Сивка-Бурка

Казак на базаре коня выбирал,
При этом нагайкой упругой играл.
Увидев её, появлялась слеза
И скрытый испуг в лошадиных глазах.

А этот, буланый, был явно не бит.
Он взглядом цыганским нахально сверлит,
Мечтает о воле и рвётся в полёт,
Где ветер гуляет и клевер цветёт.

Про Первую Конную вспомнил казак,
Про тройку с тачанкой и вихри атак.
Строптивый, похоже, коль ранят в бою,
Не бросит и выполнит службу свою.

Неделя прошла. Сивка-Бурка привык.
На свист отзывался, отнюдь не на крик.
Совсем позабыл про родные просторы,
Но кто-то взломал у конюшни запоры.

Лошадки тот час же, почувствовав волю,
Гурьбой устремились в открытое поле,
А там, в незнакомой для них стороне,
Следы растворились в ночной тишине.

Когда все проснулись, народ приуныл.
Украли кормилиц и след их простыл.
В отчаянии, друга пытаясь найти,
Казак всё свистал и бродил по степи.

Вдруг Сивка напрягся и встал словно лист.
Дошёл сквозь туман призывающий свист.
А если товарищ растоптан бедой,
То надо спасать и вернуться домой.

Толкали копыта упругую пыль,
Летел из под них то песок, то ковыль,
Натянуты жилы, как струнная медь.
Нельзя отдохнуть, надо вихрем лететь.

К хозяину конь возвратился домой.
Хотя для коня этот дом был тюрьмой.
По морде катилась скупая слеза.
И всхлипнул казак, вытирая глаза.