Ополченцу бригады Призрак Антону Коровину Волку

Этот цикл стихов был написан три года назад и посвящён добровольцу из Минска,  которого звали Антон Коровин, его позывной был "Волк". Не думала, что мне когда-нибудь придётся писать о нём в прошедшем времени. Т.е. нет, конечно, всегда боялась этого.  Но он уверил меня в своей счастливой звезде.

Мы были знакомы по сетевой переписке пять лет. Переписывались почти каждый день, когда ему позволяло время.  Светлый, добрый, отзывчивый парень, всегда меня поддерживал, веселил, делился со мной интересными статьями, смешными картинками. Ценил мои стихи.   Очень умный, образованный, он параллельно сдал экзамены  в аспирантуру Луганского университета. Он был коммунистом и интернационалистом.

18 февраля 2020 Антон  погиб во время обстрела, в него попал снаряд 152 гаубицы. Не помогли увы, мои вирши, которые я писала с целью обережной защиты.

Я никогда не показывала ему их, не хотела смущать. Он не одобрял повышенного беспокойства за свою личность, избегал рассказывать об ужасах войны, зная мою впечатлительность. 


Последнее сообщение он прислал за день до гибели.

Стихов на его смерть, наверное, не будет. Для меня он всегда живой.



ВОЛЧЬЕЙ ТРОПОЮ

За словом «долг» напишут слово «Дон»
(Марина Цветаева)

1.
Третий день на экран монитора
Пялюсь – ты не выходишь на связь.
Ни Христа, ни Перуна, ни Тора,
Мокрый снег да окопная грязь.
На покинутом Богом Донбассе
Третий год ты встречаешь весну
На изрытой воронками трассе,
На войну променяв тишину,
На кошмар мирового пожара.
Всё смешалось – и правда, и ложь.
Иль проснулся в тебе Че Гевара,
На кого ты и внешне похож? –
Мол, давай, продолжай моё дело,
Ты ведь понял истории суть...
Одержимый идеей всецело,
Будь, где хочешь, но главное – будь.


2.

Словно Ярославна во Путивле
На забрале, по ветру – власы,
С неотступной мыслью – как ты? Жив ли?
Дни считать, минуты и часы

В ожиданье. Морде монитора
Трепет безразличен мой и страх,
Да и Той, что косит без разбора
С ледяной улыбкой на устах –

Ничего, мол, личного, рутина,
Должность у Неё такая, что ж, –
Тех и тех, с песком мешая, глиной,
Всё равно – за правду ли, за ложь.


3.

Ты ещё пешком ходил под стол –
Я уже заканчивала школу.
А процесс неумолимо шёл:
Светлый идеал на кока-колу
Обменял доверчивый народ.
Что – макулатура, стеклотара!
Восемьдесят шёл девятый год,
Угли тлели давнего пожара,
А на них из каждого угла
Все, кому не лень, азартно дули.
Знать тебя тогда я не могла.
Отвести беду теперь смогу ли?


4.

– Руны, говоришь, нарисовать?
Думаешь, помогут? – Улыбнулся. –
Атеист я, надо ж понимать,
Засмеют «коллеги»: мол, свихнулся?
Как там в анекдоте: «Гражданин,
Крест хотя б cнимите или плавки,
Что ль, наденьте», помнишь?
– Юмор, блин!
Третий год уж в этой переплавке.


5.

Сказал, что не молился под обстрелом.
– Зачем? Ведь если Бог тебя убить
Задумал однозначно между делом,
То как твои молитвы изменить
Его решенье смогут? Странно как-то.
И занят вечно Он, и далеко.
В конце концов, ведь есть и чувство такта –
Ему и так-то с нами нелегко.


6.

Треугольники белые писем
Заменила всемирная сеть.
Все мы в ней зависаем-зависим...
Ненасытная, добрую треть
Отнимаешь ты времени, в стадо
Превращаешь – и этих, и тех!
Пэрэмога у них или зрада?
Лишний раз помолиться не грех.
Обогни его, пуля, не трогай,
Пусть появится снова «онлайн»!
И тогда я уверую в Бога,
Безо всяких заоблачных тайн.


