Роман в стихах Жди меня глава 12

Глава одинадцатая http://stihi.ru/2020/05/03/3901

Глава двенадцатая

1

О, сколько в мире есть религий!
И все они к добру зовут!
Открой Коран, другие книги,
Любовь, духовность только льют.
В учениях большое сходство,
И нет у веры превосходства —
Христос ли Будда иль Аллах…
Они в душе у нас, в сердцах.
Бог вездесущ, недосягаем,
И каждый чувствует его,
Как он приемлем для него.
Порой того не понимаем
На разных наших языках,
Христос и Будда, и Аллах…
2

У них нет грани совершенства.
Средь них кто главный, кто второй?
Ответа нет у духовенства,
Вселенной образ то святой.
Мы  их ревниво разделяем,
Как можем, всяк обособляем:
Так крестоносцы лили кровь,
Неся всевышнему любовь.
Нужны ли Богу те старанья —
Слепой, безумный фанатизм,
Иль межплеменный терроризм?
Нужны ли Богу истязанья:
Распятья, пытки, иль расстрел?
То грешный наш земной удел.
3

Удел жестокости и злости,
И повелитель в том не Бог,
Чтоб на земле валялись кости,
То отступления итог
От божьих заповедей мира.
Мы создаём себе кумира
И слепо следуем за ним.
Хоть небом, богом он гоним,
Мы ж рукоплещем, иль боимся,
Дела преступные творим,
Слова святые говорим.
Незримо  в бездну ада мчимся
За кровь истекшую из тел.
Дустум Андрея уж раздел.
4

Душманы рвут его одежду,
У них сейчас такая злость!
И нет ни капельки надежды,
Что жив, останется; как кость
Андрей застрял в душманском горле,
И зло бушует, словно море,
Убить его, испепелить,
Мученьем страшным отомстить
За всех погибших маджахедов,
За оскорблённую, страну,
Лишь цель, преследуя одну:
За их несчастия и беды
Распять Андрея на кресте
На горной жаркой высоте.
5
Кладут его на крест распятья
И не гвоздями, бечевой
С усильем вяжут под проклятья,
Чтоб дольше мучился живой
На их Афганском солнцепёке,
Продлить болезненные сроки,
Подняли крест с ним на горе.
Казак наш  голый на жаре
Распят под небом синим-синим.
Вот так, наверное, Христос
Нёс истязания без слёз.
Насколько ж верить надо сильно,
Что Бог воздаст нам вечный рай,
Его лишь веру не продай.
6

А солнце жжёт, и воздух пышет,
По телу пот бежит ручьём,
Андрей неровно, часто дышит,
И будто жгут его огнём.
Ему понятно, что распятье.
За что  и где? Он без понятья.
Забыл про Галю, отчий дом.
Лишь видит солнце над крестом.
Контужен крепко — амнезия,
Да глух и нем, его  глаза
Блестят, как божия роса,
Такие добрые, не злые,
Глядят, как утренний рассвет
На этот сложный, грешный свет.
7

Жару любил он от рожденья,
Загар легко переносил,
В нём меланин, как загражденье,
На нет ожоги вмиг, сводил.
Сейчас совсем другое дело.
Как напитать водою тело?
Коль на кресте Андрей распят
И жаром солнечным объят.
Одна защита: пот, дыханье,
Но здесь ведь тоже есть предел:
Андрей от солнца покраснел.
Какое тяжкое страданье
Несёт казак! За что? За что?
Кто в том повинен? Где он? Кто?
8

Ужель Андрей рождён для муки?
Губа вот лопнула, там кровь.
И на кресте, как крылья руки —
Он к небесам взлететь готов.
Терпенье просто на пределе,
Горит огнём его всё тело,
Измучен взгляд, в глазах туман,
Но, то не сон и не обман.
Как солнце жжёт его жестоко!
Не увернуться, не уйти…
А раскалённые лучи
До неминуемого шока
Незримо жарят с высоты,
И в сердце звук: «Воды. Воды…»

Меланин — красящий пигмент тела
9

Но тщетно: нет друзей в округе —
Лишь горы, солнце, смертный крест.
Отяжелели ноги, руки,
И тишина стоит окрест.
Ох, люди, люди, как вы страшны,
Как вы неистово опасны,
Направлен разум, коль во зло.
Вы звери хищные. Не то
Я говорю: вы их хитрее!
Дела жестокие в мозгах,
Соединённаые в руках,
Куда опаснее, страшнее.
Вы есть единство зла, добра,
Любви, жестокого вреда.
10

