Звезда пленительного несчастья

Купеческий дед Мороз будет весело драть нас мочалкой,
пока мы не поймем, что он живьём сдирает с нас красную шкуру.
«Кто надоумил вас топтать дворы Мои? Курение отвратительно Мне!
Праздничных собраний ваших  вытерпеть не могу!
Беззаконие, пошлость и праздность!» – Ещё не хватало, чтобы
Он стал топать ногами,
вызывая землетрясения и обрушения собственных статуй.
Доктор, скажите, откуда у вас столько обугленных знаний,
что они дымно вываливаются изо рта как золоотвалы из ГУГЛа?
Когда вы уснете на море, миллион иглокожих
отложат вам свои яйца во все отверстия тела,
и половозрелые особи размножатся в нервной системе.

Небо кончается за стратосферой, дальше всё плавает как пыль в луче,
и вот мы тихо летим на Марс со скоростью мульти-пульти,
чтобы сделать там селфи и несколько гимнастических упражнений:
приседания, отжимания, повороты направо и влево.
С какой небрежною и лёгкою свободой
я рассыпаю всюду красоту
и разновидное с единством согласую!
Иногда так бывает – нагородишь чепухи,
а она вдруг окажется кстати.
Злая ведьма снимает чулок, и штукатурка спадает с колонны.
Молотком она переламывает себе кость –
и колонна подкашивается, храм рушится.
Миллионы погибших по воле одного человека!
Мышление масс намагничено магией злобной власти.
Оно устремляется струями в устья
узких, как лезвия, истин, где их ждет комар Питер
с тонко пронзительным шприцем.
Конклавные линии Кали-Юги выстроят нас вдоль силовых проводов.
Зодиакальные звери закончились,
зимний воздух искрится иглами перламутра,
полярные друзья остывают,
последние калории стекают в сугробы с их тел,
их жадно слизывает невидимый северный волк.
Ноябрьский дождь длится дольше чем день,
влажный снег кажется мороженым ангелов.
Оттепель отпускает грехи нашим разбитым коленям.
Теплый клей струится сегодня по всем разбитым сердцам.
Крабы быстро, но не так быстро, чтобы уж очень быстро,
по регистрам и стратам заграбастали тракториста,
чисто случайно, но он просыпается
и исчезает как снег под дождём.
Странно, что опыт, обретенный во сне, не влияет на наши судьбы.
С неба сыплется рухнувшая надежда, что всех нас улучшит гипноз.
Гипнотизер убеждается скрипом снега
даже чаще, чем с каждым шагом.
Он скоро умрет от заражения златовласом.
На лице его мы найдем атеиста, гордо плюющего в небо.
Его плавно покроют равниной колыхающегося одеяла.
Никто не заметит последней ослепительно золотой вспышки.

Это беда – пойти на работу в субботу,
и узнать, что завод разорен,
директор сбежал с зарплатой рабочих
в края переменной облачности и возможных дождей.
Друзья мои, там, где вы выбрали гнев, я выбираю печаль.
Тем более, дело в надежных волосатых руках.
Если ограбленный не удержал,
а грабитель вцепился и держит,
значит, быть ему самодержцем,
да святится железная хватка!
Со всяким случается частокол водопада и колокола ледокола.
Открою хрустальный перезвон секретера:
стеклянная Исландия, стекольный новобранец, скалярные итальянцы.
Приближается бок бокала, битые склянки курантов,
шампанское, Новый Год, а с ним и хрустящий киоск под ногами.
И, если грехи ваши будут как анилиновый снег –
оттают и потекут струёй Чюрлениса в веселые всплески чашек.

Оставим вопрос о счастье сочинениям школьной программы.
В каком состоянии ты бы хотел прожить эту жизнь?
Вот состояние транса, ты смотришь на дождь из немого кино,
белые капли свисают с отблескивающих ветвей,
красные пешеходы похожи на флаг броненосца,
расплываются и текут на фоне бесцветных буден.
Ты здоров психически и физически. Уравновешен, спокоен.
Ты никому не нужен. К счастью, не нужен никто и тебе.
Разве не хорошо? Хорошо. Вот и живи так сто тысяч лет.
Главное, не вспоминай, как над тобою смеялись.
Оглуши в себе совесть, дружище,
похоже, она состоит из чертей.