7.

Ты, наверное, с детства был
Не от мира сего, с его
Кривобокой моралью, – пыл
Романтический, волчий вой
Одиночества, честь и долг,
Доблесть – звенья одной цепи.
Позывной себе взял «Волк».
По бескрайней рыщешь степи,
Где капкан на каждом шагу
Приготовил хищную пасть,
Где, таясь, охотник, в снегу,
Ждёт момента, жаждет попасть.
Только бы волхованье моё
Отвратило любое зло,
Только б волчье твоё чутьё
Подвести тебя не могло...


8.

Нарисую защитные руны
На твоей фотографии – пусть
Мироздания звонкие струны
Отзовутся, – прочту наизусть

Из Марины Цветаевой строки
И молитву о воине, чтоб
Миновал тебя жребий жестокий.
Прочь, виденья, сомнения, стоп!

И дурные знамения, к чёрту!
Достучаться до высших бы сфер...
Хоть наивны слова и затёрты,
Полог неба недвижен и сер,

И всей тяжестью давит на плечи
Измождённой безумьем земли, –
Там услышат, пойдут ли навстречу?
Не откажут ли, – мол, отвали? –

Потому что маринина муза,
Мол, за белое дело, а ты –
За венок трудового Союза,
Чтобы красных республик цветы

Украшали терновый, – неважно!
Воевал он, лишенья терпя.
Ну а ей за него было страшно
В ту войну, как и мне – за тебя.


9.

Ты говорил, что веку-волкодаву,
Хоть был порой и страшен, и суров, -
И скольких он на мельнице кровавой
Перемолол! – всё-всё простить готов,

Хоть сам ты Волк, а значит, в волчьей яме,
Живи в то время ты в СССР,
Мог сгинуть бы – с когтями и клыками –
По ложному доносу, например.

И всё ж… За то, что в ту эпоху жили,
И гибли, да, и гробили других
Не за дворцы, не за автомобили –
За ценности сверхличные, за них,

За них – в любое пекло – шаг за шагом;
За то, что в сорок первом вождь Москвы
Не покидал; за знамя над Рейхстагом
И за металл небесной синевы,

У ног лежащей ковриком; «ни пяди
Не отдадим врагам земли родной», –
И не отдали ведь! А эти б...
Да, Крым вернули, но какой ценой!

Донбасс – ему за что судьба такая?
Иль эти люди недостойны жить?
Я слушала тебя, не прерывая,
Не зная, что на это возразить.


10.

Юноша бледный со взором горящим,
Мир переделать нельзя.
Жил бы сегодняшним днём, настоящим.
Скользкая эта стезя

Скольких уже покалечила! Впрочем,
Ты же историк и сам
Знаешь, насколько порою непрочен –
Нет, не в укор небесам –

Миропорядок, незыблемый с виду, –
Будто взрывчаткой набит.
Горькую носишь ты в сердце обиду
За вымирающий вид.


11.

Молчаливый, ершистый и мрачный,
Как подросток, нескладный, худой.
Позывной себе выбрал удачный.
Да, конечно, ты Волк, но не злой.

В час затишья, когда перепонкам
Барабанным даётся покой,
Ты картинки мне шлёшь – то с котёнком,
То с какой-то смешной чепухой,

Словно ваших на днях не накрыли –
Еле выжили – вражьим свинцом,
Словно выдуман весь этот триллер,
Уж не знаю, каким подлецом.

Не вчера ли живою мишенью –
Пять часов с ДРГ длился бой –
Довелось побывать? – ополченья
Злые будни. Фонарик-то твой,

Что хранился в нагрудном кармане,
Покорёжен осколком. Господь
Удержал твою душу на грани,
Уберёг твою бренную плоть -

Мановеньем невидимой длани
Царь Небесный, Владыка светил
Поместился в нагрудном кармане –
Рядового бойца защитил!