твои сладкие нахмуренные брови

Издевательство
Ценил бы я попадание в рай, если бы не красное вино с ароматом мускуса?
Сомнение
Правду знаю, но как бы то ни было, мечта о небесах удерживает меня от ужаса.
Упование
Меня волнует только то, что могу сделать яснее. (М. Галиб, индийский поэт)

Как Вы? Сегодня я бегала. Как в детстве. Но тогда из меня нервы росли, щупали округу. Пока руки-ноги не липли к голове в резиновой маске, я бежала. Будучи чудищем свою десятину у рядом ползущего хватала, щёлкал тогда во мне внутренний моторчик, я растворялась, оставляя после себя тень покрова, спихнутого назад, в небо, и крики из-за беззакония гравитационного: "Па-ма-ги-ти".

Тогда меня сдали в детский сад.
- Ты думаешь, я противный, когда говоришь, что моё имя на манную кашу похоже? - толкал меня Олег, моя первая любовь.
- Я манку люблю, разве не видел за завтраком? - отдаю ему толчки любви ногами, убегаю. Из садика мы ушли зелёные зелёнкой, больше никогда не встречались. Его именем я настояла назвать брата. Неделя в саду. И первая ступенька рая меня не выдержала.

Прикосновение к детскому телу может быть любого цвета. Ещё пахнуть, звучать. Все рождаются синестетами, как индийские многорукие боги, тогда сеть нейронов соединяет наши двоичные мозги и мир. Сжатые кулачки -  страх потерять ключ настоящий, природный - ясное понимание, слышание, чувствование. Не в темноте, самые изощрённые издевательства происходят при ущербной луне. Её отблеск манит младенца наружу. Мир поражает глаза, нос, кожу, внутренности, уши, парфюмерно-кондитерской-музейно-галерейной фабрикой с радужными пузырями, оркестром из всех инструментов. Летают груднички оставаясь на месте, эту способность в борьбе с дикостью, цивилизация и родня перебивают вместе.

Перед школой я училась покупать продукты. Деньги держала в кулачке. Сжимала сильно. Несколько домов, светофор, дом быта, по дороге - асфальт, обгоняла всех, и ву-а-ля в магазине я нищий скальд:

ремень кровавый отрывая,
мне рану свежую сдирают.

Слово род - ген и его производные - это кожаный ремень с латунной бляхой со звездой, лучами исходящими от серпа и молота.

После трёх лет отсидки, запрета на работу врачом, когда жизнь сильно набила меня, я продолжила бегать, но не обгонять бегунов. Разглядывала всё, дабы на страдальческую пятую точку снова не сесть.

Тогда, наперевес, с прозрачным пакетом дорогих продуктов, неровно плёлся мужчина. Резко к урне повернулся, вложил в неё банку пива, повернул голову ещё, почти положил лицо на моё плечо. Особенного ничего - человек во хмелю. Вру, особый, стеклянный взгляд был, из глаза - наутилуса. Там, под куполом, как сломанная стрелка под ручными часами, в стекло била нога ... Вспомнился нервный Нео в сапогах, из фильма "Матрица". В начале ленты "избранный" видел сон у компьютера, о том, что показано в конце: его тело покрыл пластик, превратил человека в спутанный провод. Стали головоногие провода тогда моим прототипом связи между интернетом - новым богом и человеком.

В детстве я убегала, чтобы не набили. Потом, чтобы не убить самой. Ибо любитель. Значительность бегалюбителям придавали спортсмены настоящие, кто кивали нам, как равным. Другие, даже быстроходные скандинавы с лыжными палками обижались, не замечали их небожители.
- Сбегай за нашу команду - тёплой осенью остановила меня чемпионка России.
- Я могу только доползти.
- Сойдёт на соревнованиях городских.
Прилетела я третьей, с конца. На приз не рассчитывала. Но в зиму Тома предложила поездку в Швецию.
Не сияние - пульс из вскрытых вен неба малиной, апельсином, голубикой, вириданом. В Ледовитом океане левиафаны, валькирии. Медведи снежные не на людей, как шоколадные, на зубастых китов охотятся. Тролли, гиганты, викинги.

Надо было податься в спортсмены вместо медицины. 

В спортивную программу Стокгольм, Карлсона, Астрид Линдгрен не включили. Дорогу до и от Уппсалы - районного городка в часе езды от столицы оплатили. Там соревнования проводили.

За три дня в "Верхней Палате" - перевод Уппсалы: видела кафедральный собор, музей, курганы. В гетто, в общежитии от университета, отдыхала. Самым интересным было это. Разбитая посуда, репетиции старичков-оркестрантов (духовые тоже еле дышали), выяснение отношений, хлопанье дверей, ворованная еда.

- Половину огурца и два яйца украли у меня - жаловалась кореянка.
- Полицию вызови.
Восточный менталитет принял издевательство запада руководством к действию. Меня разбудил полицейский, искал пол огурца, закрученный особенно, в плёнку по-корейски:
- Нет такого. А яйца? - показал чек.
- Печальной давности?
- Нашёл! В мусорном ведре.

В десять вечера, несколько минут всего, но все три дня подряд, из открытых окон, дверей, крыш кричал жителей отряд. Выпить и отлить небу тоску. В этом гуле различила:
- Ёб твою м...

На следующий день, в столовой, за столом под плакатом с надписью на русском языке: " знание разорвёт цепи рабства " ссорились два мальца-программиста из России с европейским дядей:
- Посол халифа аль-Муктадира из Багдада в 921 году сообщал о русских, живущих на Волге: " они редко мылись и никогда не мыли руки, даже после еды и облегчения. Самые грязные из всех созданий Бога. Воистину, они ослам подобны, бродящим по полям ".