Да разве может зверь распятье
И пытки, муки применить?
Иль оскорбить, воздать проклятье?
Он может только вас убить.
А как Христа убили люди?
Выходит, мы с душой Иуды.
И Пётр отрёкся в страшный миг,
Запел петух, затем и стих.
И вспомнил Пётр слова пророка,
Как стыдно, больно: предан друг!
Но отреклись уж все вокруг.
Как говорил Христос: «До срока».
И поздно локти нам кусать,
Они хоть рядом не достать.
11
У Абиды любовь проснулась,
И под покровом темноты
Она к распятию вернулась
От смерти пленника спасти.
Любовь для наций упоенье,
Едина в божьем сотворенье,
О, если б веры всей земли
Одним букетом расцвели,
Уверен: мир бы стал прекрасен,
Не зол, развратен и жесток.
Добра  струился в нём поток.
Путь Абиды сейчас опасен,
Но свят её любви порыв,
Великий делая прорыв.
12

Меж христианством, мусульманством
К единой истине, добру,
Земным, святым единым братством
Закрыть должны дорогу злу.
Придёт, придёт единства время,
Падёт лихое в мире бремя,
Духовность станет во главе —
Пишу в двенадцатой главе —
Через сто двадцать поколений
Зло рухнет, яко прах во тьме,
Воздастся Божие тебе.
О, человек, свет озаренья,
Господним образом войдёт,
И жизнь земная расцветёт.
13

Но далеко до тех событий,
В борьбе пока добро и зло.
Распятье тьмой ночной укрыто,
Гораздо б хуже, коль светло.
Вот Абида бечёвку режет,
Андрей зубами тяжко скрежет.
И  шумно падает с креста,
А стоны льют его уста.
Она подняться умоляет,
Легонько как-то тормошит.
Всё по Афгански говорит:
«Валяр сай бар*,— так поднимает,—
Инжа бэшин*». — даёт осла
И за уздечку повела.
14

Едва-едва сидит он, еле,
Скорее свален наперёд,
И страшный жар сжигает тело,
Кровь запеклась — испачкан рот.
Уйти сейчас им надо дальше,
Укрыть свой путь следами фальши!
И Абида на то мастак,
Умеет сделать ложный знак.
Не то догонят, растерзают,
Что содрогнётся и земля,
Писать про то не буду я.
И Абида про ужас знает
Но всё ж устроила побег,
Целуя шейный оберег.

Валяр сай бар*— вставай.
Инжа бэшин*— садись сюда.
15

Всю ночь бежали без оглядки,
Вот занимается рассвет.
У них пока что всё в порядке,
Они ушли, запутав след.
В укромном месте отдыхают,
Она его оберегает,
Скорей набрался, чтобы сил.
Андрей ей очень, очень мил.
Ему ожоги мазью  лечит,
Из фляжки поит, кормит с рук,
Не видя в том проблем и мук.
Тихонько гладит даже плечи,
Глаза арабские горят,
Без слов любовью говорят.
16

Днём прячась, сонно отдыхали,
Ночной был тих и скрыт их путь,
С людьми же встречи избегали.
Андрей не ведал бегства суть,
Он шёл за нею, как ребёнок.
Расчёт её был очень тонок:
Любовь пленённую спасти
И от возмездья увести.
Погранзаставы обходили,
Так миновали Пакистан.
Она, как опытный душман,
Вела искусно; уж входили
Они в прекрасную страну,
Забыть, где можно про войну.
17

Индийский рай, страна чужая,
Укрой, прими же беглецов.
Судьба, судьбинушка лихая…
Они нашли тут в джунглях кров.
Как дико было это племя,
Оно по солнцу знало время,
Костры, охота, дикий нрав,
Вождь — жизни племени управ,
Бой барабанов, танцы, песни,
Свободный мир, природный рай,
Живи, люби, день воспевай,
Что богом дан, красой небесной.
Им чужды шумы городов,
Они избранники богов.
18

Любовь стоит на первом месте.
Продленье рода — жизни цель.
Здесь нет убийств и злобной мести,
Исключена дурмана хмель,
Жильё убого из растений,
И небольшое есть стесненье —
Закрыт грех юбочкой травы,
Татуировка у вдовы
Есть на плече — она свободна.
Питанье — что Господь пошлёт:
Плоды, охотник что убьёт.
И перья птиц носить здесь модно.
Всё необычно — Божий рай.
Живи, люби, детей рожай!

