О, шахматы, игра богов!

О, ШАХМАТЫ, ИГРА БОГОВ!
     (Продолжение)

КАФЕ «РЕЖАНС»

Но к девятнадцатому веку
Былая шахматная Мекка,
Придя в упадок, запустенье,
Утратила свое значенье
И обрела себя отныне
В Париже, Лондоне, Берлине.

Как тут не сделать реверанс
Старинному кафе «Режанс»!
«Режанс» - так много повидавший,
И цитаделью шахмат ставший!

Во времена войны Столетней,
К компании готовясь летней,
Горя неистребимой местью,
Как раз на этом самом месте,
Где позже встал кафе фасад,
Попав под стрел английских град.
Упала наземь с тяжкой раной
Святая дева Орлеана …

Когда кафе открылся зал,
Кто только в нем не побывал!
Вельможи с гордою осанкой,
Хорошенькие куртизанки,
Аристократы и юристы,
И знаменитые актрисы.
Последние же два столетья
Облюбовали стены эти
Уже поклонники Каиссы.

С мадам Леклерк здесь развлекался,
Ее красою наслаждался,
Резвясь и брызгая шампанским,
Богатство, славу ей суля,
Великий герцог Орлеанский –
Всесильный регент короля.

А слово «регенство» как раз   
Французскою гортанью
И произносится «режанс» -
Отсюда и кафе названье.

А после взятия Бастилии,
В период казней и насилия,
На площадь мимо стен «Режанса»,
Почти как на убой скотину,
Последнего лишенных шанса
В цепях везли на гильотину
Жертв революции потоки –
О, где ж истории уроки?! -
Средь них вожди, как например,
Дантон, Сент-Жюст и Робеспьер.

Кафе «Режанс»! Оно не тленно:
Здесь бились страстно, вдохновенно
Великие умы столетий!
Вот имена святые эти:

Лабурдонэ и Филидор,
Пол Морфи, Стейниц, Ласкер, Флор,
Чигорин, Рети, Рубинштейн,
Алехин, Эйве и Бронштейн,
Руссо, Тургенев, Даламбер,
Франклин, Набоков и Вольтер.

И только в наши времена
Свершилось святотатство
(Но кто ответит – чья вина?):
От храма шахматного братства,
От цитадели созиданья
Остались лишь воспоминанья.

ЛАБУРДОНЭ И СТАУНТОН

Ушел из жизни Филидор,
Угас навеки шахмат гений,
Наставник многих поколений …
Но продолжался жаркий спор
В течение десятилетий
За чемпионство в Старом Свете.

Считалась Франция не зря    
Великой шахматной державой –
Снискали ей почет и славу
Могучих три богатыря.

Высокомерный Дешапель
Всегда одну лишь ставил цель:
Победа – ничего другого!
Его вояку молодого
За взлет отваги небывалой
В бою возвысил в генералы
Никто иной – сам Бонапарт!
Но, потеряв в сраженье руку,
Ушел он на покой, со скуки,
Взялся за вист и бильярд,

А в шахматах экс-генерал
Равных соперников не знал -
Он всем с надменною усмешкой
Давал, как фору, ход и пешку.

В те годы сам Наполеон
Увлекся мудрою игрой –
С придворными играл порой,      
Хоть в шахматах был не силён.

Монарха зная в полной мере,
Те, в страхе, задом пятясь к двери,
Шептали, кланяясь оттуда,
Ловя его колючий взгляд:
«Вам шах, сир, а за ним и мат …» -
Вслед им фигур летела груда …

Недолго упивался славой
Надменный, гордый Дешапель –
Развеялся победный хмель,
Нашлась и на него управа.

И кто же? Ученик любимый
Лабурдонэ! Как одержимый,
К заманчивой он рвался  цели –
С престола свергнуть Дешапеля!

И он добился своего!
Тут же поклонники его
Восторженно и церемонно
Провозгласили чемпионом!

В ответ – протестов ураган
Пришедших в ярость англичан,
Считавших чемпионом мира
Мак-Доннеля, своего кумира.

И грянул в Лондоне их бой,
Кипевший в редкостном азарте,
Сыграв шесть матчей меж собой,
Или чуть меньше сотни партий,
Соперники решили спор,
Неразрешимый до сих пор.

Пыл англичан чуть поутих –
Ведь надо же, любимец их
Буквально на глазах у всех
Разгромлен был! Этот успех   
Вознес Лабурдонэ к вершине,
Где он один царил отныне.

Мак-Доннеля такой исход
Лишил уверенности, силы,
И он (прошел лишь только год!)
Безвременно сошел в могилу.

Лабурдонэ, хоть победил,
Но тоже отдал много сил,
Их оставалось слишком мало –
Ведь в крайней бедности он жил,
Средств постоянно не хватало,
И вскоре и его не стало …

Но выражение бытует,
Что «свято место не пустует» -
И вот кумиром парижан
Стал уже Пьер де Сент-Аман.

Сыграв блиц-матч со Стаунтоном –
Новым английским чемпионом,      
И победив его: три - два,
Лишь матч закончился едва,
В своем журнале «Паламед»,
Взяв слишком уж бравурный тон,
Француз сообщил: «Сомнений нет –
Кто же по праву чемпион!»

Как возмутился Стаунтон!
На карте ведь его престиж –
И вот без промедленья он
Играть отправился в Париж.   

Был англичанин даровит,
Познал успех огромный, славу,
И благодарный мир по праву
Поныне его имя чтит.

Он слыл талантливым артистом -
Его ценил великий Кин
Английской сцены исполин -
Редактором и журналистом
И гениальным шахматистом.

Известен также он как критик
И превосходный аналитик,
Последние пятнадцать лет –
Блистательный шекспировед.

Однажды Кин за кружкой пива,
Уйдя от всех мирских забот,
В расположении игривом,
Забавный вспомнил эпизод:

«В спектакле Ричарда играя,
Вскричал я, руки простирая,
Могучим голосом звеня:
«Коня! Корону за коня!»

Неведомый остряк из зала
Воскликнул явно не со зла:
«А не возьмете ли осла?»
И публика захохотала.

Невозмутимо, как всегда,
Ответил я ему бесстрастно:
«Осел мне подойдет прекрасно – 
Идите же скорей сюда!»

С улыбкой завершив рассказ,
Заметил Стаунтон: «Сейчас,   
Как Кин, горю я, видит Бог,
Французу преподать урок!»

И вот сраженье двух титанов.
Легко повергнув Сент-Амана,
Своего добился Стаунтон!
Как горд успехом этим он!

И Стаунтон и Сент-Аман –
Последние  из «могикан»:
Ведь шахматисты этих стран,
Громившие всех неизменно,
Утратили высокий сан,
На долгий срок сойдя со сцены …
    (Продолжение следует)
        22.12.2017 г.