Уланская баллада

Смоленск в пяти верстах. Зима, метель резвится.
Зажжён камин. Тепло. В руке бокал с вином.
Пятнадцать лет назад оставил я столицу
И доживаю век в именье родовом.

Один. Я не женат, хоть было много женщин.
Уланам никогда в любви отказа нет.
В отставке генерал, наградами увенчан,
Я памятью живу давно ушедших лет.

Отец мой, граф Кульнёв, дворянский предводитель,
Имел двух сыновей: мой брат и я, второй.
Растил он нас один, ведь не помог целитель
И матушка ушла, лишь крик, услышав мой.

Брат старше-то всего на два неполных года.
Отец его любил и ставил образцом.
Гордился, говорил: «Вот продолжатель рода».
Меня в душе винил, в том, что он стал вдовцом.

Воспитывали нас французы-гувернёры
И каждый утверждал: «Из братьев выйдет толк:
Наездники, бойцы, поэты и танцоры».
Но время подошло – нас ждал уланский полк.

Брат опекал меня всегда, поскольку старший,
И помогал во всём, где было горячо.
В ученьи, в кутежах и на тяжёлых маршах
Я чувствовал его поддержку и плечо.

Стояли мы тогда под Киевом в Махновке.
Полковник был отцом, хоть иногда ворча
(Участник многих битв, любитель джигитовки),
Гонял по плацу полк, и пот тёк в три ручья.

А, в основном, жизнь шла размеренно и чинно:
Пирушки , балы, вист, вино - само собой.
Для мирных городов привычная картина,
Но с запада уже повеяло войной.

Был бал на Рождество у шляхтичей Ржевудских,
Старинный польский род и в Киеве давно.
В родне у короля и не любили русских,
Но балы во дворце давали всё равно.

Единственная дочь, наследница Роксана
На выданье. Ведь ей уже шестнадцать лет.
Глаза, как васильки.  А мы два истукана,
Уланы-молодцы – поручик и корнет.

Мы сразу оба, вдруг, влюбились в эти очи,
В пшеничную косу кольцом на голове.
Как вкопанный встал брат (один из многих впрочем),
И сердце от любви так защемило мне.

А после – полонез и танец-царь мазурка,
И стайка женихов, все голубых кровей,
 Алмазное колье и боа чернобурка…
И брат, конечно, был весь вечер рядом с ней.

Потом ещё не раз мы посещали балы,
Роксана там всегда блистала красотой.
Я брату уступил, пусть мне и горше стало,
Но он от той любви был, просто, как хмельной.

Решившись, как-то раз, брат сделал предложенье,
И получил отказ с намёком подождать.
Замкнулся. К счастью в полк пришло распоряженье,
Напал Буанопарт и надо выступать.

Жизнь лучший гувернёр и знает все науки.
А время исцелит – уйдёт из сердца грусть,
Но брата я любил и, видя эти муки,
Дал Господу обет, что первым не женюсь.

Шла осень и сентябрь. На поле Бородинском
Кутузова войска французам дали бой.
Разрывы, сабель звон, картечь давила визгом…
Бог уберёг меня. Прошла смерть стороной.

Брат не щадил себя и был всегда «на нервах»
Ведь сердце жёг огонь, и разум горячил,
На Утицкий курган ворвался среди первых
И в жаркой схватке той он голову сложил.

Отец не пережил известие про брата.
Покинул этот мир спустя лишь девять дней.
Роксана – в монастырь, решив, что виновата -
Отринула любовь в надменности своей.

Я выслужил свой срок и в чине генерала
В именье - на покой, оставив шумный свет.
И ни одна из дам женою мне не стала,
Не мог нарушить я тот, данный мной, обет.

Провинциальный быт и скромные желанья,
Размеренная жизнь и смысла нет спешить.
Давно подвёл итог, и лишь воспоминанья
Волнуют душу мне и помогают жить.
                Июль 2018 г.