Николай Гумилёв. Андрей Рублёв. Рус. Бел

Я твердо, я так сладко знаю,
С искусством иноков знаком,
Что лик жены подобен раю,
Обетованному Творцом.
Нос — это древа ствол высокий;
Две тонкие дуги бровей
Над ним раскинулись, широки,
Изгибом пальмовых ветвей.
Два вещих сирина, два глаза,
Под ними сладостно поют,
Велеречивостью рассказа
Все тайны духа выдают.
Открытый лоб — как свод небесный,
И кудри — облака над ним;
Их, верно, с робостью прелестной
Касался нежный серафим.
И тут же, у подножья древа,
Уста — как некий райский цвет,
Из-за какого матерь Ева
Благой нарушила завет.
Все это кистью достохвальной
Андрей Рублев мне начертал,
И этой жизни труд печальный
Благословеньем Божьим стал.

Андрэй Рублёў

Я цвёрда, я так салодка ведаю,
З мастацтвам манахаў знаёмы,
Што аблічча жонкі падобны раю,
Запаветнаму Творцам.
Нос - гэта дрэва ствол высокі;
Дзве тонкія дугі бравей
Над ім раскінуліся, шырокія,
Выгінам пальмавых галін.
Два прарочых сірына, два вока,
Пад імі салодасна спяваюць,
Красамоўнасцю аповяду
Ўсе таямніцы духу выдаюць.
Адкрыты лоб - як збор нябесны,
І кучары - аблокі над ім;
Іх, дакладна, з нясмеласцю цудоўнай
Дакранаўся далікатны серафім.
І тут жа, у падножжа дрэва,
Вусны - як нейкі райскі колер,
З-за якога матка Ева
Добры парушыла запавет.
Усё гэта пэндзлем дастахвальным
Андрэй Рублёў мне напісаў,
І сумнага жыцця партрэт, прытым,
Блаславеннем Божым стаў.

   Перевод на белорусский язык Максима Троянович