Ступени вниз, вниз, вниз

Вьюга
царапала окна снегом,
будто алмазами до скрипа, до треска,
до красных полос
на бледной коже, до кашля, до хрипа,
до вымерзших слёз.
Горячий чай на тёплой кухне
не согревал...
На улице вьюга.

*

В сахарной голове оказался ребёнок,
проснулся - сахар кругом, сахар,
с розовыми вкраплениями малины или клубники
и черными катышками свалявшейся пыли
из кабинета в холодном подвале
в котором руки над столом парили и что-то писали
на серых бланках, временами запуская пальцы в сахар,
и щепотью в рот клыкастый ссыпая, приговаривая рваными губами:
как это сладко, право же, сладко! как же хрустит на зубах рассыпаясь!
А в сахарной голове ребёнок плакал,
не в силах даже пошевелиться, ни головой, ни рукой, ни мизинцем,
и не моргнуть даже глазом влажным,
потому что слёзы тотчас замерзали
и становились крошкой стеклянной
с вкраплениями розовыми или красными
то ли клубничными, то ли малиновыми...

*

Откуда здесь бабочка
за окном
в конце февраля? Откуда письмо,
которое никто не писал? Откуда слова,
приснившиеся под утро? И на коленях красивые тёплые руки?
Зачем целая жизнь
до мелких деталей в память врезалась?
Не было ведь ни тебя, ни меня,
ни общего,
ни по отдельности...

*

Старый дом
был уже мёртв, оседая в грязь и роняя куски своей плоти
в заросли терновника, окна выплаканные растеряв
и комом затхлым подавившись в коридоре,
как вдруг
кто-то постучался из-под пола. Кто-то заплакал под гнилыми досками,
пальцы наружу из щели высунув... Но провалилась крыша
и попадали в густую траву переспелые вишни,
и скоро тишина пропитала золото света закатного,
чтобы загадка так и осталась загадкой.

*

Нет, это так не работает,
прости - это всего лишь слово.
Раскаяние - не кредит доверия,
тепло на душе - не значит лето. Прощения вообще не бывает,
как и проступков, и жизни неправильной.
Каждый сам за себя отвечает,
расплачиваясь самой мелкой монетой, брошенной
просто так на надгробие,
кем-то там мимо куда-то шедшим.
"Это был грешник большой, знаешь?"
"Теперь-то ему, какая разница?"