День победы...

Его подняли по тревоге в сорок первом,
Вставай солдат! Нагрянули враги!
До дембеля осталось пару дней то...
Теперь и думать то об этом не могли.

Хотели разгромить, домой вернуться,
Героями коротенькой войны.
В крови пришлось обоим захлебнуться,
В крови, сынов своей страны.

Он отступал в Московском направленьи,
Фашисткой мрази не было конца.
Он отходил, и города горели,
Он отходил, глотая горсть свинца.

Был ранен, госпиталь, и снова к бою,
Тревога! Воздух! Прямо под Москвой!
За оборону хлынут реки крови,
Неужто смерть предписана судьбой?

Сильнее не было, чем армия фашистов,
Объединение Европы, против нас.
Стреляй солдат! Пока не станет чисто,
Очисти землю, выполняй приказ!

А сын его, трудился на заводе,
Встав на коробки, он запчасти создавал.
Станок токарный рано так освоил,
Он танки делая, уроки посещал.

Сыночку тяжело давалось это,
Он мало спал, ведь ночью воздух вновь.
И при луне всё озарялось светом,
От зажигалок сын спасал столько домов...

Жена любимая, трудилась на заводе,
В три смены, а потом на огород.
Ведь так у них заведено в природе,
Кормить детей, и ничего что валит с ног.

Сестра того бойца, служила в медсанбате,
Спасая раненых, по 20 в день часов.
Жаль только их, не возвращали к маме,
Кидали вновь, да под огонь стрелков.

Брат его, пленен был, где то в Вязьме,
Где сгинуло пять армий в никуда.
В плену убит, а дальше мы не знаем,
Не опознают тело никогда.

И вот страданьями таких семей советских,
Пришло освобождение от бед.
И нет, я не про день победы,
Войны наверное решающий момент.

Боец, зимой, в морозы минус сорок,
Рванулся в контратаку на врага.
И от Москвы впредь начались победы,
Непобедимость скрылась в никуда.

Вернулись до своих границ советских,
За каждый метр кровью заплатив.
Но были воины совсем не эгоисты,
Нельзя же запад не освободив.

Боец тогда добрался до Берлина,
Пришли, флаг над рейхстагом водрузив.
Конечно были рады очень сильно,
Так рано день победы объявив.

И ждала вся семья что он вернется,
Ведь Левитан сказал, что снова мир.
Наверно по прибытию напьётся,
Картошки сварим, будет знатный пир.

Его подразделенье самолётом,
Чуть позже перебросили к другим.
Что шли опять же, кровью вместе с потом.
К Японцам, те не признавали мир.

И добирались долго, по жаре,
И враг всё так же яростно сражался.
И были б рады хоть какой воде,
Да только вот, откуда ей там взяться.

И вот однажды, жарким летним днём,
Ступил не осторожно к сожаленью.
Стеклянной мины поражен дождём,
Спасти нельзя, врагам за то презренье.

Он не дожил до той победы в сентябре,
Окончательной она когда то стала.
Но подарил её своей семье,
Что от войны великой так устала.

Я не знаю имени его,
Но никогда не будет безымянным.
Солдат, что ради счастья моего,
Глотал свинец, так долго и упрямо.