19

Андрей поправился, и всё же
Он заикался, и притом
Забыл, что было всех дороже:
Галину, тихий Дон и дом.
Живёт под здешним впечатленьем,
И даже вспышек нет мгновенных
Воспоминанья о былом;
Живя с контуженым умом,
И Абиду уже ласкает,
Она в восторге от него
И любит крепко, до того.
Что день и ночь в любовь играет,
Но понести пока никак,
Внутри какой-то женский брак.
20

Тот брак любви их не мешает,
И, может, ей пошлёт Господь,
Увы, пока ж не предвещает,
Что завязалась жизни плоть.
У Гали жизнь совсем другая,
Она невестка золотая,
Андрею сына принесла,
Степаном тут же назвала.
Но радость скрылась за печалью,
Пришло известие в их дом,
Как с ясна неба грянул гром,
Хоть накрывайся чёрной шалью:
Андрей их без вести пропал.
Дом горько плакал, чуда ждал.

21

И потянулись дни так грустно…
Одна ей радость — сын Степан.
В груди у Гали тяжко, пусто,
В душе стоит Афганистан.
Войска Афган уж покидали,
Галинка с матерью рыдали.
Отец сквозь слёзы всё глядел
На телевизор и белел —
Он поседел в одно мгновенье.
Ванюшка клялся: «Отомщу!»
Кому? За что? Мать: «Не пущу!»
Давала сыну наставленье,
А он твердил: «Пойду служить.
За брата должен отомстить!»
22

Горяч растёт казак не в меру,
Не рассуждает — сразу в бой,
Как говорят, за дом, за веру
Готов костьми лечь, головой.
Шли годы дикой перестройки
(За что нельзя поставить «тройки»),
Строитель был ведь демагог,
Он говорить лишь только мог
Вокруг, да около, невнятно.
К примеру, скажет «Плюрализм»,
Вплетёт туда и шовинизм.
Народу было непонятно.
Забыл о русских он корнях,
Скандалы шли, позор в верхах.

23

Всё те же братья — коммунисты
Заелись, милые, хитрят,
В мышленьях истины не чисты,
Закон уж Маркса не был «свят».
Оторвались так от народа!
Пришла в страну другая мода
Стремленье быстро богатеть
И чтоб при этом не потеть.
Борис повёл нас в путь опасный:
Голосовали «За Союз!»
Но Ельцин был стране, что туз.
Другим хотелось тоже власти,
И сговор тайный был решён:
Союза нет. А где же он?
24

В одно мгновение распался.
А что народ? Творят верхи.
Доволен тот, кто к власти рвался,
Народу — беды и шиши.
Нет, покривил я здесь душою.
Наследство дали нам большое —
Ну как же! Ваучер всем, всем!!!
Сосу его, жую и ем
Бумажку эту «золотую».
Вот одурачили народ!
А где подлец тот, где «урод»,
Что жизнь народу дал лихую?
Он сыт, доволен и в чинах!
Народ же в латаных штанах.

25

«Согласье надо, примиренье!»
А разве не было его?
Народ кто грабил без стесненья?
Вы всё решили за него.
Своим трудом вы всё достали?
В свою вы пользу хитро лгали,
Ну почему же не дружить?!
Имеют право ж люди жить!
Вот только нет порой зарплаты.
Галинке нашей тяжело,
Который месяц, как назло,
И в чём врачи так виноваты,
Не платят им, учителям?
Какой позор чинам и срам!
26

Жить невозможно без зарплаты.
Развал полнейший! Жуткий крах!
Пришло какое-то проклятье,
Как что-то сдвинулось в умах.
Галинка как-то выживала,
Да об Андрее тосковала.
Жила в райцентре пятый год.
Тоска да бедность, но вдруг вот
Пришло письмо, совсем, нежданно.
Радзинский пишет: «Приезжай,
Мы с Алей ждём тебя, ты знай!»
Так приглашение желанно!
Нет силы, противостоять.
Даёт согласье выезжать.

