Земная суетная слава

Я пишу сейчас не в осужденье
Творческих, талантливых людей.
Гениальность - правды не критерий,
А критерий - праведность смертей.

Предостережение от Бога:
"В чём застану вас, в том и сужу."*
А судить Он будет очень строго.
Лично я Суда Его страшусь.

Были и бесстрашные, однако,
Гении, ушедшие во тьму.
Нам не славить их бы, а оплакать...
Бедственно им, судя по всему.

Где-то вы:Тургенев** и Некрасов***,
Лермонтов****, увы, и Лев Толстой*****?
Ваша участь, истинно, ужасна.
Вы ушли без Бога в мир иной.

Свой талант вы не зарыли в землю,
Но печален жизненный итог.
Ведь безбожных только ад приемлет,
Вечный и мучительный чертог.

*“В чем Я найду вас, в том и буду судить”»
Мысль эта находится в полном смысловом согласии со словами Евангелия: «Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф. 24: 42). Спаситель желает, чтобы мы не были беспечны и нерадивы о своем спасении, но вели добродетельную жизнь и всегда были готовы встретить Его и явиться на суд.

**Оптинский старец св.Варсонофий Оптинский:
Перед смертью те, кто был рядом с Тургеневым (нашлись все-таки добрые люди), позвали священника, но он отказался причаститься да так и умер. Предстал он Господу, а Господь требует прежде всего сердце, Ему преданное, но Тургенев отдал свое сердце человеку,(Полине Виардо) а не Христу. Еще на земле он принял возмездие, а какая участь ждет его за гробом — страшно и подумать.Умер от рака.
***Д.С.Мережсковский:
Николай Алексеевич Некрасов верил в очистительную силу революции.
 Господь щедро наградил Николая Алексеевича Некрасова даром сострадания, но дар этот, лишенный взгляда вверх, стал для его обладателя непосильной ношей.
Умер от рака кишечника.
**** Иеромонах Варлаам (Горохов Анатолий).ТДС(Тобольская духовная семинария):
Темная сторона его души все-таки взяла верх, и это привело М.Ю. Лермонтова к поистине ужасному финалу его судьбы. Дуэль с Мартыновым явилась последним делом непослушания поэта Богу. Не захотев исполнить волю Божию, выраженную в заповеди: "Мне отмщение, Аз воздам" (Евр. 10,30), Лермонтов отомстил сам, защищая, как ему казалось, свою поруганную честь. И, увы, на вечность сделался чуждым Того, Кто "смирил Себе, послушлив быв даже до смерти, смерти же крестныя" (Фил. 2,8). Взирая на трагическую участь погибшего гения, мы должны помнить о всегдашнем сообразовании своей воли с волей Божией, всегдашнего следования узким и тесным, но единственно спасительным путем смирения и послушания Богу и Святой нашей Матери Православной Церкви, всем ее Богооткровенным и Богоучрежденным догматам и установлениям, помня, что вне Церкви нет спасения.
*****Фарсонофий Оптинский:
Жизнь Льва Николаевича могла бы пойти совсем иначе, не послушайся он погибельного помысла. Явилась у него мысль, что Иисус Христос – не Бог, и он поверил ей. Потом пришло в голову, что Евангелие написано неправильно, и этой мысли он поверил и перекроил Евангелие по-своему, отпал от Церкви, уходил все дальше и дальше от Бога и кончил плохо. Приходил он как-то сюда, был у батюшки Амвросия, вероятно, пришел под видом жаждущего спасения. Но отец Амвросий очень хорошо понял его, когда Толстой заговорил с ним о своем «евангелии». Когда Толстой ушел от батюшки, тот сказал про него только: «Горд он!» Одним этим словом охарактеризовал весь его душевный недуг.
Тем не менее Русская Православная Церковь и лично Варсонофий пытались вернуть Льва Толстого в лоно Церкви. Приехав в Астапово к умирающему Толстому с надеждой услышать покаяние писателя и простить ему от имени Церкви все его прегрешения, Варсонофий, к великому его сожалению, не был к нему допущен родственниками. Он всегда искренне сожалел об этом: «Возвращался я из Астапова с грустью на сердце, так как миссия моя не была выполнена. Конечно, Господь «и намерения целует» и награждает человека за труд, а не за результаты труда, но все-таки мне было грустно. Конечно, Толстой теперь на Страшном суде безответен; и митрополит прислал ему телеграмму, которую ему даже не передали. Церковью было сделано все для его спасения, но он не захотел спастись – и погиб. А когда-то был благочестивым человеком, но, видно, это благочестие было только внешним.