О, шахматы игра богов!

О, ШАХМАТЫ, ИГРА БОГОВ!
    (Продолжение)

ВИЛЬГЕЛЬМ СТЕЙНИЦ

«Какое величие быть королем,
Вступившим на шахматный трон –
Не по наследию он обретен,
А волей и острым умом!

Их много, сидящих на тронах,
А в шахматах – только один!»
С восторгом о чемпионах
Писал Александр Куприн.

И прежде были чемпионы,
Но чемпионы без короны.
И хоть играли гениально,
Победы неуклонно множа,
Был титул неофициальный,
А значит, не бесспорный все же.

Так продолжалось до тех пор,
Покуда не вступили в спор
Вильгельм Стейниц – мудрый гений,
Учитель многих поколений
И его яркий антипод,
Достигший мировых высот
Талантливейший Цукерторт.

Кому же улыбнется слава?
Ведь победитель – только он
Впервые гордо, величаво
Взойдет на чемпионский трон!

Неповторимый Цукерторт!
Умен был, образован, горд, 
Слыл человеком уникальным
И шахматистом гениальным!

Окончил слишком уж легко
Три разных университета,
Он знал тринадцать (!) языков,
В науках слыл авторитетом,
Был музыкантом, критиком,
Редактором, политиком.

А на войне уже врачом
Лечил поверженных в сраженьях,
Сам не одно имел раненье,
Но раны, кровь – все нипочем!
И девять боевых наград –
Закономерный результат!

Уйдя из армии в отставку,
Обрел он, наконец, призванье,
Решительную сделав ставку
На шахматное дарованье.

В парижском победив турнире,
Вознесся к шахматным высотам,
А после лондонского взлета
Его считали первым в мире.

Вильгельм Стейниц уязвлено
Шлет Цукерторту предложенье:
Немедленно вступить в сраженье
За гордый титул чемпиона!

Да, Стейниц впрямь был уязвлен –
Ведь Андерсена победив,
И гордо миру возвестив,
Что первый на планете – он!
И надо ж, лондонская встряска
Вдруг стала подлинным фиаско.

Ведь это ж он, никто иной,
Создав новейшее ученье,
Повел, как идол, за собой
За поколеньем поколенье.

«Романтика – игра эстетов,
Хотя эффектна и красива,
Имеет явные прорехи,
А коли так, то школа эта –
Отметил Стейниц справедливо, -
Не гарантирует успехи.

А значит царствовать должны
Лишь объективные каноны –
Железной логики законы,
Они единственно верны» …

Три года шли переговоры,
Соперники увязли в спорах
И не скупились на упреки,
Решая место встречи, сроки …

И все ж, сошлись на компромиссе:
Начать в Нью-Йорке состязанье,
Затем продолжить в Сент-Луисе,
А финиш – в Новом Орлеане.

В нью-йоркской части Цукерторт
Заметно вырвался вперед.
Особенно отметить надо
Победы – их четыре кряду!

Казалось бы, каприз удачи
Неравные сулит им доли,
Но Стейниц напряженьем воли
Смог победить в тяжелом матче.

На финише по всем приметам
Он был сильнее конкурента.
И вот величие момента:
Он – первый чемпион планеты!

А что же Цукерторт? Во-первых,
Заканчивал сражение больным,
К тому же сдали его нервы,
Не мог быть результат иным.
Увы, это стало причиной
Его слишком ранней кончины …

«Земля ему пусть будет пухом, -
Промолвил чемпион печально,  -
Он был маэстро гениальный,
Но шахматы – для сильных духом!» …

Став первым чемпионом мира,
Возвысив свой авторитет,
Стейниц почти что десять лет
Не выступал в турнирах.
Зато разбил он непреклонно
Всех претендентов на корону.   

И первый среди них Чигорин,
Блестящий взлет его бесспорен,
Но дважды он в столице Кубы,
Стремясь к вершине, к сожаленью,
Из-за «зевков» нелепых, грубых
Терпел досадно пораженья.

Какою горькой неудача
Была в конце второго матча:
Имея лишнюю фигуру,
Чигорин вдруг «зевает» мат.
«Тут только климат виноват! –
Прокомментировал он хмуро.