27

Сынишку, милого Степана,
Дедам оставила пока.
Сама же взмоет завтра рано
На самолёте в облака.
Деды Степашке очень рады,
Он им теперь одна отрада.
Иван ушёл уже служить,
Одним им тяжко в доме жить.
Степашка — милая забава,
Но с ним довольно колготы,
Движенья жизни, суеты.
И сладко слышать: «Баба, баба!»
Иль: «Деда, сказку расскажи!»
Живи для внуков не тужи!
28

Но как, же всё-таки приятно,
Когда ручонками вдруг внук
Обнимет шею и понятно
Издаст по-детски милый звук:
«Бабуля, дай-ка поцелую!»
И та от радости ликуя,
Счастливей станет хоть на миг.
И до чего так жалко их,
Внучат, создание земное!
Они для нас бальзам души,
Чтоб жили радостно в тиши.
В них столько трепета святого,
Невинной детской чистоты,
Людской начальной высоты.

29
И время шло, и люди жили,
Но все по-разному, кто как:
Одни работали, служили,
Другие — в смуту всё за так
Приобрести себе спешили.
Что со страной они творили?!
Подумать жутко. Капитал
Давно моментов этих ждал.
Шло разделение на классы,
Неважно, что был общий труд,
Что будет страшный Божий суд.
Народ — инертная есть масса.
Ступень ей низшая дана,
Как в страшном сне была страна.
30

От этой дикой перестройки
Бежали люди кто куда,
Кто находил покой в попойке —
Настала пьяная беда.
Учёный свет, специалисты,
Спортмастера и хоккеисты
И прочий ценный генофонд,
Что создавали мы не год,
Волною хлынул за границу:
В своей стране стал не у дел,
Хоть жить на Родине хотел.
Как птицы люди вереницей,
Летели в лучшие края,
И с ними Галочка моя.

31

Израиль с птичьего полёта
Смотрелся сказкою чудес,
Не раз летавшие пилоты
Опять имели интерес
К земле Христа, к земле пророков —
Ведь за короткие те сроки
Среди пустыни и камней
Израиль цвёл красой своей
В лучах небесного светила
Поутру, словно золотой.
О, уголок земли святой!
В тебе таинственная сила
Духовной благости небес,
Святой огонь — пример чудес.
32

Израиль Галю встретил мило,
Радзинский, Аля тут как тут.
А солнце ласково светило,
Друзья к Галиночке бегут.
С приездом Галю поздравляют,
Целуют, крепко обнимают
И слёзы льются у подруг.
Радзинский, муж и верный друг,
Девчонок нежно обнимает.
«Ну, будет, будет,— молвит — вам,
А то и я заплачу сам».
Словами ласки утешает,
Её оформили приезд:
Зачем сюда, когда отъезд.
33

Затем идут они на площадь,
Прекрасен город Тель-Авив.
Озеленён, как будто в роще
Чудесных пальм стоит красив.
Таксисты словно на параде,
Все в одинаковом наряде.
В рубашках свежей белизны
(Пример опрятности страны),
И чёрный галстук неширокий,
И строгость туфель, чёрных брюк,
И чистота ногтей и рук,
Дезодоранта запах лёгкий
Вселяет чувство чистоты,
Культуру всюду видишь ты.
34
Не показуха — то потребность.
С порога можно распознать
Гостеприимство и любезность,
Такси ненужно вовсе ждать.
Друзья садятся тут в машину,
Шуршат, как дождь, легонько шины.
Дрога ровная — стекло.
В такси комфортно и светло.
Ашдод* по меркам здешним рядом,
Езды всего-то полчаса.
В нём та же Божия краса.
Предстал цветущим райским садом,
Повсюду персики, цветы,
Газоны чудной красоты.

