В потаённом захолустье

Схватилась изморозь на елях,
Седою кажется тайга.
Укутан в взбалмошных метелях,
Примерил кедр себе снега.

Всклокочена чудная грива
В хитросплетении ветвей.
И изумрудов переливы
Играют с верха до корней.

И чаща строгих великанов
С щедрот мороза так блестит!
Осыпана снегами рано
И неприступна, как гранит.

Сугроб по пояс одеялом
Лебяжьим, с кружевом дерев,
Застелен был зимой недаром,
Всю ярость ветра одолев —

Теперь мороз лицо щекочет.
Парит проталиной река.
В короне солнце явно хочет
Пригладить локон парика.

Лучами, как перстами чешет,
Пронизанный покоем лес.
И нить от ЛЭП как будто шепчет,      
Шумы вздымая до небес...

А так — чудесное безмолвье
Сверкает тихо. Неба ширь
Бездонной просинью раздолья
Мороз ядрёный заслонил.

Сребром украшены берёзы,
Бриллиантов грань у крон осин.
Искрятся ёлочкины слёзы,
Похожи на осколки льдин.

И, словно, шубу горностая
Здесь стужа, обронив, прошла.
И, клочья снега разметая,
Румянцем пташек обдала.

В чащобе дикой, непролазной
Деревья в снежных кушаках.
В задорной россыпи алмазной
Сугроб в весёлых огоньках.

Бахромка снежных паутинок
И ожерелье хвойных лап,
Гирлянды страз из жгучих льдинок —
Сквозь колкость игл в просвет глядят.

С будыльем трав и сухостоя,
Как с низкой-нитью жемчугов,
Играет ветер на раздолье
И в тишине речных брегов.

Ошмётки снега близ дороги
В пугливом стрекоте сорок…
Седой зимы седые дроги
Себе проложат сто дорог.

И в потаённом захолустье,
Под лаком девственных лесов,
В чертог свой никого не пустит
Зима, закрыв совсем засов.