Меня настораживает, в последнее время особенно, тенденция на понижение статуса интеллигента - мол, это людишки второго сорта, с гнильцой народ. И это после всего того, что уже на эту тему было сказано!
А в свете приближающегося столетнего юбилея нашей
Великой революции это и вовсе плохой знак - неужели кто-то думает, что во всём интеллигенция виновата?
Так давайте же разберемся в интеллигентах и интеллектуалах.
ЭПИГРАФ
Политики не личности, а символы, под которыми существует пирамида реальной власти, выстроенная ещё до них и определяющая действительный, а не риторический политический курс, который никогда не бывает прямой линией - это зигзагообразная кривая, то и дело меняющая своё направление - в силу различных обстоятельств, не всегда сразу понятных большинству "субъектов власти".
Власть это инертная и дальнобойная машина, влиять на ход которой можно гораздо эффективнее извне, или - будучи гением.
Смена власти в начале нулевых прошла как по маслу, и это было задумано ещё тогда, когда Путина приблизили к Собчаку - потому что насттттупало время смены курса. Но членами правительства, теми, кто руководит практикой, остались те же люди, и в дальнейшем они заменялись по принципу: шило на мыло (муж на жену, или на заранее подготовленного клона, уже работавшего в этой системе. И это не заговор, а закон больших систем, кто этого не понимает, тот либо лжец, либо жулик.
***
Начнём с конкретики.
Во-первых, не следует называть совковую образованщину вроде гозманов
(!!! "совок" это не весь советский народ, а они конкретно, те, кто презирает и ненавидит СССР!!!)
интеллигенцией, это, что называется, и рядом не стояло. Всё, что умеют эти люди, так это ругать и разрушать - всё советское, тотально ругать государство, которое недостаточно им платит, про НКО за баксы от Госдепа я вообще молчу.
Договорились: образованщина это люди с дипломами, но без совести.
И это не интеллигенция ни в коем случае.
А вот кто такие интеллектуалы?
У нас поголовно считают, что быть интеллектуалом, как на западе, это так современно и очень выгодно в смысле статуса. Так ли это? Именно среди интеллектуалов зарождались и зарождаются, помимо благородных идей, и весьма двусмысленные теории: нацизм, расизм, стремление к ползучему тоталитаризму (этим всегда грешила Европа, особенно с 15 века, но ни когда в этом не признавалась). А также: релятивизм во всех его разновидностях, антикоммунизм, как оборотная сторона медали (с тем же энтузиазмом европейские интеллектуалы 100 лет назад насаждали коммунистическую идеологию (в духе Троцкого особенно, это их извечный любимец); теперь вот прагматизм, трансгуманизм... И что они ещё дальше придумают, бог весть... Система, где есть такое учебное заведение, как Высшая центральная школа искусств и мануфактур, способна на многое.
Такой трансвестизм и в кошмаре не всякому приснится: все эти течения западной интеллектуальной мысли имеют одно общее место: они тотально пренебрегают разумом и страстно привержены интересам текущего момента.
Западная интеллектуальная часть общества предала свою демократию в начале 20 века
(что и предопределило столь быстрое падение Европы под Гитлера)
так же легко, как и образованщина в СССР перевернула нашу страну, лишив её возможности избрать какой-либо иной путь трансформации устаревшего уклада, навязав нам то, отчего уже сам запад отказался. Так западные интеллектуалы с помощью нашей совковой образованщины сбыли устаревший политико-экономический хлам по цене эксклюзива.
И многие неплохо на этом заработали.
Так кто же они такие, этот "креативный" класс?
Это вовсе не тот, за кого он себя выдает - это-де класс, который способен вечно нести бремя вечных ценностей. Они предали своё дело, попросту отказавшись от этих принципов. Сейчас легко могут уволить (под надуманным предлогом) с работы любого профессора, если он употребляет в своей речи, такие аргументы, как справедливость, к примеру, заявив себя "свободными людьми", свободными от ВСЕГО - всяких обязательств перед обществом. И это не могло не закончиться мировой войной - немногие критики интеллектулизма новой волны предупреждали об этом, и война началась, но гораздо раньше, чем её ждали - линейность исторических процессов уже была нарушена.
И стало ясно, что интеллектуалы, в нашем смысле - интеллигенты, как люди, всегда помнящие о вечных нравственных ценностях - справедливость,истина, разум..., пропагандирующие их, нужны миру, иначе война, т.к. мир вне высших, или вечных ценностей очень скоро впадает в алчность и дичает. На смену этому понятию пришли т..н. "европейские "ценности"- комфорт, прагматизм, тотальная усредненность взаимозаменяемость... Иными словами, вместо вечных нравственных ценностей западные интеллектуалы стали проповедовать их трактовку в зависимости от потребы момента, т.е. конъюнктурность морали. И это не политики, и сами интеллектуалы начала 20 века провели подмену важнейших нравственных понятий. А тут уже рукой подать до одобрения фашистских режимов и сотрудничества сними. (В переводе на наши дни - лояльность запада к киевской хунте,всемерная её поддержка, и, напротив, осуждение тех, кто хунте противостоит, объявление их террористами.) И всё это - во имя поддержания порядка!!
