Чужой и чудовищный

Слова «чужой», «чужак», «чуждый», «чужеземец», «чужестранец», «отчуждать», «отчуждение», «вчуже» и д.т. составляют одно лексическое гнездо. Это очевидно. Что менее бросается в глаза, так это то, что, возможно, когда-то эта ветвь отпочковалась от единого корня с таким словами, как «чудо», «чудище», «чудеса», «чудотворец», «чудесный», «чудной», «чудак», «чудачить», «чудило». Современный человек почти не видит их взаимосвязи, попробуем её обозначить.
С самых древних времен понятия «свой» и «чужой» противопоставлены в человеческом сознании. В чужом всегда таилось неведомое и таинственное, а потому – опасное и враждебное. Древнейшее представление о чужом: непонятное, страшное, приходит войной как некое чудище. Чужой не может предстать в облике человека, поскольку по смыслу древнего слова «чужое» – масса, толпа, нелюди, чудовище. Греческое слово gigas (gigantos) первые переводчики на славянские языки переводили как «щудъ» или даже «щудовинъ».
Русские народные сказки сохранили для нас синкретичные представления предков о чужом и чудовищном, запечатленные в образах змея-Горыныча и других «гадов». У Змея Горыныча несколько голов, чаще всего три, но бывают сюжеты, в которых упоминаются семи-, девяти- и даже двенадцатиголовые Змеи. Многоголовость указывает на тот факт, что этот «Змей» приходил на Русь несколькими ордами, участвовал в битвах и терял головы, на месте которых вырастали новые. Тело Горыныча покрывает чешуя, которую невозможно пробить оружием (доспехи? латы?), на лапах у него большие когти с металлическим отблеском, сам он огромен (вспомним греческое слово gigantos). Змей Горыныч способен летать и извергать огонь. Его кровь, пролитая на землю, выжигает ее так, что на том месте ещё долго ничего не растет. Несомненно, что в образе многоголового змея-дракона сконцентрировались в народном сознании мифологизированные черты многочисленных неприятелей, совершавших набеги на Русь и выжигавших родную землю огнем и мечом.
О происхождении прозвища Змея – Горыныч – можно сказать, что оно произведено от слова «гора». Змей живет в горе, что уже само по себе является чуждым равнинному мировоззрению восточных славян. Другой смысл, который мне представляется более верным, – Змей огнедышащий, то есть при его нашествии горит земля-матушка, горят деревни и нивы. Змей приносит огонь и горе. То есть Горыныч – «горе приносящий» (ср. формы «горевать», «пригорюниться», «горючий»).
Связь «чужого» и «чудовищного» хорошо просматривается в образе Змея, она долго держалась в мифопоэтическом народном сознании, даже когда эти понятия окончательно разделились лексически. Частичное содержание «жуткого, чудовищного» перешло в книжное прилагательное «чуждый», тогда как разговорная форма слова «чужой» более спокойна. «Чужой», как правило, выражает имущественные отношения, тогда как высокое книжное «чуждый» и до наших дней сохраняет оттенки значения «непонятный», «неприемлемый».
В заключение этих соображений необходимо сказать, то они не поддерживаются официальной этимологией. В словарях можно прочитать, что слово «чудо» известно в древнерусском языке с XI века. Этимологически восходит к индоевропейскому корню (s)keu-, означающему «проникаться уважением, почтением». В этимологических словаря «чудо» сближено со словами «чуять, чувство». Не могу поручиться, что здесь было первичным, но то, что понятия «чужой» и «чудной» имеют много общих сем, для меня очевидно. Всё «чужое» до некоторой степени является «чудным», иногда – «чудесным», а иногда – «чудовищным».