебя самой не получается ни вино ни наливочки?

– Ты думаешь, я не знаю? Эт ведь наш рановыросший малыш мудрит, думает, я буду её пить, а я ведь так, чуточки с устаточку, с Лидуськой, аль с соседками, да песни попоём. Чёж я аль не чую, он своей силой отвратил меня от чё тока можна. Вот засранец, но люблю его больше всех.

– Ярославика не любить невозможно бабуль, он ведь сама любовь, только взглянешь на него, и чувствуешь блаженство. Давай бабулечка ложись на диванчик, сейчас я тебе помассирую, успокоишься, и пойдём к дяде Никите.

– Ох, как там Лидуська-то? Не знай?  Ох, радость-то кака, радость-то, Любаньк, а ты знаешь, ведь и от радости люди бывало и помирают.

– Знаю бабуль, знаю, там мама и дедушка, они её поддержат.

– Властимир-то? Он поддержит, поддержит, он вона, как под рученьки белы, подхватил-то её. Знал уж, чай, сестрице моей  плохо будет. –
Тётя Нюра вновь заплакала.  – Ох-хо-ох, кака судьбинушка злая-то-о-о-а-а-а.

– Бабуль не плач, ведь всё хорошо. Радоваться надо.

– Да, радуюсь, радуюсь, слёзы сами текут вот чёй-то.

– Ну, поплачь бабуль, только тихо, сейчас пройдёт. Уже легче?

– Охо-хо-хо-хо. А вродесь и впрямь полегчало. Впрямь легче. Золотые ручки твои, Любо-о-онька-а-а-а. – Бабушка Нюра, ухватила внучку за руку и поцеловала её. Продолжила. – И в голове муторить перестало и на сердце легче стало. Эт чёж со мной было-то? Аль кома?

– Стресс, бабуля, стресс от неожиданности. Кома это другое, там в без сознательном состоянии находятся.

– А я в каком?

– Ты, бабуля в неожиданной радости. Ты в сознании, только сердце твоё  испугалось. От радостной неожиданности, сама сказала, «помереть могут».

– А дед-то ваш не простой, ох, и не простой, тож, как и Ярославка. Взгляд-то у него видела какось?

– Какой, бабуля? Нормальный.

– Вродесь и ласково глядит, а пронзает-то как. Ух! Пронзает-то, как энтим, как его? Забыла, как назвать. Ентот, просвечивает-то?

– Рентген, бабушка.

– Во, во этось самый, рентген.

– Хороший у нас дедушка, жаль, раньше его не знали, в детстве. Как было б хорошо.

– В детстве вы и отца-то не знали, не только деда. Охо-хо-хо. Скоро чай и Славка заявится, Настасьюшка говорила, на её день рождение явится. А ён скоро будет. Уж я-то расчешу, его буйны кудри, небось, ими Настасьешку и соблазнил, паразит такой. – Бабушка Нюра вновь всхлипнула, заливаясь слезами.

– Ну, что ты бабушка, какой же папочка паразит? Опять плачешь?

– Да эт я так, сами слёзы льются. Ты чёж, думаешь, аль мне его не жалко? Жалко, Любанька, жалко, но Настёнку и вас мне жальчее. И его я люблю и сразу-то он мне понравился. С самого начала. Как приехал, подумала, эт чёж делается? Такой взрослый соблазнил малолетку. А оказывается он и не трогал Настасьюшку. Благородный.
Тёть Нюра с уважением произнесла слово «благородный»
Ты знаешь, я ей такой допрос учинила. У-у-у-у! Увела её к себе, да и пытать у её всё. А она плакалась, клялась  мне, мол, нет, тётушка родная, не трогал он меня, а он зашёл ко мне в дом, я аж испужалась. Взгляд вроде и ласковый, а меня пробуравил. А он ласково говорит.
Выйди Настенька, подожди, говорит, во дворе меня, а мне говорит. Не трогал, мол, я честь Настеньки, и даже осенью свадьбу сыграем, не трону, пока время не поспеет. Нет, не так он сказал, «не, не поспеет», а по-иному, как, не помню уже.  И верно, не соврал, я всё подсчитала. – Любочка рассмеялась. – И вот чё, ты хохочешь? Хохочет она. А ты замуж не торопись. Моя золотая, не торопись, таких, как твой отец днём с огнём не сыщешь. А ты родилась, ох, как он радовался. Вот и, гдеж  его носит? А? Ты не знаешь?

– Знаю. Мир спасает, бабушка.

– Да, ты чё?! – Бабушка резко повернулась на диване.

– Тихо бабуля, лежи, ещё чуть полежи, и не волнуйся. Всё будет у нас прекрасно. Видишь и дядя Никита вернулся

– А вот он-то гдесь был-то?

– Тоже мир спасал, бабуля.

– Да, пресвятая Богородица! Чё правда? А ты откель знаешь?

– Оттуда. – И Любочка показала рукой вверх.

– А ба! – Бабушка Нюра села на диване. – Любанька, скажи, а верно ль я думаю, Ярославка и впрямь по звёздам ходит, как в моём сне? Чёй-то сердце мне говорит, что правда.

