Письма о Федосееве

Мне кажется, Ты б выкопал мой труп
в упорстве эфемерно-окрылённом.
Тащил бы по асфальту, по щерблённой
артерии Арбата, в раструб губ
вагонов — на метро и в электричку,
по тем местам, где пьяные ходили,
«горя в любви» — но как сырые спички,
пригодные покойнику в могиле.
Мне кажется, белеющее тело
моё Ты положил бы на кровать,
то, что застыло, то, что онемело,
отчаянно пытался б целовать
и спал, когтями сжав мою макушку.
Такая вот история «любви».
Шепчу себе, чтоб не попасть в ловушку:
«Не вожделей. Не падай. Не зови».
 
***

Что закрываешь глаза теперь, деточка?
Что тебе весь этот срам?
Злясь и краснея гранатом на веточке,
не закрывай же глаза.
Будь молчаливой, как милая птичка.
Пой, если только попросят.
Жди одиноко холодную зиму,
злую весну или осень.
Летом цвети лишь; вертись, если даже
глаза серебрятся четой мокрых лун;
чувствуй, как терпкий язык его пляшет
в губах твоих, будто воздушный плясун —
иного твой мальчик тебе не сказал,
так не закрывай же глаза.

***

Очень пусто и сердцеразры'вно
в одиночестве глупом молчать
прооравшись полночи надрывно,
как Тебя, одеяло сжимать…
Очень пусто, паршиво, тревожно
неусыпно следить за Тобой.
Боль моя — авангардный художник —
мне украсила щёки слезой.
Я вранья беспросветного вязи
раскрываю, надрезав нутро,
и Тебя в вы'спреннем перифразе
прячу на'-: -глухо / -те'мно / -хитро'…
Ты со мною сыграл злую шутку —
я в ответ ненавижу Тебя,
улыбаюсь злорадно и жутко
и целую, зубами звеня.

***

…Нет, к чёрту эту скорбь. Таких безумных слов
я больше не скажу: меня страшит отказ.
Молю: позволь забыть такую вот «любовь».
Позволь же не гореть хотя бы в этот раз…
Пускай её росток, пускай подгнивший стебль
истлеет до конца — смени'тся пустотой:
целуют, не любя, в том городе, где Кремль —
забудут и в другом, который мне родной.
О, Мальчик дорогой с растрёпанной главой!
Что ж всё в тебе мертво и много так кроме греха?..

Конечно, мне любить подобных не впервой.
Но дай мне Боже сил послать его на «ха»!..

***

По'дчас мне хочется волосы налысо
выбрить — не быть тебе больше красивой,
дабы такая тягучая пауза
кожи покровы моей обновила —
дабы меня это всё подбодрило,
выдало новых, невыпитых сил
и заковало желания в схи'му.
Всё всем простило. Как Ты и просил.
По'дчас мне хочется вырвать и вывернуть
чрево и вычистить всё от Тебя,
чтобы любви эта тяжкая вы'вороть
вышла, слезою и злобой звеня.
Жар прителесный — он словно зовущий
буре отдаться порывистый шквал.
Мне бы такого не чувствовать лучше.
Зря ты к такому меня приучал.
 
Я б умерла за Тебя, только Ты
даже б не вспомнил мои бы черты.

***

Мы никогда не увидимся больше.
Мы позабудем, когда целовались.
Всё, что прошло, всё, что кожею к коже
никло — пустая и жалкая малость.

Мы засыпаем отныне в постелях
тех, с кем заснуть не хотим.
 
Лечит от похоти вовсе не время.
Лечит — стать к неге глухим.
 
***

«…Здравствуй, Мальчик с растрёпанной головой,
дорогой, уважаемый, милый, проч.
Отвечаю. Мне трудно, но я живой
быть пытаюсь. И знаешь, я в эту ночь
сигареты курю: те, что вместе мы
раньше рядом курили — плечом к плечу. <…>
…Я почти позабыла твои черты,
да и, собственно, помнить их не хочу…»
 
Стоп. Я вычеркну строки. Начну опять.
Слишком горестно — помнить, кричать и звать,
извергать на бумагу припадок слов,
подводя пересчёт грехов…
 
«…Здравствуй, Юноша! Ты — как лива'нский кедр,
эти кудри — цветник, этот стан — тотем,
ты герой этих ярких, дурных поэм…»

Стоп. По горло страданий, ещё — не съем.
 
«…Ну привет, Федосеев. И как дела?
Позабыл меня — попросту иль со зла?
Позабыл ли мой а'брис, худые плечи?..
Ну и славно: беспамятство нынче лечит.
Как ты? Снова маршруты «работа-дом»?
Это скучно, но, собственно, поделом.
Знаешь, выла я имя твоё, скучала…»
 
Хватит. Вырву листок и начну сначала.
 
«…Ну привет. Мне отныне — ты прав — плевать.
И плевать, что теперь холодна кровать.
Я хочу попрощаться, облегчить сон
и дышать только с осенью в унисон.
Я жалею, что зря говорила «друг»
и что тратила время на ласку рук
вкруг твоей обнажённой груди. Прости,
что груба, но прошу — не пиши. Уйди…»
 
Нет. Не то. И, пожалуй, довольно битв.
Что ни строчка — какой-то поток молитв.
Для чего открываться — теперь врагу?
Уж верней курку…

Лучше всё сожгу.
 
14 февраля — 29 октября 2017