Не знала, купленными в Икее щоколатлем всех угощала.

Кончиком капающей от кофе шоколадки, англичанин своей девушке бровки малевал:
- Сладкие нахмуренные брови - резюмировал, слизывал.
- Саади писал. Поэт фарси. Гулистан. - вспомнила я бабушку - ботана, любительницу востока.
- О, карашо! - соглашался интеллектуал.
- Сладкий нахмуренный волос перс обсасывал мальчикам - любовникам.


- Да, мы ботаники, не геи - мальчики признали. - Ботаны не популярны. Над нами издевались и в русской школе. Мы от многих вещей отказались, комфорта, женщин, чтобы получить знания. Потому что их более ценными считаем. На спорт время не тратим. Законно, если деньги придут к людям знания. Мы эффективнее огромной корпорации динозавров станем, пока те договорятся, развернутся, успеем стащить их код, поделить, продать, использовать против них их оружие.

Показали программу, что для программиста подобно открытию души:
- Тормозит - программный код циклит, циклит, циклит.

- Не перебором клетка открывается, затратно это и неэффективно. Сначала глюкоза с фосфором соединяется, не яркий "свет луны" включает. В скважину "заглядывает" и отращивает, как гений, - нужные отростки - зубцы ключа. Клетка не отторгает его, потому что помнит часть себя. - Мои детские мечты о рае, а я точила отмычки, не думая, что слово отмыкать связано со страданиями, а открывать с крышей, на которой может жил Карлсон - вор. Но решила стать программистом, первым, как Эхнатон, фараон. !маленький. Это он в 1330-х годах до н.э. сменил многобожие одним. Будто из щелей рептилий, как из автомата с бурлящей газировкой, заместо медных алтынов, выбил золотой - Солнце - Атона. Теперь-то не сложно, перекинуть с карточки чужой на свою хоть миллион, а тогда. За рэкет Нефертити Эхнатона и полюбила, за газировку из крокодила.

Чтобы не утонуть в море программирования, имя необходимо. В бассейн глубиной 40 метров, на одном вдохе, погружаются фридайверы:

- Торопливо вдохнёте и ваши легкие взорвутся. Выдохните и утонете. Посмотрите видео:
Лёжа на боку в бассейне, под тяжестью полтонны примерно, Жюли начала танец сна: вставала, крутилась, падала, перегибалась. В конце пятой минуты открыла глаза, медленно поднялась, выдыхая букет "цветов":
- Я опустила под воду свою печаль, сделав почти невесомой.

А я поняла зачем нужна бездна мне. Лёжа на боку, прячась под стульями в кинотеатре, на фильме для взрослых "Одиссей", испытала страх от воды, мучимой мной с детства. С тех пор убегала, боялась быть съеденной зелёным чудовищем.
- Кар.. - не расслышала, имя нашла на дне колодца бассейна.

Первый ник, который пришёл на ум - "Карелка" - место зоны, тогда вся земля казалась хмурой. Увлеклась Сократом, Платоном, глобальной идеей демократии: Наши эмоции субъективны. После путешествия по прекрасной Карелии пришли строки:

"Тут плачет лето, но без страдания"

Сменила имя, в то время меня занял Кант, я не могла его расколоть никак, как орех гикори - кария: мир субъективен.

После моря слёз, гор убитых нервных клеток, сломанных о гранит языков программирования зубов, вывихнутыми о банки баз данных пальцев, Кария "пророчествовала". Указывала направление и сумму, выведенную налево главным бухгалтером. "Видела" слабые места работников, как-то любимый сорт девочек вице - президента, любителя порносайтов. Развлекалась, когда коммерческий директор - атеист падал, крестился, завывал, пока "призрак" в него из компьютера продажные цены кидал: "Па-ма-ги-ти".

Увидела мир. Бороздила океаны. Жила в президентских номерах. Пробовала экзотические блюда.

Изо всех, кто сверлил скорлупу Бытия,
Чтобы вникнуть в ядро сокровенного "Я",
Ни один не проник, все в попытках заснули
На священной дороге познанья Себя. (Хайям 1048—1131, пер. Ключевские)

Изощрённого Канта сменила на простого Тита Лукреция Кара: мир без человека тоскливо дискретен.
Погружалась на дно океанов. Выбрала ник "Каракатица". Интернет - www - мировая сеть чуда - три зрачка каракатицы. Эти писательницы носят в кишке мешок чернил, иногда автограф выбивая - тень в воде, чтобы потом ускользнуть невинными, осветлёнными, непонятной формы. В средние века каракатицу описывали так: " чудовище в образе рыбы, с головой свежестриженного монаха. Она приманивает людей к морскому берегу, делая разные прыжки, и когда видит, что люди радуются, глядя на её игру, еще веселее в разные стороны бросается; когда же может схватить человека, то тащит его в воду, и там у-би-ва-ет". "Па-ма-ги-ти".

Для отдыха орёл не пользуется веткой.
Кто мудрость приобрёл, парит над верой предков.(М. Галиб, пер. Ключевские)

Самые изощрённые издевательства возможны при ущербных знаниях, когда уверен, а продолжения не знаешь. Тогда не открываю, живу по Сократу: "я знаю, что ничего не знаю". Сомневаюсь, но похоже, страдание - метод Канта. Легче у Тита Лукреция Кара, философа смеха. Ключ - сам человек.

Если у вас есть необходимые навыки, вы можете быть частью нашей семьи:
" Учредитель. Инвестор. Хакер. Кар..."

Минуты без воздуха:
\\ https://www.youtube.com/watch?v=iAY6A1NAMgI