– Бабуль во сне многое чего не вероятного может присниться.

– А могёт и впрямь ходит, токо вы не говорите, его взгляд с первого дня рождения его, был загадочный, как и у Славки. Охо-хо-хо-хо. А ты замуж-то не торопись, золотая моя.

– Сама же спишь и видишь, как меня замуж отдать.

– Дык, я эт так. Я-то в девках так и осталась, можа и по энтому, но всёжки ты не торопись, у тебя должон быть жених, как твой отец.

– Что на бобах раскладывала? Бабуль?

– Ты уж не проговорись Ярославке, я ж трошки тока, ну, прям чуток и заглянула. Молодой, красивый и представительный такой будет.

– Ой, бабуля, бабуля. Всё хорошо? Успокоилась совсем? Прошу тебя, больше не плачь. Пойдём, там уже слышно, Ярослав Алёнушку с Данилкой привёл. Интересно, что он им рассказал?

– Постой, Любаня, а не скажешь, вот как распознать, кто таки люди?

– Что это с тобой? Бабуль? Какое распознание тебе нужно? Бабуль? Люди – это вообще-то необычная раса, связанная сразу с несколькими цивилизациями. Люди, человеки они все разные, бабуль, и каждая земная раса, все представители своих галактических цивилизаций. Ещё в нашем мире очень много разнообразных существ сокрытых человеческим телом. И пришли сюда с разных галактик.

– Слово этокое я слышала, от Ярославки, а ты тож така? Вы чё одной породы, аль как эт назвать?

– Бабуль, естественно, если мы родились у своих родителях. Мы, именно мы, бабуль, не болит голова? Слова мои тебя не ударяют, не отдаются болью?

– Дак, вродесь нет.

– Бабуля, пора тебе перестать, всему удивляться и принимать во внимание. Мы все в нашей семье с одного рода.

– А ты откель знашь?

– Бабуль, всё оттуда. – Любочка вновь указала вверх.

– Ой, Любанька, сроду б не подумала, я ж думала, ты просто такая, как мамка твоя, а ты выходит тож, как Ярославка? Раньше ты всегда молчала, чё не спроси тебя. Нукось скажи чё нибудь ещё.

«Как мама. – Любочка улыбнулась. – Если бы ты, бабуленька знала, кто наша мама и как она тоже может ходить по «звёздам», и не так бы ещё удивилась, но оставайся пока в неведении, бабуленька». А вслух спросила.

– Бабуль, что это на тебя нашло? Интересно, интересно, переворот в сознании, что ли случился у тебя с появлением дяди Никиты?

– Я и сама не ведаю, вот ты держала свои рученьки золотые на моей голове, охо-хох, так приятно. Всегда приятно, когда ты меня ручками лечишь, а чё было счас,  аж сказать невмочь, так себя я видала.

– Молодой и красивой?

– Ага, а отколь знаешь? Ты чё тож глядеть умеешь, как Ярославка? От егось и не скроешься, всё знает.

– Бабуль, я как-нибудь тебе расскажу всё, что тебе будет интересно, а сейчас пойдём ко всем. Пойдём.

Любочка помогла подняться бабушке и повела её на улицу, подумав

«Ой, бабуля, бабуля, надо же! Стресс, что ли на тебя так подействовал?»

А там, Никита держал в охапке детей, если это можно было назвать. Алёнка висела на шее, Данилка сзади со спины обхватил его за шею. Никита одной рукой обнимал Алёнку, а другой изловчился, Данилку и перетащил его вперед. Обнял их крепко обоих и крутился с ними по кругу. Алёнка визжала, плакала, слёзы брызгали в буквальном смысле, кричала.

– Папка, папочка.

Данил молчал,  все чувствовали, что у него всё застряло в горле, и все слова и слёзы и крик. Сдерживал. Как же, уже взрослым себя чувствует, скоро будет четырнадцать лет.
А Лидия и Людмила стояли, обнявшись, и любовались ими. Слёзы у обеих текли, но уже спокойно плакали, уже вошли в гармонию спокойствия и нерушимости.

Естественно, ведь рядом с ними находятся такие души, родные и любимые. Плакали уже от умиления.
Пришла Ольга, которой, ещё в школе Ярослав рассказал, уводя с собой детей Никиты.

А шли по дороге домой. Ярослав взяв их за руки, зажав их ладошки в своих руках, и Алёна спросила.

– Ярославка, что ты нас, как малышей за руки держишь? Отпусти.

– А вот не отпущу, давно вас за ручки не водил, а ведь вы ещё малыши.

– Ой, не надо воображать, не так уж на много ты старше нас, просто большой мальчик,  ростом большой, ну ещё много знаешь.

– Знаю. Да, знаю я действительно много знаю, и без хвальбы. Вот  скоро мой папа возвращается из командировки, я так жду того дня.
И он радостно засмеялся и чуть подтолкнул плечом  Данила.

– Ярослав, ты ведь уже взрослый человек и веришь этим глупым рассказам о какой-то командировке? Он пропал, тебя ещё на свете не было, нам бабушка рассказывала.

