Наследство Горбачёва

               

Кабинет в Ставропольском крайкоме партии у Михаила Сергеевича Горбачёва  не отличался ни размерами, ни роскошью.
Партия и народу не давала нормально жить, и сама особо не барствовала.

Но к середине 90-х в стране начали устанавливаться новые порядки, при которых жить чиновникам роскошно становилось модным.
А потому, к зданию бывшего крайкома было пристроено новое крыло, куда в огромные кабинеты перебрались губернатор Черногоров и руководитель краевой Ставропольской думы  Зеренков.

Освободившийся кабинет, который по традиции называли кабинетом Горбачёва, достался заместителю Председателя Думы 35-летнему  Сергею Павловичу Огареву, что его несомненно обрадовало.

Рядом с кабинетом, ещё во времена Горбачёва, был установлен одноместный лифт, по которому Михаил Сергеевич (и только он) мог напрямую спускаться в приёмную зала заседаний.
Ехать в лифте вдвоём было довольно тесно, поэтому на редкого попутчика Горбачёва окружающие смотрели с любопытством и завистью, потому что таких попутчиков можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Огарев лифтом, который тоже назывался лифтом Горбачёва, пользовался крайне редко, опасаясь ненужных намёков и разговоров.

В тот день намечалось открытое заседание краевой думы, а потому Огарев заперся у себя в кабинете и готовил бумаги для председателя.
Услышав звонок, извещавший о том, что заседание начинается, Сергей Павлович схватил папку с бумагами и, выскочив из кабинета, с тревогой подумал, что он зайдёт в зал после губернатора, что было крайне неприлично и незамеченным не останется.
Он вскочил в лифт и уже собрался нажать на кнопку, когда увидел подбегавшую  Веру Петровну Захаркину, консультанта из комитета социальной защиты, которая, не спрашивая разрешения, тоже втиснулась в одноместный лифт.
Меньше всего Огарев хотел ехать в одном тесном лифте с Верой Петровной, потому что вообще боялся смотреть ей в глаза после того, как опозорился перед ней во время их долгожданного ночного свидания в командировке в Москве.
Такое недоразумение случилось с ним только однажды, но страдал он уже целый год и панически боялся увидеть во взгляде  Веры Петровны признаки презрения и насмешки.
Не успела Вера Петровна умоститься в лифте, как в дверь стал протискиваться заместитель краевого прокурора Семён Васильевич Плужников, которого с утра мучила в очередной раз почечная колика и бесконечные позывы к мочеиспусканию.
Большую часть времени он проводил в туалете, но безрезультатно.

Почка ужасно болела, но шеф был в Москве, а потому вместо больницы Плужников вынужден был отправиться на заседание.
Он  с трудом втиснулся в лифт, однако дверь закрываться не хотела.
Бежать в другой конец коридора к лестнице уже не было времени, а тут спуститься всего на один этаж.

-Давайте все  поднимем руки и одновременно выдохнем, дверь и закроется – предложил Плужников.

И действительно, дверь закрылась, лифт загудел и начал движение.

Дышать и пошевелиться было невозможно, но речь шла о двух-трёх секундах.

Однако лифт, стронувшись с места, неожиданно замер.

Плужников, стоявший у двери, неуклюже вывернув руку, начал стучать по кнопкам, но лифт не двигался.
Он стал стучать в дверь, но заседание уже началось, и за шумом динамиков
 никто их не слышал.
Поняв, что стучать не имеет смысла, Плужников затих и вдруг почувствовал непреодолимое желание опоржнить мочевой пузырь.
Желание было таким сильным и резким, что он сосредоточил все свои силы только на том, чтобы не опозориться на всю свою оставшуюся жизнь и не загубить свою успешную карьеру..

А в это время Вера Петровна  ощутила на своём животе что-то твёрдое и вдруг с ужасом поняла, что это возбуждённый орган Сергея Павловича.

В другой ситуации она бы ничего не имела против, потому что Огарев ей всегда нравился.
Но после московской ночи, она стеснялась общения с ним, полагая что не в его вкусе, потому что знала о его былых похождениях ещё до его развода с женой.
Сам Огарев, понимая всю нелепость и глупость ситуации, всё же  обрадовался тому, что может доказать Вере Петровне свою мужскую
 состоятельность.

Он ещё находился в смятении, когда почувствовал на своих плечах её руки.
Они посмотрели друг другу в глаза и поняли, что они счастливы, благодаря свалившемуся на их головы неприятному приключению.

Плужников, услышав, как тяжело дышат его попутчики,  вдруг почувствовал сам, что в запертом глухом лифте уже нечем дышать.

Прошло достаточно много времени, когда посланный за Огаревым охранник, понял в чём дело и поднял тревогу.
Пока искали слесаря и электрика, а те в свою очередь с большим трудом открывали двери, все трое уже были без сознания.
Из лифта неприятно пахло мочой, а весь пол был ею залит.

Веру Петровну долго не могли отцепить от Огарева, потому что её руки были крепко сцеплены на его затылке.

Слава Богу, всё обошлось без тяжёлых последствий.

Веру Петровну и Огарева утром выпустили из больница, а Плужникова оставили под капельницей, потому что вместе с мочой у него в лифте вышел большой камень. Теперь нужно было снять воспаление..
Но это было большой радостью, потому что иначе пришлось бы делать непростую операцию.

Прошёл почти год.
Огарев женился на Вере Петровне и у них родился сын, которого назвали Миша.
В шутку острословы говорили, что назван он в честь Горбачёва, потому что без его лифта мальчика бы не было на свете.
Многие даже называли его наследством Горбачёва.

Называют его так и до сих пор.