Автолавка

В колеях раздавливая лёд,
Автолавка крыльями махала.
Собирался загодя народ
Круп купить, «Рот фронта» и крахмала.

Автолавщик – тёртый армянин –
Не один окучивал округу:
Леденцов и сельди властелин
Привозил торговую подругу.
 
Клава, Клава – зубы через раз,
А улыбка – тёплая, как вымя...
Жизнь в пути – от склада до продбаз –
Поросла столбами верстовыми.

Получай, билет в один конец,
Знай скрипи, пустыми тормозами...
Мне всегда дарила леденец –
Пацанёнку с грустными глазами.

Клава, Клава, женское тепло
У колодцев в сельских поселеньях
С леденцами красными текло
На моё с соплями поколенье.

Помню руки в трещинах, разлом
Губ в помаде фабрики «Свобода»,
За любовью пёрла напролом
Наших женщин крепкая порода.

Близорукий – зорко примечал
Я, чем жизнь наполнена живая,
Выходил на утренний причал,
Поплавки и лески забывая.

Пели песни бабы, старики,
«Козьи ножки» скручивали круче,
И смотрели вдаль из-под руки,
Кто и с кем на острове Ебучем.

Жизнь текла, да поперёк села,
От Оки до хлебного прилавка,
А в апреле Клава родила,
И пропала сразу автолавка.

Не найти обрывков и концов,
От того, что высохло и тает.
Не хватает красных леденцов,
Автолавки ржавой не хватает.

В ясен полдень – застишься рукой,
Не найдёшь ни света, ни покоя...
Автолавка едет за рекой,
За Окой апрельской, за Окою.