Окрасился месяц багрянцем

               

Зина, Зиночка, Зинуля…Как же мы завидовали ей. Она была очень хорошенькой с голубыми, распахнутыми глазами, опушёнными тёмными ресницами. Хоть и дразнили её мартышкой, но это не за внешний вид, а
из – за шапочки которая была из чёрного плюша. Скорее с кошачьеми,
чем с мартышкиными ушками. Но прозвище прилипло, как банный лист.
        Кроме того, имелся и запасной вариант: - Зинка – корзинка. У неё были толстенькие, овсяного цвета, косы с чередующимися ржаными прядками.
- Естественное мелирование, сказали бы сейчас. А самое главное, что у все девчонок вызывало тайную зависть, это то, что волосы на висках у Зиночки
Завивались колечками и спиральками. В наше послевоенное время это
Считалось писком последней моды.
         - Ну. Скажи, как ты завиваешь волосы, - на бумажки накручиваешь,
или на нагретый гвоздь? Может, мылом намыливаешь, - допытывались девчонки. – Честное слово, ничего не делаю, сами вьются, - отвечала Зиночка. Мы так же завидовали детдомовцам, которые переболели тифом.
После выздоровления, у них вырастали кудрявые волосы. У Малявкиной Вали чудные каштановые локоны ниспадали до плеч. Даже учителя восхищались ими. Правда, выздоравливали не все. Но об этом как – то не хотелось думать.
         Иногда неудачливые обладательницы  прямых, как дождь, волос
решались на рискованную авантюру. Выбрав удачный момент, когда все домочадцы уходили по своим делам, они в пламени лежанки нагревали
гвоздь, и через некоторое время в избе раздавался смрадный запах жжёных перьев.  Качественная реакция на белок. Если же и удавалось добиться желательного результата, то спиральки получались до того крутыми,
что никак не гармонировали с остальной массой волос.
          Приходилось размачивать их водой, иногда даже выстригать. Но больше всего мы завидовали Зиночкиному чистому и звонкому голосу,
как весенний ручеёк. В школе считали её второй Руслановой. На всех школьных мероприятеях,  он всегда была запевалой в пионерском хоре.
Только она могла вывести очень сложную в исполнении песню о Сталине:
                От края до края по горным вершинам,
                Где вольный орёл совершает полёт,
                О Сталине мудром, родном и любимом
                Прекрасные песни слагает народ.
Во имя справедливости надо сказать, что  далеко не все жители деревни так
Беззаветно любили Сталина. Хоть и у нас дома висел плакат с изображением вождя. Сталин там был похож на самого себя, как стилизованный цветок для вышивки на свой оригинал. Некоторые называли его рябой рожей. – Другие
Спрашивали: - Откуда вы это знаете, что он рябой, вы же его никогда не видели. -  Мы не видели, так другие видели, вон Матрёна была кухаркой у Молотова, она и знает. Слухом земля полнится. А у нас в доме был большой тупой нож, которым выскабливали котлы после поросячьей мешанки.
- Подай - ка мне этого грузина, - говорила мне бабушка. Так она сравнивала
Сталина с тупым ножом, мстила за все мучения послевоенной безрадостной колхозной жизни. К тому же у нас в деревне имелось два своих Сталина.
Один – из - за фамилии Стальцов, которая досталась ему в наследство от деда
по прозвищу Сталец, отличавшимся отменным здоровьем. Другой Сталин –
 совсем молодой парень, по внешнему виду вылитый Ворошилов. Кто и когда окрестил его Сталиным, никому не известно. Но если он шёл по деревне, то все говорили: - Вон Лёнька Сталин идёт. Так что своих вождей хватало.
       На деревенских праздниках, мы, как и взрослые девушки, ходили по улице, взявшись под руки, пели песни. Но когда Зиночка запевала «На Муромской дорожке» или – «Окрасился месяц багрянцем», то все замолкали
и только слушали. До того красиво и с чувством она пела. Последняя песня могла бы стать эпиграфом ко всей её короткой жизни.