Ашдот*— город

35

Вот Апельсины, мандарины,
А вот и финики. О, рай!
Дома, кафе и магазины,
Обетованный чудо край.
Галина смотрит с удивленьем
И в мыслях зреет убежденье,
Какой талантливый народ,
Какой способный к жизни род!
Единство нации — основа
В своей стране или чужой.
И принцип тот для них святой,
Прийти на выручку готовы,
Как брату брат, не то, что мы.
Хотя, мы тоже ведь умы.
36

Не потому ль фашизм старался
Евреев жизни всех лишить?
Он в глубине их опасался:
Они мир могу восхитить.
Я ими тоже восхищаюсь,
Всё больше в жизни убеждаюсь:
Как если был бы я еврей,
То не стоял бы у дверей
Закрытых СМИ, как и издательств.
Для них духовность — высота,
Талант их гордость, красота.
И я не знал бы издевательств,
Насмешек иль наоборот:
Но воспевал я свой народ.
37

Строфою классики творенья,
Наречено что — быть тому.
Нам всем дано своё мгновенье,
Никто не должен никому.
Помочь другим — святое дело,
Духовность — вот бальзам для тела.
Играй красиво жизни роль
И не коснётся сердца боль.
Оно возрадуется светом
Добра, любви святых небес,
То Божья сила есть чудес.
Она вам станет тем ответом,
Зачем пришёл ты в этот мир.
Постигни суть — не будешь сир.
38

Мы все звено цепи единой,
И образ жизни наш земной
Представлен зрительной картиной.
Сюжет рисует каждый свой,
И настроение подвластно,
Духовность рядом — вам прекрасно.
Коль окружает злой сюжет —
Душе и сердцу места нет.
Но, слава Богу: окруженье
Сейчас у Гали высший класс.
И свет восторга льёт из глаз.
Она находит удивленье,
Куда не глянет — и Ашдот
Её восторга будто ждёт.
39

А вот и улица с названьем
В честь Авраама Шапиро.
Галина с пристальным вниманьем
Читает вывеску: «Бюро».
Гласит понятно и  по-русски
Еврейский ниже, мелко, узко.
И тут такси, замедлив ход,
Проехав арочный проход,
Остановилось возле виллы.
Кругом газоны и цветы,
Как говорят, предел мечты.
Таксист учтиво, даже мило,
Неспешно дверцу тут открыл,
А взгляд его как говорил:
40
«Прошу, приехали!» О, Боже! —
Галина вымолвила вдруг,—
На сказку, будто всё похоже.
Как восхитительно вокруг!»
Радзинский быстро расплатился.
Таксист с улыбкой поклонился,
Пошло своим всё чередом,
Они вошли в шикарный дом.
Галинка быстро осмотрела
Апартаменты у друзей —
Немножко грустно стало ей:
Она того ведь не имела.
Себе сказала: «Нищета.
И жизнь у нас совсем не та».
41

Но мысли мрачные мгновенно
По зову Алочки: «Прошу!»
Пропали тотчас. Непременно
Причину эту опишу.
За стол Галинку пригласили,
Словами ласки одарили,
Накрытый стол для торжества
Просил хвалебные слова.
Глаза у Гали засияли:
Красиво как! О, Боже мой!
Приём желанный, как родной,
И не на кухне в центре зала.
Чем не банкет? «Мои друзья!
Восхищена приёмом я!»
42

От сердца вымолвила Галя
И с лаской нежно и любя,
Расцеловала в щёки Алю.
Радзинский просит: «А меня?»
Она его, смеясь, целует,
Он сыплет шутки и ликует.
Уселись дружно за столом
И говорят о том, о сём.
И первый тост был за Андрея.
Хотя прошло уже пять лет,
Потерян как в Афгане след,
Но в смерть его друзья не верят.
Надежду малую хранят,
Как о живом лишь говорят.
43

Приезд Галины тостом длинным
Оговорён тепло; с душой
Её поздравили здесь с сыном,
Ему желали путь большой.
Застолье шло под радость встречи,
Не умолкали в зале речи.
Ещё б: не виделись они
С конца студенческой скамьи!
День встречи минул скоротечно,
Пошли рабочие деньки,
В глазах сияли огоньки.
Ведь Галя встречена сердечно,
Да и Радзинский ей помог.
Устроить жизнь здесь. Как он смог?
44

Договорился, вот проныра!
Бюро своё услуг открыл:
Он был рождён для блага мира
И людям радости дарил.
Пока Галиночка сестрицей
Вовсю работает в больнице,
Но Аля там уже хирург,
Трудом добилась тех заслуг,
Она с того же начинала
(Израиль — чёткая страна),
(Даёт оценочку сама).
Хоть хирургию изучала,
Но, то российский есть диплом —
Не гарантирует приём.
45

