Корова с пропеллером

               
 Корова с пропеллером

Однажды мы с родителями были на выставке картин художников-авангардистов (я долго не мог запомнить это слово). Там висели разные непонятные картины. На них были всякие линии, геометрические фигуры, торчащие из них причудливые ветки, чьи-то руки, ноги, и даже забавные головы.
Как такое можно было придумать, ума не приложу! Я даже подумал, что эти художники рисовали свои картины просто из баловства. Ну, вроде подурачиться хотели.
Экскурсовод — строгая тётя в очках – водила нашу группу от картины к картине и с умным видом говорила о том, какие это гениальные произведения искусства. Она рассказывала, что они означают и какой глубокий и потаённый смысл несут.
Я смотрел во все глаза, но, признаться честно, никакого смысла не видел. Если бы не взволнованный голос тёти-экскурсовода, я бы подумал, что она просто над нами издевается. Увидеть какой-то смысл в этой непонятной мешанине квадратиков, треугольников и частей человеческих тел было совершенно невозможно!
Вот то ли дело, когда на картине всё понятно. Например, «Утро в сосновом бору» художника Шишкина. Я очень люблю её разглядывать — она изображена на ковре, что висит над моей кроватью. А ещё она есть на фантиках от конфет «Мишка косолапый».
Если я вдруг решу стать художником, то буду рисовать картины, на которых всё будет понятно. Конечно, у меня не получится так, как у Шишкина, но, наверное, не хуже, чем у этих художников с выставки. Уж квадратики и треугольники любой нарисует!
Вот завтра и попробую.

На следующий день я разложил на столе листы для рисования, приготовил ластик и наточил карандаши. Некоторое время сидел, глядя на чистый лист, и думал, что бы такое нарисовать.
Хоть вчерашняя выставка и показалась мне бестолковой, всё же кое-что полезное я почерпнул. Главное для будущей картины — это замысел. Надо не просто нарисовать картину, но и наполнить её смыслом. С этим было ясно. Не ясно только, что рисовать.
Размышляя над этим вопросом, я отправился на кухню и попросил у мамы стакан молока. Хоть оно было магазинное, я с наслаждением его выпил, потому что очень люблю молоко.
Я вспомнил, как мы ездили прошлым летом погостить в деревню к бабушке. Там я пил настоящее, деревенское молоко. У бабушки была корова, звали её Маруся. Мне было очень жалко Марусю, потому что ей всё время досаждали большущие мухи и оводы. Маруся постоянно взбрыкивала ногами и отмахивалась от них хвостом. И при этом жалобно мычала.
Помню, я даже нарвал травы, сделал что-то вроде веника и обмахивал им Марусю от мух. А потом Маруся съела веник. Она охотно жевала травку и, как мне показалось, с благодарностью смотрела на меня. Глаза у Маруси были большие и добрые. И ещё грустные.
Я подумал, как нелегко живётся Марусе. Вот так и проживёт свою коровью жизнь, и никто потом не вспомнит. Хотя, почему никто не вспомнит? Я же помню! Да я даже нарисую её на своей картине, чтобы все узнали про Марусю!
Я сидел за столом и усердно трудился над рисунком, постоянно поправляя его ластиком и карандашом. Корова, правда, не очень получилась, но, думаю, не хуже, чем у художников с выставки. Она паслась на зелёном лугу среди ярких цветов, и сверху светило оранжевое солнце.
Добавив последние штрихи, я с удовлетворением посмотрел на рисунок. Вроде неплохо.
А главное — со смыслом!
Я решил проверить, понятен ли смысл окружающим, и сначала отправился к папе.

У папы на столе были разложены инструменты. На подставке разогревался паяльник, с раскалённого кончика которого струился лёгкий дымок. Рядом стояли круглые жестяные баночки из-под леденцов, в них были кусочки припоя из олова и жёлтая, как янтарь, канифоль. Тут же лежал разобранный радиоприёмник и небольшой фанерный ящичек с разными деталями и радиолампами. Папа через очки на носу рассматривал электрическую схему приёмника, который собирался починить.
— Пап, ты сильно занят?
Папа оторвался от схемы и посмотрел на меня поверх очков.
— Слушаю тебя.
— Скажи, что ты думаешь об этом рисунке? — спросил я, протягивая лист.
Папа поправил очки и некоторое время разглядывал моё художество.
— Хм... — хмыкнул папа. — Интересно, интересно... Симпатичная корова получилась. А почему у неё сзади пропеллер торчит? Она что, с вертикальным взлётом?
— Какой ещё пропеллер? — удивился я, заглядывая в рисунок. — Ах, это? Так это же хвост!
— А почему же он похож на пропеллер?
— Да потому что корова крутит им! — объяснил я очевидную вещь. — Ведь в этом весь смысл! Неужели непонятно?
— Ну... раз ты говоришь, что она крутит хвостом, тогда, конечно, понятно. Только вот непонятно, зачем она им крутит. Может, хочет взлететь? Смысл-то в чём?
Я с сожалением посмотрел на папу. Вот ведь, вроде бы культурный человек, выставки художественные посещает, музеи разные. А не может в простейшем рисунке разглядеть заложенный смысл.
— Вот, посмотри. Видишь, рядом с коровой и на ней самой нарисованы вот эти чёрные точки? — пришлось мне самому рассказывать про смысл картины. Прямо как экскурсовод вчера на выставке.
— Точки? Ну да, вижу. И какая тут связь с пропеллером? То есть с хвостом? — поправился папа.
— Точки — это мухи! И связь самая прямая! Мухи постоянно надоедают корове. Вот она и крутит хвостом, как пропеллером, чтобы отогнать их!
— А... так это она мух отгоняет? Здорово придумано! — одобрительно кивнул папа. — А то я уж было подумал, что это корова с вертикальным взлётом. — Он улыбнулся и снова взялся за свой радиоприёмник.
Я отправился на кухню к маме, чтобы спросить её мнение о рисунке. Мама стряпала пирожки, и руки у неё были в муке. Поэтому я держал рисунок в своих руках, чтобы она могла его рассмотреть.
— Летающая корова? Очень интересно! — с улыбкой сказала мама. — Скоро будут готовы пирожки. А пока молочка попьёшь?
Что они, сговорились что ли!
С рисунком в руках я поплёлся в свою комнату.
«Да, трудно художнику найти понимание у зрителей», — размышлял я, лёжа на кровати.
«Наверное, лучше всего писать пейзажи, где всё просто и понятно, без всякого скрытого смысла, — продолжал я свои размышления, разглядывая на ковре медведей Шишкина. — Вот так и авангардисты с их рисунками — без разъяснений экскурсовода никто ничего не понимает».
Со вздохом я отложил рисунок в сторону и продолжил грустить, лёжа на подушке.
Когда мама зашла в комнату, чтобы позвать меня есть пирожки, я уже спал. Мне приснилась корова Маруся. У неё на спине был пропеллер, как у Карлсона. Она с радостной улыбкой летала высоко над зелёными лугами.


(Иллюстрация Владимира Зеленева).