Прощание с У

I.
Приезжай — я всё тебе отдам:
письма, дневники в больших тетрадях,
посвящения со словом «Вам» —
всё, что нам не удалось исправить,
всё, что втуне не простила память.
Приходи на голос и на звук,
но моих усталых белых рук
я не дам ни целовать, ни гладить.

Приезжай — и я тебе налью
виски, брошу льда, спрошу: «Как сам-то?»…
Приезжай. Я первой не приду:
ты в моей душе уже залатан
нитками суровыми. И правда
в том, что кто обжёг однажды губ
в молоке, подует и на воду —
и к чертям циничную «свободу
между двадцатью и тридцатью».

Приезжай, пока не видят нас
старые сварливые соседи.
Может быть, в такой недолгий час
осознаем, что всего лишь бредим?..

Я захлопну за тобою двери,
вылью всё, что не смогли допить…

Не переживай. Я в силах верить,
что могу забыть и разлюбить.

II.
Где-то заброшены в край телефонного списка
имя и инициалы простые твои.
Мы позабыли, как были не да'веча близко.
Ты выдыхаешь едва различимо: «Умри».

Руки с другими вздымаем и смотрим чужие
страсти ночные — до самого края зари.
Больше не чувствуем судорог тахикардию…
Ты повторяешь одними губами: «Умри».

Я отвечаю: «Однажды признавшись, ужасно
после признанья в ладони запрятывать крик.
Ты умереть мне на сцене желаешь? Напрасно:
много улик».

III.
Ночь. Улица. Фонарь… Проулок. Скорбен,
още'рен а'брис твоего лица
и звук дрожит:
— Я совершенно сломлен,
и, как пришествия, я жду конца.

Табачный дым. С отчаяньем бессонным
дотронулся моих холодных щёк
и вымолвил:
— Прости, но я не смог.
— Не захотел?
— Возьми любой синоним.

Но я останусь верной лексикону.
В конце концов, к чему плодить печаль.
Пусть сгинут на проулке серебрёном
и «а'брис», и «синоним», и «фонарь».

9 августа — 19 октября 2016