Мастеру

Весеннее обострение? 
Шуточки эстрогена,
бабкины гены? –
Голова болит,
и душе велит
заткнуться.– Обалдела,
душенька?  ИШЬ ЧЕГО захотела...
Жизнь как стихотворение?
У кого Бродский, у кого и Фет.
Мало ли что тебе мандельштамно хочется.
Тяни билет!
У тебя проза: целых сто лет
одиночества.
В сети. В толпе. В дырке от гвоздя
глупой девушки из таверны.
Голова болит. Это нервы, –
скажут френды, что горят онлайн,
как Эльма огни. Святы они,
бесплотны и нерушимы.
(Где-то в офлайне
живы телами,
пространство собой бороздят.)
Сервер не ляжет,
Север не потечёт,
даже если всех их наперечёт
назовёшь, кто-то скажет,
что впервые видит тебя в сети,
что по этой ветке не по пути,
что белила – сажа,
что сто первый год перевесит сто,
что лиловый негр не подаст манто,
даже не пустит в театр, к вешалке.
Нежные, вешние
между прочим проходят пустые сны.
Доживи ещё до личной весны.
Дорасти ещё до Булгакова.
Не все ведьмы бесятся одинаково.
Разве мало у ведьмы других утех?
Критиков не хватает на всех,
окна бить уже целая очередь.
И ещё один век одиночества.
Мастер? Мастеру некогда, понимай.
Он сейчас как раз полирует май
старым ртутным градусником.
(Волчий зуб-то кто ему заиграл?)
У него чёрный кот сторожит подвал,
ворон ходит по крыше, как генерал,
и сороки на ветках радуются.