         Сейчас она быстрыми шагами не шла, а просто летела по направлению к двухэтажному бараку, где проживала совместно с мужем Иваном и ещё с пятью такими же молодыми парами. (Идиотизм советской власти). Она крепко прижимала к груди то, что должно было сыграть для неё такую роль,
как аспид для Клеопатры. Но смерть от укуса аспида наступает мгновенно,
а Зиночке предстояло вынести шесть часов мучительной агонии. Навстречу ей попадались знакомые, здоровались и удивлённо оглядывались – не понимая, куда это она так несётся. Никто её не остановил, никто ни о чём не спросил. Каблучки отстукивали последние секунды. Она спешила навсегда уйти от нас, а самое главное – от себя, от рухнувших надежд, от несбывшейся мечты о счастливой городской жизни, от безденежья, от
бесконечных криминальных абортов, от измен и побоев пьяного мужа.
          Перед ней, как в калейдоскопе, мелькали дни её прежней деревенской жизни. Оказалось, что именно там, где она мечтала о любви, о счастье, о замужестве, о мальчике в матроске, о девочке с бантиком в кудрявых волосах, именно там она была по – настоящему счастлива. Она вспоминала,
Как бегала вместе со всеми ребятами купаться в Чёрном пруду. Чибисы,
потревоженные детским смехом, взлетали в небо с криками с криками «Чьи вы, чьи вы». Над водой планировали большеглазые стрекозы с голубыми и зелёными крыльями. Солнце обрушивало на землю каскады своих лучей.
Жаворонки звенели серебряными колокольчиками, в траве стрекотали кузнечики. Пахло мёдом от цветущих бузины и таволги. Вволю накупавшись и навизжавшись, девочки отправлялись домой. На обратной дороге они всей гурьбой забегали в колосяшуюся рожь. Рвали колоски и, зажав  в горячих ладошках, шептали: - «Колосок, колосок, расцвети, если он меня любит».
И чудо свершалось, колосок расцветал. Теперь – тоя точно знаю, что не все колоски исполняют желание, а только те, которые ещё не отцвели. При согревании колоска, клетки активно начинают делиться и расти. Колоски выбрасывают свои тычинки и пыльники. Это удивительное свойство злаков
Приносило нам много радости. А ещё мы любили гадать по руке. У Зиночки три линии на руке образовывали букву «М», а у меня «Ж». «М» означает могила, а «Ж» - жизнь. Мы искали крестики на линии любви. Большой крест – большая любовь, маленький крестик – маленькая любовь или короткая.
          У Зиночки всегда были влажные и холодные ладони, поэтому с ней не люби ли держаться за руки во время хороводных игр. А это тоже признак короткой жизни. Она очень верила в сны. – Не в год. Не в два. Всё равно сбудется, часто повторяла она. Её младшая сестрёнка Галя тяжело болела туберкулёзом в открытой форме. Никто её не лечил, как и других туберкулёзников, после войны их было много. Врача в больнице не было, только фельдшер. Лекарств тоже никаких, кроме красного стрептоцида и стрептуаракофеина. Теперь они считаются устаревшими и даже вредными.
       Мы часто играли вместе, ничего не подозревая о заразности заболевания.
Зина предупреждала меня, чтобы я не смеялась. А то Галя тоже начнёт смеяться, а потом будет долго и мучительно кашлять. В деревне поговаривали, что Зинина мать и старшая сестра сознательно угробили Галю,
Чтобы избавиться от лишнего рта. Она мочилась ночью, её соломенный матрасик выбрасывали зимой на мороз, а ночью укладывали на него спать ребёнка. Галя умерла, не дожив до пятилетнего возраста.
        - Я сегодня Галю во сне видела, - сообщила мне Зина при встрече.
Она была в беленьком платьице, а в руках корзиночка с цветами. Она звала меня к себе, и говорила, что там у них лучше. Но я не согласилась и тут же проснулась. Но что – то мне подсказывало, что Зина не говорит правды.
          Она сама уверяла, что все сны сбываются.  На неё первую стали обращать внимание мальчики. Каждый по – своему. Гармонист Васька Зотов
из соседней деревни тоже учился в нашем классе, хотя и был на два года старше. Война помешала вовремя пойти в школу, и не только ему одному.
Васька часто передавал записки для старшей сестры насчёт того, в какой деревне состоится гулянка с песнями и танцами. Танцы проводились каждую субботу. На сей раз, она обнаружила и маленькую записочку для себя.
 - Зина, я тебя …  если ты согласна, то давай с тобой дружить.