Всё впереди у Гали верно,
Российский труженик всегда
Работу делает примерно;
Ленив, кто скажет — ерунда.
А 700 шекелей* зарплата
В российских мерках то богато.
Степашке можно высылать,
Дедам деньгами помогать.
Что человеку в жизни надо?
Работа, дом, настрой в душе.
И то у Гале есть уже,
Ещё б любовь ей, как награда
Свалилась лаской, словно сон,
Андрей, Андрей. Но где же он?
46

Она не ведает, не знает.
О сыне думает порой,
Ночами тягостно вздыхает,
И так ей хочется домой…
Но выбор сделан: здесь не плохо.
О, Галка, Галка, хватит охать!
Она меня как поняла,
Печаль свою с лица сняла.
Лицо красивое в улыбке,
И нежно-женственная речь,
И волос, вьющийся до плеч,
Обворожителен стан гибкий
И танцевать любила блюз,
Всё это ей давало плюс.

Шекель*— денежная единица Израиля, 1 : 4 долларам 2000 год
47

В ночном кафе иль ресторане,
Конечно же, по выходным,
С друзьями это было в плане,
Общенье стало дорогим.
Назавтра им есть приглашенье.
Поедут в Хайфа — день рожденья
В кафе отметят. Сам Адам
Живёт с женой в квартире там.
Он друг Радзинского любезный,
К тому  ещё и адвокат,
Не по годам уже богат.
В наряде нежно-белоснежном
В кафе так ждёт своих гостей
С женою Эммочкой своей.
48

И вот в назначенное время
Встречает он гостей своих.
Подруг целует в щёки Эмма
И обнимает нежно их.
Гостеприимство — знак желанный.
А вот Артур подъехал с Жанной,
Радзинский, Аллочка и с ней…
Кто мне в романе всех милей,
Галинка — милое созданье!
Одета модно, шик модерн.
В неё б влюбился сам премьер.
Идёт как будто на свиданье.
В глазах свет, жаждущий любви.
Адам кричит: «А вот они!»
49

Рукопожатье, разговоры…
Идут восторженные в зал —
У них сияют счастьем взоры,
Оркестр душевно заиграл.
А сервировка! Боже правый!
Смотри налево, хоть направо —
Столы изяществом полны
И от посуды, и еды.
Всех блюд, ей-ей, не перечислишь.
Читатель мой, чего там нет!
То райский праздничный обед.
Пофантазируй, поразмысли,
Там манна будто бы небес,
То сон, то сказка — стол чудес.

50
Кафе блестит, кафе сияет,
Идёт в разгаре торжество.
Оркестр душевно так играет,
То чудных звуков колдовство.
Они поют, они танцуют.
Едят, и пьёт, душа ликует.
Прекрасна жизнь, прекрасен свет,
Когда вам только тридцать лет.
Веселье, шутки и застолье,
Открыты чувства и сердца,
И свет добра идёт с лица,
И нет счастливей больше доли,
Как людям радости дарить
И в дружбе братской вечно жить.
51

Как говорят, не тут-то было!
Заходит смертник-террорист,
Вниманье Галя обратила,
Вдруг страшный взрыв, и гром, и свист.
Он поглотил кафе обвалом.
Вмиг память, мысль ушли провалом…
И — гробовая тишина…
А под обломками — она,
Оркестр, друзья, а так же гости,
О, как хотелось людям жить!
Всё вперемешку там лежит:
Стекло, кишки и мясо, кости,
Живой и раненый, и труп.
Жестокий мир, ты в злости туп!
52

Зачем насилье в этом мире?!
Будь проклят варвар-терроризм,
Живём мишенью, словно в тире,
А так ли плох уж коммунизм?
Не фанатичный, а духовный,
Разумный, с жизненной основой.
Несправедливость — вот вопрос,
Во что он ныне перерос,
Вопрос глубокий и глобальный.
Причины надо устранять,
Разгул террора чтоб унять.
А станет мир наш идеальным?
Богатство, алчность, власть и кровь,
Война, преступность. Где ж любовь?
53

Любовь, духовность — на задворках.
В дальнейшем, что  нам ожидать?
Мир будет жить в замках, решётках?
Задача — перевоспитать
Себя, детей; законы Божьи
Для всех, во всём всегда пригожи.
Фундамент жизни дал нам Бог,
Но дьявол злобен, как бульдог.
И он падёт, как змей, сражённый
В священной битве против зла.
Лишь Бог откроет нам глаза
И путь укажет, освящённый
К добру, любви на долги дни,
Когда придёт конец луны.
54

Друзья мои, вернусь к героям,
Мне отступленья грудь теснят.
И мыслям, чувствам нет покоя,
Они в обломках всё лежат:
Мольба и крики, тяжки стоны
И мусор, стёкла на газонах.
 В руинах быть им каково?
Но вот спасатели его,
Да, да Радзинского достали.
Он ранен, видно, но живой.
А вот, а вот, читатель, ой!
Фрагменты тела нашей Али,
Кусочек платья — маков цвет.
Подружки Али больше нет.