И далее, поддерживали все акции политиков - во имя торжества ЗАКОНА "высших наций", в итоге, поддержали капитуляцию перед фашистами.
Так культ высших нравственных ценностей сменился культом непосредственных политических целей. Правительство Виши было составлено целиком из антикоммунистически настроенных французских интеллектуалов.
Лозунг "Свобода. Равенство. Братство" сменился слоганом "Родина. Семья. Работа".
И мы, у нас, в России, сегодня слышим ровно тот же слоган, произносимый представителями самых разных партий.
У себя в стране креативный класс начал с энтузиазмом гончих собак преследовать инакомыслие (мыслящих против них), оправдывая при этом любое насилие. В то же время истинный интеллектуал (интеллигент) это тот, кто не просто размышляет, но и полностью погружен в реальность, при этом никогда не станет слепо следовать её условиям, прогибаться под изменчивый мир. Образцом такого интеллектуала был Сократ (это имя можно трактовать как "со-ратник власти"), к тому же, казненный по приговору государственного суда - решением присяжных заседателей; для него самым важным было сохранять свободу духа - для сохранения высших ценностей.
Первая и сильнейшая разновидность нацизма - сионизм, вся библия этим духом пронизана, но интеллектуалы никогда его не осуждали, даже после Нюрнберга, считая сионизм всего лишь древней религией.
Теперешние интеллектуалы оказались гораздо дальше от истины, чем их предшественники, в деле дискредитации высших ценностей: они уже объявили мысль и неразумение, порождаемое рационализмом, явлениями одного статуса. Сама же истина для них всего лишь ЛОЖНЫЙ идеологический конструкт, который, как и всякую идеологию высших ценностей, следует запретить законом. Что можно требовать, в этом смысле, от российской власти, если в конституции современной России написан запрет на идеологию - имеется в виду, конечно, не всякая идеология, а идеология, имеющая прямое отношение к высшим ценностям. Прочие разновидности - буржуазных и профашистских идеологий, современные интеллектуалы легко оправдывают и допускают. Ради собственной выгоды. Совесть стала продаваться оптом и в розницу.
Отречение от разума сегодня идёт под флагом мультикультурализма и толерантности - "всякое мнение имеет право на существование"(хотя мы знаем, что далеко не всякое, но тех, что ещё осмеливается говорить о высших ценностях, объявляют изгоями - сумасшедшими или... неполноценными(!?). Но все эти атаки на разум, на высшие ценности, как универсальные, ведет к "элитарности" (кастовой замкнутости)культуры - по принципу наш-не наш, и, в конечном счете, к её деградации и полному разрушению. В результате мир страдает от недостатка Веры в Истину.
Современные интеллектуалы намного ниже пали и ещё вот почему: если в первой половине 20 века они совершали своё падение ради "высокой цели" - реставрации нации, усиления мощи государства, пусть и под игом другого государства, и предметом торга была прежде всего нация, что было ярко показано именно во Франции, то сегодня нравственные позиции сдают по совсем иным причинам - ради господства (высоких должностей) и высоких доходов. Или - ради своего "порядка", когда государство будет "сильным", но ни в коем случае не справедливым. Справедливость под строжайшим запретом. Отсюда политика затягивания поясов, сокращение социальных программ и пр.
О какой справедливости может вообще идти речь, если основное условие незыблемого порядка - это незыблемость классов и страт? Отсюда семейственность повсюду - не только власть переходит от мужа к жене, от отца к сыну, от брата к брату, (к члену междусобойчика) но и место к культуре, науке, что вообще абсурд. Создаются в политике и во всех творческих сферах мощные массовки, чтобы ни одна индивидуальность самотёком не засветилась ярче, чем положено средне-статистическому персонажу. "Фабрики звезд" производят на потоке "средность". Главное, чтобы никакого самотёка, чтобы всё было стабильно.
А всякий высший принцип будет тут же опошлен неверным претворением его в жизнь.
