В сетях

Ну вот и дошёл до гражданской лирики. Бывает...

Виднелась слева гор свинцовая гряда,
Деревья призрачные справа проступали,
И в лунном свете из-под моросной вуали
Оттуда пялились совиные глаза.

Подспудно чудилось, что близко позади,
Чего-то ухало, вздыхало и стонало,
И постоянно будто в спину подгоняло,
В любой момент грозя вплотную подойти.

Я всё бежал, пытаясь время перегнать,
И сердце прыгало зерном на молотилке,
Но впереди ждала, как водится, развилка
С необходимостью решение принять.

Как две огромные длиннющие змеи
Отсюда мокрые дороги выползали,
Им расползтись и кануть в лету не давали 
Лишь перехлёстнутые намертво хвосты.

Лихой дизайнер тех искусственных путей,
Там разбросал немало стрелок и подсказок,
Стояли также терема из добрых сказок
Средь куч навоза от проезжих лошадей.

Но я отторгнул аттрибутов мишуру,
В них для меня не содержалось откровенья,
Я бороздил и бороздил до одуренья
Свою постылую безумную стезю.

Я столько раз месил стопами чернозём,
Подножной живности изрядно потревожив,
Что вместо поисков разбросанных горошин
Мог отыскать свои отметины на нём.

Я преспокойно мог по левой побрести,
Я мог бежать, ломая голову, по правой,
И там сражаться с виртуальною оравой,
Иль виртуальную интрижку завести.

А чтоб вокруг не видеть серости мазков,
Я обзавёлся уж привычкою паскудной:
Смотреть на сущее сквозь фильтр изумрудный
Из-за фальшивых стёкол гудвинских очков.

Так много легче ощущалось мною то,
Как бутафорские коммиты регулярно
Мой псевдо-подвиг прерывают фамильярно,
И возвращают в изначальное ничто.

И дум стаккато застучало в голове
О сонме лет, что брёл по замкнутому кругу,
И состоянье постоянного недуга
Стыдливо прятал за фасадный марафет.

Приняв всё внешнее за инородный клан,
Жил по понятиям закрытого пространства,
Где в атмосфере словоблудия и хамства
Присуще рыцарство одним лишь простакам.

Осточертело слыть рецептором идей
О невозможности инверсии сознанья,
О перманентности такого состоянья
От молодечества и до скончанья дней.

И осознав всё это, начал разгибать
Тугие скрепы от лодыжек до запястий,
А градом сыпались угрозы и проклятья,
И руки длинные пытались удержать.

Но постепенно отпуская тормоза,
Ветров попутных лишь дождавшись дуновенья,
Я окуляры растоптал без сожаленья.
И лишь по-новому настроились глаза,

Заметил смутно очертания тропы,
Что средь травы то появлялась, то терялась,
Но эксклюзивно для меня предназначалась -
Я это чувствовал, сомненьям вопреки.

И понял, в чём была вертящихся в мозгах,
Грызущих поедом сомнений - подоплёка:
Я видел торную широкую дорогу
В своих наивных светло-розовых мечтах.

Она в объятиях лазоревых небес,
Купалась в волнах ослепительного света,
И по прогнозам, наитеплейшие сюжеты
Там обретали безусловный перевес.

А я стоял на исчезающей тропе,
С моими снами отдававшей диссонансом,
Там не проехаться в красивом дилижансе,
Не прогуляться дивным утром налегке.

По-залихватски не полезешь напролом,
Нет дефицита разных тварей вредоносных,
Там из болота хоть тащи себя за космы,
И через стланник продирайся с топором.

А может статься, не сумятившись ничуть,
Незрячий случай приблудится тривиально,
Произведя коммит совсем не виртуальный,
И тем закончив суетливый этот путь.

Всё это так. И стоя шатко  посреди
Тоски зелёной и краснейших светофоров,
Я оценил без инструментов и приборов,
Сколь тяжелы пути, которые свои.

И в этот хмурый ранний час глубоких снов
Мне чёрных мыслей поприбавилось в копилку,
Я ощутил буквально кожей на затылке
Включенье матовых белёсых огоньков…

Но тут бесёнок шалый, как в туннеле свет,
Возник во мне, прогнавши прочь оцепененье,
Мы с ним глядели вдаль с надеждой и волненьем,
Так смотрят лишь желанной женщине вослед.

На этой тёплой эротической волне
Сама собой переключилась передача,
И дай-то, Господи, терпенья и удачи
В моих блужданиях по собственной тропе!