По грибы

     Году, в примерно... Нет, не помню, но гнулись яблони в садах, и корчевали сосен комли – был снег в двухтысячных годах такой, что в рост пеньки торчали на зимней вырубке в бору, а в Пнёве яблони дичали – роняли ветви и кору. Где бор был прежде – в волглый ельник,  тропинка шла сквозь дух грибной. А день я помню – понедельник, мы с кумом пили в выходной. И мимо вырубки лесхозной шли за грибами спохмела к деревне вымершей, бесхозной, где церковь некогда была.
     А кум ворчал, мол зря и пили, и вспоминал себе под нос, как гать иконами крепили красноармейцы, чтоб обоз прошёл на Тюхтово по топи (кум, не умешь, так не пей!) И принесли штыки Европе освобожденье от цепей, а дядя Витя – малолетка – схватил Христа и – рвать штаны, а в лесе в глаз попала ветка, за то и спасся от войны...
     Все деревенские рассказы во мне лежат таким пластом, что не добудешь их ни сразу, ни с горной техникой потом. А тут, во время карантина, как  снег в апрельской ендове, вдруг за картиною картина зашевелилась в голове.
     Мы с кумом шли к деревне прежней, где возле меленькой реки покрай дороги непроезжей уже пошли боровики. Неся заплечные корзины, а по-тверскому – короба, их, одолжив у бабы Зины, за мзду из белого гриба, и возле плосковской развилки, к Лунёву, влево повернув, пошли по чистой лесопилке, лесного чёрта помянув. И продирались на Лунёво в гниющих ветках и дровах, чтобы вернуться кругом в Пнёво, с грибами в полных кузовах, и вдруг, ещё не веря слуху: откуда тут Благая Весть? На пне увидели старуху – туда, как влезшую, невесть.
     Она читала от Матфея, чуть нараспев, вблизи – слышней, и стебли дикого шалфея не доставали до ступней. Стояло сухонькое тело на сером пне как храм лесной... И стая бабочек висела над ней и красной бузиной. Звучал Завет необоримый и, застывая навесу, сам воздух пел, как хор незримый, на тайном клиросе в лесу.
     - Зачем, рассказывать всё это? - Свидетель суетный мирской – я видел луч Христова света на летней вырубке тверской. Придя с пустыми коробами, тайком пробрались по двору... Так мы сходили за грибами с похмельным кумом поутру.