Порой, обдумывая ход,
Изнемогал я от жары,
А по лицу струился пот –
Какой прок от такой игры?»

Так рухнули мечты благие –
Сильнейший шахматист России,
Имея шанс стать первым в мире,
Себе вдруг сделал «харакири».   

Зато в их телеграфном матче
Поймал Чигорин миг удачи –
В теоретической дуэли   
Легко выиграл обе встречи.
Но о короне – высшей цели
В том матче не было и речи.

А вот соперник его грозный
Закончил матч весьма курьезно:
Спецслужба, запеленговав
Довольно странные сигналы,
И записи ходов изъяв,
Немедленно арестовала
Прославленного чемпиона,
Притом, как … русского шпиона.

И в битве с Гунсбергом в Нью-Йорке
Начало матча было горьким,
Но Стейниц вновь – в который раз! –
Не только положенье спас –
Поверг соперника в итоге.
Да, сильным помогают боги!

Признать приходится печально:
Он – чемпион планеты всей! –
И надо же, материально
Нуждался до последних дней

Пришлось с богатым шалопаем
Играть, фигуру дав вперед,
Каков был «куш» его не знаем,
Но чтоб не потерять доход,
Задумал он вполне резонно
«Зевнуть» и сдаться невзначай.
«Выиграл я у чемпиона!» -
Вскричал счастливый шалопай
И убежал. Но вот беда –
Исчез, увы, он навсегда …

Беседуя однажды в свете,
Услышал Стейниц с удивленьем
Распространенное сужденье:
«У бедных, коль в избытке дети,
Неполноценны дети эти –
У них заметны отклоненья,
К тому ж непредсказуем нрав.
Да, Мальтус, безусловно, прав!»

Ответил Стейниц иронично:
«Это суждение цинично –
В нашей семье не знали квоты –
Я был тринадцатым по счету.

Какую ж должен был я роль
Теперь по Мальтусу играть?
А я вот  - шахматный король,
Так как все это понимать?
Сторонник Мальтуса поник,
Ретировавшись в тот же миг …

Да, жизнь коварна и сурова,
Ничто не вечно под луной –
Нет формы бытия иной,
Хоть все это, увы, не ново.

Триумф в миг высшего размаха,
Тая грядущее от нас,
Уже тогда готовит час
Непредсказуемого краха.
Добавим только с сожаленьем –
Не стал и Стейниц исключеньем.

Очередное состязанье –
На сей раз Ласкер конкурент,
Мир шахмат замер в ожиданье:
Что скажет новый претендент?

Хоть имя его мало значит,
Но он готов сраженье дать
Бескомпромиссное - тем паче,
Ему ведь только двадцать пять.

А чемпион? Ему немало –
Уже почти под шестьдесят,
Потух когда-то твердый взгляд,
Да и здоровье резко сдало.

И все же Стейниц фаворит –
Уж Ласкера он победит!
Шесть первых партий – равный счет –
Кто ж первым вырвется вперед?

В седьмой упорный претендент
На грани пораженья,
Вот он – решающий момент,
Вот перелом в сраженье!

Но Ласкер тверд – бесстрашно он
Ведет сопротивленье,
И первым дрогнул чемпион,
Не вынес напряженья.

Немая горечь пораженья …
А с ним моральные мученья,
Надлом душевный, резкий спад,
В итоге – пять нулей подряд!

О, годы старые, седые!
Они мудрей, чем молодые.
Но где ж, откуда силы взять,
Чтоб эту мудрость доказать?!

Так завершился этот спор.
Конфликт извечный поколений –
Задорный, молодой напор
И мудрости бессильный гений.

И вот он, роковой финал –
Утратив титул и корону.
Воскликнул Стейниц на весь зал:
«Хвала и слава чемпиону!»

Решив, что проиграл случайно,
Реваншем загорелся он -    
Стареющий экс-чемпион
Не понял истины печальной:
Лишь потому играл он плохо,
Что минула его эпоха.

