Заимка

В тайге, на брошенной заимке,
Схороненной за перевал,
Старик, бежавший от поимки,
Четыре года бедовал.

Он с председателем колхоза
Схлестнулся в кровь из-за земли,
И по январскому морозу
Утёк, пока не замели.

И, дабы избежать поимки
И справедливого суда,
Осел на брошенной заимке
Обрег овечьего пруда.

Январь был лют. Крупы остаток
На балке был подвешен, и
Он справил с ним восьмой десяток
Вдали от дочкиной семьи.

Потом и снасть наладил неку –
Пугай рекою рыбака!
А воду – натопил из снега,
Чтоб не носить издалека.

Потом – грибы и гонобобель,
И огородик у пруда:
Всего у старца стало вдоволь,
Тайга прокормит завсегда.

Житьё по нраву и по чину,
И вовсе не о чем роптать...
А вечерами – жёг лучину,
Хоть было нечего читать.

И, с тишиной не правя битву,
Порой, плюясь через плечо,
Он вспомнил старую молитву,
Из детства, дедову ещё:

«О, Мати Господа» – шептал он,
 «Еси ты корень чистоты».
И на снегу, под вечер – алом,
Росли морозные цветы.

«Ты  помози, ты не побрегуй» -
Он эти повторял слова,
А лес молчал. И по-над брегом
Летала серая сова.

...Что было надо им в избушке,
Где ни богатства, ни ружья,
Ни медной за полой полушки,
Ни шкурки мелкого зверья?

Трём этим юношам поддатым,
В тайгу – зашедшим за сохатым?
В заимку – за чужим добром?
Рубившим деда топором?

...Он утром встал. Текло из глаза.
На месте уха был провал.
Дошёл, шатаясь, до лабаза,
Открыл: чтоб харч не пропадал.

Вернулся в сруб и лёг на нары,
Перекрестился, как пришлось,
Подумал: - «А ещё не старый».
И следом – сердце отнялось.

Но не погиб. Во мраке комы,
Как под лавиною, в снегу,
Он зрел Владычицу, с иконы
К нему сошедшую в тайгу.

Сквозь морок болести и боли,
Как прежде – с мукой у креста,
Она ему щепотку соли
Вложила в синие уста.

...Мы с ним сидели на крылечке,
Был деду сто один годок.
Внизу блестел таёжной речки,
Пешнёй не тронутый ледок,

Тетеревов взлетела стая,
И замерла опять тайга.
Он говорил: – «Молитвы  знаю,
Но больше – эта дорога».

Квадрат каштанового снимка:
Кусты смородины окрест.
Три кедра. Старая заимка.
У камня крест.