Табличка памяти

   Дед мой, Данишев Макар Авдеевич, был кадровым офицером и значительную часть своей службы провел в частях, охраняющих лагеря и зоны, что биографию его ,наверное, не украшает. Но за несколько лет до начала войны по какой-то причине уволился в запас и работал в совхозе на должности то ли счетовода, то ли еще какого-то конторского работника – теперь уже точно вспомнить некому.

   Бабушка, Евдокия Константиновна, часто рассказывала такую историю.

   Ранним утром на поселковой площади стоит полуторка, и в кузове рассаживается народ. Машина едет в город, и это единственный транспорт, на котором можно туда добраться. Полуторка – машина по нынешним меркам совсем крохотная, места в кузове мало. Одной из первых в нее лезет дородная баба с двумя объемными корзинами и занимает собой значительное пространство. Становится понятно, что всем места не хватит, от чего делается суета и давка.

   Мимо проходит дед и, видя такую картину, обращается к рассевшейся матроне: «Слышь, Авдотья! Ты бы слезла – тебе на базар торговать, а люди на работу попасть не могут». На что Авдотья резко выкрикивает: «Я депутат!»
   «Говно ты, а не депутат!», – отвечает ей дед.

   Наверное, простому колхознику такой дерзости не простили бы, и за меньшее тогда люди срока получали. Но дед сам был из «органов», а может быть, начавшаяся вскоре война помешала, так что никакой антисоветчины ему за это не пришили.
Но история все же имела продолжение.

   Буквально в первые дни войны дед был призван в действующую армию, а бабушка осталась с четырьмя детьми на руках – ситуация рядовая в то время. Ей, как жене офицера, положен был продовольственный паек, но в течение года он до нее не доходил. Муж «матроны» и по совместительству председатель сельсовета только разводил руками – ничего, мол, не знаю. И ухмылялся за спиной.

   Дойдя за год до крайности, распродав все, что можно, бабушка все же сообщила об этом на фронт деду. Тот написал «куда следует». Итог – председатель попал под мобилизацию, а бабушке выдали целый мешок хлеба.

   Правда, Макар Авдеевич остался лежать за Днепром, а председатель вернулся невредимым. При встрече участливо спросил у бабушки о судьбе деда и, узнав о его гибели, сокрушенно воскликнул: «Ах, какой был человек! Какой человек!»


   Почти всякий раз, когда я натыкаюсь на сообщения СМИ об инициативах или высказываниях наших «слуг народа», история эта всплывает в моей памяти.