           Сердце у неё радостно забилось. Васька давно ей нравился. У него были чёрные, как смоль, волосы, смуглая кожа, и белые, как сахар, зубы.
В гармонистов всегда влюблялось много девушек. Васька, как сказали бы теперь, «косил» под городского. Он по праздникам носил тёмно – синий
бостоновый костюм и голубого цвета тенниску из шёлкового трикотажа.
         Зина ответила на записку сразу же, и на следующий день передала её Ваське. Она долго ждала ответа, но так и не дождалась. Васька не только не ответил, но и не обращал в школе на неё никакого внимания. И даже на гулянье, куда она бегала вслед за старшей сестрой. Чем объяснить такое равнодушие после одержанной победы, трудно сказать. Наконец Зиночка не выдержала и сама написала ему письмо, которое вложила в библиотечную книгу. Она долго не решалась отдать его Ваське. Эту злополучную книгу взяла почитать сестра и обнаружила там любовное письмо. Современная «Таьяна Ларина» сама признавалась в любви Ваське. Зиночке устроили хорошую головомойку, а письмо разорвали на мелкие кусочки и бросили в печь.
Надо сказать, что и Васькина  жизнь оборвалась совершенно неожиданным и трагическим  образом. Он объявил своей мачихе, что хочет жениться до призыва в армию. Получив катигорический отказ, он снял со стены охотничье ружьё, вышел на крыльцо, предварительно закрыв дверь снаружи
на накладку, и выстрелил себе в грудь. Таким образом, отомстив, мачихе. На какие только безрассудные поступки не способна молодость…
             Другого одноклассника Зина встретила как - то  в малиннике.
Ничего не подозревая, она продолжала собирать малину. Вдруг Вовка сильно толкнул её сзади. Она упала на колени и обернулась.  – Ты что. Вовка. – выкрикнула Зина. А когда увидела, как у него бегают желваки на скулах,
Как он по – волчьи хищно смотрит на неё, всё сразу поняла. Она быстро вскочила и швырнула в Вовку котелок с ягодами, при этом издав звук
такой высоты и частоты, что по нему можно было настраивать музыкальные инструменты.  Она побежала, обжигаясь крапивой, и царапая ноги колючими кустарниками.  – Смуня, Смуня! – до самой деревне выкрикивала она.
Смуня – это от глагола «смунить»  всё равно, что – теребить, обдирать.
          Теперь таких слов не употребляют. А мы после войны ходили на поля, заросшие овечьей, кислицей, ( так у нас именовался этот сорняк) смунить соцветия с мелкими, как мак, семенами. Их добавляли в хлеб, наряду с толчёными картофельными очистками, тёртой сырой картошкой и толчёной
- варёной. Выпечка такого хлеба требовала большого искусства. Хозяйка тогда считалась хорошей, если у каравая не отскакивала корка, не были видны «червяки» от тёртой картошки и желваки – от толчёной. Мясорубки были не у всех. Коровы и лошади тоже смунили траву. Вовка ходил, шаркая ногами -  смунил, отсюда такое прозвище.
         Я никак не могла поверить, что мой двоюродный брат, наш одноклассник, мог замышлять такой мерзкий поступок. Хотя все преступники чьи – то сыновья, отцы, братья… Я даже долго верила, что чужие письма никто не посмеет читать, так, как – это безнравственно.
Позже пришлось убедиться в том, что даже запечатанное письмо, могут прочитать твои ближайшие родственники или хорошие знакомые, нисколько
Не страдая от угрызений совести.
       Вот и рассуди: кем лучше родиться – хорошенькой, как Зиночка, или
неприметной серой мышкой? К красивой женщине, как к редкому экзотическому цветку, всё время тянутся чьи – то грязные и безжалостные руки. Каждый стремится первым сорвать цветок, чтобы потом бросить
и втоптать в грязь. А после, где – нибудь в бане. после очередной выпивки,
хвастаться своими подвигами перед такими же собутыльниками. На чужую
          Я не могу забыть, как собирала свидетельства о рождении у детей выпускного класса для сводной ведомости. Один очень хороший и красивый мальчик, никак не хотел приносить свидетельство, и всё уверял. Что точно знает и дату рождения, и всё остальное. Но я настояла, так как директор школы не разрешал этого делать. Бывали ошибки. А когда Юра принёс метрику, то там, в графе, «отец» стоял жирный и длинный прочерк. Мне
Стало стыдно и неимоверно жалко этого ребёнка. Ведь он ни в чём не виноват.