Кому сей вывод  будет мил,
Хоть стар он, как наш грешный мир?
Его еще раз подтвердил
Собравший мировых светил
Блестящий гастингский турнир.

Формально Ласкер чемпион,
Но Стейниц, Тарраш и Чигорин
Оспаривать готовы трон –
Высокий имидж их бесспорен!

Но всех заставив удивиться,
Турнир выиграл дебютант,
Хоть Пильсбери – яркий талант,
Ему не могло и присниться –
Взлететь на такую орбиту
И вдруг обойти всю элиту.

Вторым был великий Чигорин –
Атаки блистательный ас,
Успех его ярок, бесспорен –
Он вновь подтвердил высший класс!

А где ж чемпион? Он лишь третий,
И Тарраш с улыбкою «милой»,
Собрав весь сарказм, заметил:
«Что ж, Ласкер сыграл в свою силу!»

А Стейниц? Вновь горький сюрприз –
Играя натужно и вяло,
Не вынес сражений накала,
И взял лишь, увы, пятый приз.

Теперь – кто ж Каиссы кумир?
Решит Петербургский турнир.
И вот перед стартовым туром
Чигорина вызвал Сабуров –
Советник действительный тайный,
Но в шахматах явно случайный.

«Ну что же, милейший мой друг, -
Сказал он Чигорину вдруг,-
Хоть Ласкер, Стейниц – корифеи
И на победу претендуют,
Так покажите ж им, евреям,
Где раки русские зимуют!» ...   

На старте Пильсбери блистал,
В турнире задавая тон,
Как вдохновенно он играл –
Казалось всем, он - чемпион!

Лидируя с блеском три круга,
Он вдруг увял, утратив силы –
То были признаки недуга,
Который свел его в могилу.

А первым среди корифеев
(Лишь Тарраш не вступил в сраженье)
Был все же Ласкер, тем развеяв
Все предыдущие сомненья.

Вернемся к Пильсбери, однако –
Как тратил силы он без меры!
Тому есть множество примеров -
Хотя бы тот, как он со смаком
Устроил раз аттракцион:
Давал сеанс «вслепую» он.

Его провел без поражений,
В сеансе том беспечный гений
На вист и шашки тратил силы
Не потому ль сошел в могилу,
Точней растаял словно дым,
Еще довольно молодым …

Подобно Пильсбери «вслепую»,
Судьбу испытывали злую
Пол Морфи, Цукерторт, Яновский,
Алехин, Рети, Колтановский.

Полсотни партий – все «слепые»!
Столь фантастический рубеж
Сумел преодолеть впервые
Венгерский мастер Янош Флеш.

Флеш болен был неизлечимо,
Но, проведя сеанс незримый,
Врачей он ошарашил вдруг,
Смертельный победив недуг.

Немыслимое напряженье,
Что мозг и тело охватило,
Включив неведомые силы,
Вдруг принесло … выздоровленье,
И смерть ворчливо отступила.

Парадоксально все на свете!
Флеш чудом смерти избежал,
А через два десятилетья,
Увы, в аварию попал –
Злодейка смерть, поймав мгновенье,
Добилась все-таки отмщенья …

Вернемся все же к главной теме –
Ведь Стейниц бился над проблемой:
«Сумею ль вновь, - терзался он, -
Взойти на чемпионский трон?»

Нет, Стейниц не извлек урока:
В Москве в повторном состязанье
Он, несмотря на все старанья,
Разбит был Ласкером жестоко.

Сам Стейниц так подвел итог:
«Теперь я убедиться смог –
Неутешительный исход
Глупцу достичь всегда возможно –
Возможности ума ничтожны,
А глупости – наоборот!»

Как тяжело переживал
Вильгельм Стейниц пораженье:
«Это конец пути по сути …»
И все ж он не предполагал,
Что встретит жизни завершенье …
В психиатрическом приюте.

«Я в мир иной уже спешу, -
Сказал он откровенно, -
Я о себе не напишу,
Но люди непременно
Напишут обо мне немало.
Я, как истории кусок,
Навек войду в ее анналы –
Я сделал в шахматах, что мог …»

         (Продолжение следует)
               25.12.2017 г.