Пройти по Млечному пути

               
Это все
Что останется после меня
Это все
Что возьму я с собой
/Ю.Шевчук/


                Людей с тонкой душевной организацией,
                прошу не читать, - натуралистичный
                контент



                В память о Владимире


         Много в нашей стране людей. Много и верований, не всегда традиционных. Одна из них, называется родноверие. В некоторых источниках их называют неоязычниками. И у них свое видение на смерть человека.
 
         У древних славян был обычай, - когда человек умирал, его предавали огню, чтобы освобожденная душа, улетела к звёздам, на родную планету. На Сириус. И Млечный путь, это мостик к дому. Но мост, обычно, через реку. В славянской мифологии это река Смородина, Калинов мост.

        Сейчас, обряд кремации и развеивания праха, завоевывает популярность. Таким образом ушли из жизни братья Стругацкие, Василий Пичул, и другие знаменитые (и не только) люди.
 
        Но когда сталкиваешься с этим сам, разум отказывается понимать и принимать.
        - Неужели я схожу с ума? Нет, это происходит не со мной.
        - Но ведь он завещал это и тебе, и сыну! И не раз говорил о таком способе ухода из жизни, добиваясь обещания, сделать всё по его правилам, и там, где он родился.

        Смерть, она страшна всегда, и неожиданна. Особенно, когда не «после продолжительной болезни», и не в преклонном возрасте, а когда человек «сгорел» за 17 дней в больнице, собрав, с короной, двустороннюю пневмонию и инфаркт.
        Никогда он не придет домой, никогда не выпьет иван-чая, которое заготовил в этом году огромное количество.

        - Я так соскучился по твоей еде, - шептал он слабым голосом из больницы. И даже, когда стало лучше, он, вегетарианец, попросил мясную нарезку и сало, - так хотел быстрее выздороветь.

        В голове звон ложки о тарелку, когда собирала его в больницу, такой жалобный звон, и черный пакетик, с которым уходил на «скорую». Так мало нужно, оказывается, человеку. И когда отдали вещи, всё спихали вместе, и подложки от мяса вместе с вещами, уже ненужными ему, также зазвенела ложка о тарелку, когда пакеты с вещами упали на снег.
 
       - Зачем вернули, ведь нельзя, «красная зона»!
       - Ну хорошо, утилизируем.

       Вечером поговорили по телефону. Последние слова были:
       - Слава Богам и предкам нашим!
       Потом ему стало плохо, и он не отвечал. Я думала, опять под кислородом, или с небулайзером. Утром стала долбить приемный покой, а они никак не хотели идти узнавать.
       - Мне с врачом поговорить, лечащим, его WhatsApp с «серыми птичками», не голубыми! Ну что вы за люди, может, человека уже нет в живых!!
       Ординаторская тоже не отвечала. Замкнутый круг.
 
       Потом позвонили из другой больницы, кардио, что именно в это время его не стало, когда я билась. Всю ночь его таскали по трем больницам, никто не хотел вешать на себя лишнюю смерть.

       Круги ада. Это оно, да. Только на Земле.
       От государства кремация бесплатная, для ковидников. Но везде хотят денег. И даже назначив день выдачи праха, на 10-й день после смерти, не отдали. Но мы же в шоке, не понимали, верили, что так и надо.

       - Кто вам сказал, что готово? В спецотделе Управления ЗАГСов? Надо сюда звонить! Звоните завтра.
       А душа мучилась, страдала неупокоенная его душа.

       Наступило завтра. Был одиннадцатый день, как он умер.
       По звонку поехали в крематорий. Выдали урну. Сын мне ее вручил. Еще теплая. Пластиковая черная банка, с этикеткой, на которой фамилия и дата кремации. Уже четыре (!) дня он хранился у них! Люди ли это, это Нелюди!

       И почему нарики, алкаши, сволочи, живут, а хорошие, золотые люди умирают?? Значит, не важно, какой ты? Мы просто биологические единицы? Можно быть последней тварью, но жить? Это как так?

      ...По древнему славянскому обычаю...и его наказ...ну вы помните...мы дали слово...

      Обычай такой...это жесть. Особенно для человека, который не может убить муху. Мне кажется, это происходило не со мной. То, что было недавно им, вместилось в трехлитровую банку. И я несла это, прижимая к груди, баюкая, и завывая, как волк. И какая разница, какая у меня вера, главное, это была его вера.

      Ровный, до горизонта, снег на море, не скрывал блестящие полыньи. Теплое солнышко освещало маковые зернышки рыбаков, жизнерадостные цветные палатки.
Спустившись с обрыва, мы подошли ко льду.
 
      - Ин, смотри, здесь кто-то был до нас, - сказал сын. Ему стало немного легче, что не мы одни делаем Это.
      На девственно чистом снегу, цветной, желто-коричневой полосой, напоминающей шлейф звезды, был рассыпан чей-то прах.
      Как по заказу, кем-то было прорублено отверстие во льду, размером с дверь. Открыв банку, сын высыпал содержимое. Прополоскал пакет из-под праха, притопил урну. Обряд совершен. Из природы пришло, в природу ушло.
 
      Наш был черно-серый...



      Я верю, что он ещё здесь, что он со мной. Во всех комнатах его портреты. Я сплю с его портретом. Прижимаю к сердцу, разговариваю. Место, где он спал, было теплым четыре дня.
      На портрете, который я заказала на девятый день, он еще живой, я чувствую это и вижу. Просто очень уставшим стало выражение лица.
      Мне кажется, он где-то в городе. Скоро придет. Наверное, зашел за продуктами. Хоть бы он быстрее переродился, и может быть, я увижу, в кого или во что.
      Возможно, на этот раз уже будет звезда



      ...а жизнь шла своим чередом.
      Жизнь в зараженном городе,
      в циничном ковидном мире...