      После окончания семилетней школы Зиночку отдали в няньки к дальней
Родственнице, которая жила в районном центре. По воскресеньям её отпускали в деревню. Он просвещала  нас, необразованных в секреты
семейной интимой жизни.  – Вы знаете, девчонки, чем они занимаются каждую ночь? Она спала в одной комнате с молодожёнами в одной комнате, -
другой  комнаты просто не было. – Неужели и все так, -  изумлялись девчонки.  – Я думаю, нет – говорила она. Это, наверно, какие - то особенные.
         Должно же им надоесть когда – нибудь, но не дождёшься. Отработав одну зиму в няньках, Зина заработала себе на новое платье. Ткань купила красивую, которая называлась маркизет. По белому полю были разбросаны алые тюльпаны, голубые незабудки и сиреневые кисти. Платье сшила районная портниха по последней деревенской моде. То есть – с длинным рукавом. В деревне коротких рукавов не признавали. Юбка – четырёхклинка,
слегка присборенная по талии, колокольчиком  расширялась к низу. По бокам сидели по два косых волана, придавая пышность бёдрам. Талию подчёркивал широкий поясок на корсаже.
         - Ну, ты, как дикая Бара, - говорили подружки. Недавно они смотрели фильм  «Цыганский барон». Это была завидная похвала.  Зина счастливая и улыбаюшеяся,  вертелась перед  кривым зеркалом. У нс у всех в избах висели такие кривые зеркала с фиолетовыми разводами. Издержки ширпотреба.
      Зину собирались отправить в Москву к старшей сестре Валентине.
Приходилось спешить, иначе, если стукнет шестнадцать лет, то никуда из колхоза не уедешь. Паспорт колхозникам не выдавали, а без паспорта в городе на работу никого не брали. Родился в деревне – и умирай в деревне.
Лазейки, конечно, были: либо выйти замуж за городского жениха, либо поступить в институт. И то и другое было доступно не всем. Поэтому Зиночку снова определили в няньки.
          - Это только пока, успокаивала Валентина. Получишь паспорт,
тогда устроим на другую работу. В общежитии, где проживала Валентина,
Зина и познакомилась с городским парнем. По сути, таким же деревенским, но только оставшимся после службы в армии,  работать на стройках коммунизма в городе. « У него синий бостоновый костюм, кудрявые волосы.
при часах, и…ясный зуб». Она так и написала в письме – «и ясный зуб».
          Тогда у парней был прикол носить фиксу, как теперь персинг.
Это придавало особый шарм. Позднее окажется, что и костюм –то не бостоновый, и волосы не кудрявые, а перманент. Последнее вызывало отторжение у большинства благовидного общества.
          По иронии судьбы новую Зиночкину  хозяйку, звали тоже Зинаида Георгиевна. Муж её, Иосиф Борисович работал инспектором в каком – то
тресте. И сама хозяйка работала там же бухгалтером. Ребёнку едва исполнилось четыре месяца. Это была слабенькая и болезненная девочка.
Хозяйка всё время плакала, боясь оставлять её на Зиночку. Но у неё была ведомстсвенная квартира, которую получила именно она, а не муж. Так что,
оставить работу не получалось. Зиночка получала от хозяйки бесконечные инструкции, от которых у неё пухло голова. Спать её положили в коридоре рядом с дверью в комнате и напротив входной двери – на самом сквозняке.
         На раскладушку допотопной конструкции положили тюфяк, набитый сеном. В первую же ночь Зиночка упала во сне с раскладушки на пол.
Не привыкла она спать на таком узком ложе. Вставать ей приходилось в шесть утра, ложиться спать в десять вечера. В её обязанности, помимо ухода за ребёнком, входила: уборка  квартиры, стирка белья и приготовление обеда.
