Январь. Гекзаметр

(40) ЯНВАРЬ. ГЕКЗАМЕТР

Веником банщик-мороз нахлёстывает прохожих,
Так что иной с перепару сигает в дымную прорубь
Либо в сугроб — поостыть. В предпраздничной красной парилке
Вместе мужчины и дамы, и то не считают соблазном.
«Дымный» сказалось и «красный» — эпитеты впору пожару.

Толстыми бельмами окна трамваев и прочих повозок
Позарастали. — Громоздок гекзаметр и любит не краткость,
Но обстоятельность. — В блеск зализанное простаками
Жжётся железо и кроется нежной курчавой золою.
На' ухо туговатый решит, что речь о пожаре.

Нет, но речь о зиме шестьдесят девятого года.
Помнишь её толчёным стеклом пересыпанный воздух?
Колются, молятся солнцу растения — кактус, алоэ —   
На подоконнике. Рядом горою покоится кошка.
Ливией шкурка горячая пахнет, прародиной рода.

Горло хозяйки снедает огонь, ему имя — ангина.
Шепчутся спички в кармане, бренчат: чем это чревато?
Вот прилегла, задремала, и тридцать лет полетели.
Медленно падает пыль на коврик и стул у постели —   
Рифмы гекзаметр не знает, в нем эти созвучья случайны.

Вечер. Стало огромным, порожним, как зал после ёлки,
Небо, в котором ветру не за что зацепиться,
Не обо что потереться. Вдали — далеко — не достанешь —   
Красная солнца каёмка: лети — гонись — не догонишь.
Смёрзшимся в складки рядном разостлался с предместьями город.

Ветер бросается вниз. Предвесенней весёлой гнильцою
Загодя отдают морозные яства крутые.
Нет никого за столом. И ввысь вонзается ветер,
В призрачный купол, и кружит, и не за что зацепиться.
«Первой песни конец, и второй не будет начала».

1999