Старение

Стареет все, ломается, ветшает,
нам оставляя пятен склизкий срез,
дряхлеет, истончается, слетает,
уходит вместе с нами или без.
Стареет все. Стареет стол и стул,
углы комода. Нитки, что в иголках.
Стареет штора, что сквозняк загнул.
Альбомы с марками стареют в книжных полках.
Порог стареет, с ним - дорожка в сад,
скамейки крашенные сохнут и стареют.
Стареет виноград, который все подряд
заплел в лозу левее и правее.
Стареет дом, засохшие цветы
на клумбах у забора. Вместе с ними
между камнями мох, что пустоты
не потерпев, клочками лег густыми.
В плену старенья крыша и чердак,
покрыты им и балки и коньки.
Над ними черепицы твердый знак -
раскрыл стареющие две своих руки.
Стареют стены, поленница дров
(деревья, что давным-давно старели),
за ней лишь мыши обрели свой кров
(за мертвым деревом, что нас еще согреет).
Стареет двор, ограда у ворот,
за нею - улица, что вдаль бежит - стареет.
В сетях старения - ближайший поворот,
где от колес асфальт чуть-чуть темнее.
Стареет дом, крыльцо, порог, чулан,
засовы, кадки, ящики, кадушки,
замки, ключи, в баллоне - газ-пропан,
пустые ведра и пивные кружки.
В чулане уголь, кучею в углу,
хоть мертвый он - но много лет - стареет,
а позже, превратится он в золу,
и жаром пробежит по батареям...
Стареют комнаты, обои, цвет гардин,
плафоны, лампы и шкафы на ножках.
Стареет стол дубовый (он один),
а на столе - рассыпанные крошки.
Стареет рыжий, с пятнами, палас,
какие-то цветы в облезлых кадках,
кровать стареет, а на ней - матрас,
постель стареет, сложенная гладко.
Стареют книги, рамки, зеркала,
портреты в рамках, и цветные фото:
вот я стою (а ты меня ждала?) -
из прошлого сказать пытаюсь что-то.
Стареют книги (детские и нет):
стареет "Мойдодыр" в картонном глянце,
а вместе с книгами, стареет целый свет -
а под шкафом в углу - стареют сланцы.
Стареет день - на небо ночь взошла,
луна стареющая нам с небес кивает -
возникла мысль, состарилась, прошла:
"что ночь нас старости прохладой одевает".
Стареет луч кометы Галилея,
бледнеет, долетая нам с небес -
стареет небо, облака, аллеи,
стареют ЖЕКи, ЗАГСы и Собес.
Стареют полустанки, шум вагонов,
дороги, крыши, баржи и мосты,
кусты, деревья, у деревьев - кроны,
стареют, лишь опавшие листы.
Дворцы, афиши, лестницы, подъезды,
стареют клумбы, кровли и лифты -
(как постарев, ушли куда-то съезды),
старение - синоним пустоты.
Стареет дворницкая, снова стол и стул,
углы, коробки, банки и площадки.
Стареет дворник, что ушел в загул,
на дворника штанах - стареют складки.
Стареет дом, где ты сейчас живешь,
стареет арка, где летит побелка,
стареет телефон, который ждешь,
а на часах - ведь там стареют стрелки.
Стареют пекари, стареют звонари,
сапожники, дантисты, брадобреи.
А за окном - стареют фонари,
стареют на швейцарах их ливреи.
Стареют звезды, их далекий свет,
пока к нам долетит, уже стареет.
И в тыщу лет отправленный привет
сетчатки глаз коснувшись - еле тлеет...
Печать старения в кругах небесных сфер:
архангелы стареют, серафимы,
стареют лошади под ними цвета флер,
а вместе с крыльями - стареют херувимы.
Стареют ангелы, убранства, их наряд,
стареет Гавриил, его доспехи,
мечи, щиты, стареет все подряд,
победы их стареют и успехи...
Господь стареет сам - издалека,
создав Вселенную, стареющую тоже,
и дуновением проносятся века,
и осыпаются в стареющее ложе.
Стареют ангелы, сидящие вокруг
Всевышнего престола, что стареет,
стареет Преисподней каждый круг,
огонь под грешниками тоже еле тлеет...
Стареют трубы страшного суда,
(еще не заиграв - уже стареют).
Стареет, лишь взошедшая звезда
над храмовой горой на Галилее.
Стареют церкви, кирхи, купола,
капища, синагоги и мечети,
кресты, оклады, скуфьи, зеркала -
и алтари - стареет все на свете...
Стареют старцы, ходжи, их чалмы,
муллы, улемы, диаконы, раввины,
стареют праведники, хоры, их псалмы,
старение не терпит середины...
Философы стареют, мудрецы,
ума вместилища и гениев палаты,
глупцы стареют, сними - простецы,
старение - как времени расплата...
Везде налет старения: в словах,
эпитетах, метафорах, сравненьях:
две рифмы написал поэт едва -
на них уже лежит печать старенья...
Стареют добродетели, пороки,
дряхлеет зависть, трусость и обман,
уже состарились коварство и упреки,
на очереди - страсть любовных ран.
Она стареет тоже - первый шок,
не так синеет жилкой на запьястье,
не так крови в висках стучит поток,
и шею не сжимает ворот платья.
Коньяк с годами крепче и сильней -
так и она - лишь следует старенью -
на вкус приятней, бархата нежней
(и градус выше) - что сродни горенью.
Так и она - подстерегает нас,
везде неся конец старенья плену,
так и она - внезапно, в тот же час,
нас к юности поворотит из тлена.