      Завтрака как такового не было. Утром пили сладкий чай без заварки, с
ломтиком городской булочки. Ужин хозяйка готовила сама. Зиночку сразу поставили в известность, что молоко и сливочное масло только для
кормящей матери. Селёдка и колбаса для хозяина. На работу они для себя брали какао с сахаром и молоком, бутерброды с колбасой. Ванька Жуков не позавидовал бы Зиночке. Ей постоянно хотелось есть. В деревне было в меню не только молоко, но и простокваша, творог, сметана. Драники из картошки, пшеничные лепёшки, пироги с капустой. Ешь, сколько захочется.
           Девочка, отягчённая плохой наследственностью со стороны отца,
без конца болела. Во всех грехах хозяйка обвиняла Зиночку. Она то и дело впадала в истерику, и не успокаивалась, пока не доводила бедную няню до слёз, которая по сути сама ещё была ребёнком. На нервной почве молоко у хозяйки совсем пропало, а девочка ничего не хотела есть. Любую еду ей приходилось насильно заталкивать в рот. От рыбьего жира вообще её рвало.
Врач обнаружил у ребёнка рахит и рекомендавал давать ему эту гадость  по чайной ложечке в день.
        Однажды Иосиф Борисович устроил скандал по поводу пропажи двух кусков селёдки из селёдочницы. Зиночка ничего не могла сказать в своё оправдание, а только плакала. Не выдержала даже хозяйка. – Ну, ладно,-
осадила она мужа, - скоро в зубы заглядывать будешь. Однако сама неустанно пилила Зиночку за не вытертую пыль с этажерки, за не выглаженное бельё, за плохо выстиранные пелёнки. А когда всё успеть,
если ребёнок не отпускает ни на минуту – это её не интересовало. Кроме того с ним приходилось гулять на улице по два часа до обеда и – после обеда.
           По воскресеньям она всем мешала. Её то и дело просили выйти из комнаты, а на куне ворчали соседи. Поэтому Зиночка уходила на целый день
и до позднего вечера она каталась в метро или бродила по галереям ГУМа
среди сверкающих зеркал, недоступных для неё товаров и немыслимых очередей. Во всех бедах всегда винили Зиночку: кто – то во время поноса
обрызгал унитаз – заставили оттирать чужое дерьмо Зиночку, без перчаток и каких – либо моющих средств. Разбил кто – то дестилитровую бутыль –
опять виновата Зиночка.
         Как только она уходила с кухни к ребёнку, тут же начинала коптить керосинка. Чёрный дым валил, как их крематория. Почему – то у соседки керосинка не чадила. Кто – то умышленно выворачивал фитили, чтобы навредить бедной Зиночке. Она подстерегла всё – таки соседку, и высказала ей всё. Керосинка коптить перестала. Но тут свалилась новая беда – заболела Олечка коклюшем. Истеричная. Страдающая базедовой болезнью, хозяйка
Каждый день пилила Зиночку за это. – Шляешься, где попало, разговариваешь со всякими старухами, с другими няньками – вот и результат. По твоей вине ребёнок мучается. Терпение Зиночки лопнуло.
Захлёбываясь слезами, она собрала свой фанерный чемоданчик и пошла,
куда глаза глядят. Она решила, что прочтёт первое попавщееся объявление,
и пойдёт по адресу. Может быть, ей повезёт на более человечную хозяйку.
       Но к несчастью встретился ей «Ясный зуб», и она, обрадованная пошла с ним в общежитие. До исполнения ей восемнадцати лет, жили они с Иваном,
(так звали парня),  не расписываясь. После того, как зарегистрировали брак,
поселили их  в одной комнате с пятью такими же молодожёнами. Идиотизм того трудного периода.
        Устав от бесконечных криминальных абортов, она решилась пойти в женскую консультацию и встала на учёт. А после собрала в кармане
последние копейки, зашла в магазин и купила трёхгранную бутылочку
с уксусной эссенцией. Придя в барачную общежицкую комнату и вылила содержимое в открытый рот. Она захлебнулось, у неё перехватило дыхание,
в глазах померк свет. Весь организм пронзила острая, как молния, боль.
 -  Помогите! – закричала она, выскочив в коридор. Пока приехала скорая помощь, пока привезли в больницу, кислота уже разъела пищевод и желудок.
Ей кололи только обезболивающее лекарство.
      Говорят, её муж сильно плакал на похоронах… Зина, Зиночка. Зинуля…
                P.S.

Никто уже больше так не споёт «Окрасился месяц багрянцем».