– Ну и, что же, а я верю и знаю, мой папа вернётся и скоро.

– Ага, вернётся. Если бы.

– А если бы твой папа вернулся? Как ты на это посмотришь?

– Никак, его нет на этом свете. Я же помню всё, это Алёнке года ещё не было, а мне три года было. Многое не помню, что в пять, шесть лет было а этот момент очень хорошо запомнил. Помнил, как мама плакала, как тетя Настя с тётей Олей приехали за нами.

– А я бы, ох и рада была, если бы вдруг папа вернулся. –
Тихо произнесла Алёна.

– Нам даже на него посмотреть не дали, всё было закрыто. Я же помню.
Печально произнёс Данил.

– А может потому и не дали посмотреть, что там не было его?

– Как это? – Данил молчал, о чём-то думал, затем продолжил. – Да нет, нет, быть не может.  Мама говорила, что все тела были изуродованы и я знаю точно. Нет,  нет.

– А я хочу, чтобы папа вернулся, прям, так желаю. Я его совсем не знаю.
Печально произнесла Алёнка.

– Ты думаешь, я не желаю? Ещё, как желаю. Знаешь, я, когда маленьким был, лет восемь было, мне однажды приснился сон, я его никому не рассказывал.

– Какой? Дань? – Спросил Ярослав. Но руки их так и не отпускал.

– Непонятный какой-то. Где-то между двух гор стреляли, и какой-то огонь был, он сверху был. как будто горелку или жерло сверху опускали. И вот, сколько я этот сон вспоминаю, понять не могу, как это было.

Огонь-то на огонь прям не похож, какой-то серо-синий и что-то ещё опускалось. Вот в фильмах показывают инопланетные летающие аппараты, но этот не очень похож, что из фильмов. Он, как маленький самолёт, без крыльев.

И он летел, вернее уже опускался и  тоже от него что-то шло, какое-то искрящее облако, вспыхивало, и как плёнка целлофановая натягивалась на тот огонь.
Он, как бы отодвигал его или собирал его. Не понятно мне, тогда я был малыш, а сейчас воспроизвожу, может не точно. Но с одной стороны, эта плёнка закрыла людей возле самой горы, они забежали в лаз в горе.

Потом почему-то этот аппарат взлетел вверх, а потом снова опустился и накрыл какой-то оболочкой, как дымовое облако, этот огонь, и он стал, толи растворяться, толи впитываться в это дымовое облако, а затем щелчок и ничего не стало.

Но на это страшно было смотреть. А я всегда мечтал, что папу спасли инопланетяне и он скоро вернётся. Вылечится и вернётся. Потому, что я видел, какие изуродованные тела людей были,  а их там много было. Их и телами не возможно было называть.

Данила вздрогнул и скривился, но успокоился, как Ярослав сжал его ладонь сильней, а Ярослав произнёс.

– Вот, вот и теперь он вылечился и вернулся. Ты верно во сне всё увидел, и папа ваш жив. И он возвращается.

– Что? Такое действительно может быть? – Тихо спросил Данил, он замолчал, сердце его заколотилось, мысли побежали все в разные стороны, и в голове  стало пусто, только лишь звенело.

– Ярославчик. Ты, правда, не шутишь? – С дрожью в голосе  спросила Алёна, и он почувствовал дрожь обоих детей, и старался через своё сердце их успокоить, продолжил говорить.

– Нет, не шучу. Говорю истинную правду, мой папа его спас, и вот теперь он вернулся. Он дома и ждёт вас.

Дети остановились, а Ярослав продолжал идти, и по инерции, держа их руки, потащил за собой, добавляя им своей энергии.

–  Урааа! – Закричала Алёнка и рванулась вперёд, но Ярослав удержал их.

– Стойте! – Строго он приказал им. – Обещайте, что не будете  волноваться сами и волновать взрослых. А то они и так все на пределе, все в состоянии шока. Бабушек пришлось приводить в чувство. А маме вашей волноваться нельзя.   Даже мама моя разволновалась.

– Я, не буду никого волновать, буду держаться, пойдём быстрее, Ярославик, я хочу его увидеть. – Заплакала Алёнка.

– Стоп! Пока вы не успокоитесь с места не сдвинемся. Хорошо?

– Я спокоен. – Твёрдо произнёс Данил. – Я взрослый.

Ярослав чувствовал, дети успокаивались.

– Всё, Ярославчик я спокойна. – Произнесла Алёна – Твоё спокойствие передалось мне. Ярославка, а ты никогда не волнуешься? Никогда тебя не видела взволнованным, всегда смеёшься.

– Для чего волноваться, если уже случилось. Идёмте.

И вот они повисли на отце. Алёнка ещё от калитки закричала.

– Папочка!
Ярослав отпустил их, она побежала. Данил же сохранял степенность, он же сказал себе, «я взрослый»

– Дети, дайте, хоть я на вас посмотрю, хочу рассмотреть вас. Алёнушка, ты зацеловала меня, какие вы взрослые, родные мои.
 
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.