55

Врачи, пожарные в работе,
Картина страшная — хоть плачь.
И лица их печальны в поте,
Гласят без слов: «За что, палач.
Людей невинных истязаешь?
Ты их ни капельки не знаешь.
Они порядочны, добры,
Простые граждане страны».
Вот адвокат Адам с женою,
Погибли вместе, ах, беда!
Зачем пришли вы все сюда?
Глаза покрыты пеленою,
Молчат погибшие, молчат.
Сердца живых людей стучат.

56

Стучат неистово, до боли.
Скрутить безумный терроризм!
Не может мир нести, сей доли,
Терпеть «классический» цинизм.
Фанаты-смертники — убийцы!
Не люди вы! Вы — кровопийцы!
За деньги губите народ,
Да будет проклят весь ваш род!
Взгляните! Вот краса Галина
Лежит в крови. Жива, иль нет?
И на лице уж смерти след.
Да кто позволил адской миной
Красу земную вам губить?
Мир женщин должен лишь любить!
57

О, Галка, Галка, свет в окошке,
Но как же так, но как, же быть?
Ну, потерпи ещё немножко,
Должна, должна ты, Галка жить!
Она  лежит, как плеть, но дышит
И ни чего совсем не слышит.
Вокруг чужие, нет друзей,
Но безразлично это ей.
Такие травмы, переломы!!!
За что? За что? О белый свет!
Способен дать ли ты ответ?
Скажите жителю любому
Террор ты хочешь испытать?
То сумасшествием воззрят.

58
Мой мир земли, о духовенство!
Восстанем дружно против зла.
Простой народ, интеллигентство,
Террор завяжем в три узла!
Мирским покроем тех презреньем,
Кто рушит мир с остервененьем.
Предать анафеме террор.
Как грех великий и позор!
И в ваших силах духовенство
Направить мир весь против тьмы.
Поддержим свято поступь мы
И только жизни отщепенство
На вас оскалит зверя пасть,
Но с вами Бог и неба власть.


Глава тринадцатая http://stihi.ru/2020/05/13/1503


Рецензии
Доброго дня вам,Юрий Алексеевич!Вчера писала
рецензию на эту главу,завис интернет,связь
очень плохая,но пытаюсь снова писать.
Эта глава очень переживательная,никакие фантазии
не могут сравниться с реальной жизнью главных
героев,сколько испытаний им уготовила судьба!
Лихие девяностые многих перемололи в своей
жестокой мясорубке,слабые сломались,а сильные
духом - выдержали все удары и остались людьми.
Вы так достоверно описали тот жёсткий и страшный
период времени,когда из душ наших вытравливали
всё доброе и светлое,насаждая насилие и разврат.
Благодарность вам безмерная за честную гражданскую
позицию без фальши и лести,за любовь к Отечеству!

Вера Цыкова   29.05.2020 10:34     Заявить о нарушении
Верочка, здравствуйте! Очень благодарен вашему отзыву. Многие читатели восхищаются романом и при встрече, просили его экранизировать. Но что скрывать, ведь у корыта стоят, ласково назову, "поросята", которые с ногами залезли в лакомство и никого не подпускают. Если начнёшь оттаскивать за уши, такой будет визг, как будто режут, да ещё и вас ухлюстает поросячих хлёбовом. А, государство, имеется ввиду верхи, они живут сами по себе. Нет ни идеологии, нет стремления воспитать преданную высоко интеллектуальную молодёжь. У кого же деньги экранизируют убийство, кровь проституцию и всякий негатив (погоня за богатством.)
Вот так и живём. Не случайно, сейчас в интернете столько негатива идёт против Путина, правительства и думы. Рейтинг стремительно падает вниз. С уважением...

Юрий Деянов   29.05.2020 12:39   Заявить о нарушении