Для чего, на самом делен, требуют порядка ревнители этого порядка - или ради беспорядка, когда они не у руля, а в оппозиции (это тоже форма власти)? Для единственной цели - для сохранения социальных или иных классов (разделяющих общество на верх-низ по принципу господства) незыблемыми. И тут есть оправдание - бедные, особенно потомственные бедные (в силу векового недоедания) в принципе неспособны к интеллектуальной деятельности, что, разумеется, полная чушь. Государство, которое желает быть только сильным, никогда не будет заботиться ни о справедливости, ни об истине. Напротив, она из его насущных забот - недопущение свободных умов, все должны думать или так или этак (системная или не системная, вполне предсказуемая по своим "НЕ", оппозиция). Все должны думать коллективно, т.е. "понятно и правильно", в рамках действующей системы. Кроме того, как требовал Гитлер: не следует перегружать избыточными знаниями молодые умы. Гитлер предлагал считать оценку по гимнастике равной 50% от суммы общего балла за все другие предметы - при получении степени бакалавра. Кандидат в бакалавры также должен был уметь плавать без остановки 45 минут. Точно такую же политику проводил министр образования ВИШИ, Абель Боннар, который предписывал, чтобы дети изучали самый минимум предметов, а физкультура была рамным математике и родному языку предметом. Разум же должен оставаться всегда в рамках установленного властью порядка, и чтоб никакой критики режима!
Связь идеи порядка с идеей насилия - это тоже обязательно, именно этот вариант сейчас отрабатывает запад на Украине - во всех "прелестях" технологий 21 века. Это вариант власти для Восточной Европы, которая должна быть упорядочена или подавлена, во всех своих попытках индивидуализироваться, силой. Затем примерно то же, но с иной риторикой, будет применено и для остальной Европы. Всякий разумный человек хорошо понимает, что за сообщением "порядок восстановлен" всегда стоят человеческие трагедии.
Что такое порядок?
Это ценность, но ценность иного ряда - практического. Ладом (порядком) называлось праславянское государственное устройство на нашей территории в дохристианской Руси, когда столицей его был город (Старая) Ладога. Население называлось - люди, как собирательное понятие, равно как и слово дети (поэтому употреблять эти слова с количественными числительными нельзя. Потом людьми стали называть прислугу, это значит, что после "свержения" татаро-монгольского ига произошла смена элиты. Французские короли на рубеже тысячелетий назывались Людовики, вплоть до французской буржуазной революции в в 1789 году, что говорит об их древне-славянских корнях.
Само же слово Лад сохранилось и дальше - для обозначения главного института законодательной власти - Лад (рус), Рада (укр.), Улада бел.)Ратуша это тоже производная от этого слова. Позднее в русском языке появилось слово Дума (вместо слова Вече - Высшее народное собрание)в применении к органу законодательной власти. В западных языках - Парламент ( говорильня) - это уже более позднее образование.
Идея порядка, как альтернативы, чаще всего бывает связана с идеей войны, и к этой идее приводит нарастающий хаос. Для ведения войны требуется именно жестко организованное государство, с мощными рычагами репрессивной власти. КОГДА НАЧИНАЮТ КРИЧАТЬ НА ВСЕХ УГЛАХ: "сейчас время повиновения, а не социальных реформ - ВРАГ У ВОРОТ!", это значит, что, идёт полным ходом подготовка к войне.
Это делается для одной цели - удержать народ в страхе, тем самым - в повиновении. Страх можно сеять и другими способами: наполнением сводок новостей сообщениями об эпидемиях, о катастрофах, авариях, несчастных случаях, убийствах и самоубийствах и т.д. Ибо если народ не боится, конец порядку. Эту мысль можно сформулировать и так: "Народ больше не боится Бога, так пусть теперь боится войны! Иначе смерть порядку". Наполеон говорил:"Лишения - хорошая школа для солдата" [c.23, Жюль Бенда, "Предательство интеллектуалов", М., 2009], современные партии могли бы сказать, что это хорошая школа и для гражданина.
Оппозиция большей части европейских интеллектуалов Лиге Наций (принципу международной справедливости) - одно из явлений очень смущающих историков, когда они думают о том, что сказали бы на этот счёт Рабле и Монтень, Дидро и Вольтер и т.д. Но главный страх был в том, что дух буржуазной свободы стремительно прогрессировал, а порядок рушился. Если государство не производит ничего, кроме насильственного порядка, то это полицейское (армейское) государство, где война всегда находится в потенции, ПОКА ОДНАЖДЫ НЕ РАЗРАЖАЕТСЯ как НЕОБХОДИМОСТЬ.
Родство полицейского порядка и войны неизбежно.
Всё, на что могут пойти интеллектуалы, так это на критику "нечестной" демократии, но признают демократию "честную и достойную" (с.24, там же). Однако это не так: на самом деле, "чистой" демократией называется совсем иное - согласно принципу гражданского равенства - в категорическом отрицании иерархического общества, а интеллектуалы как раз его и хотят, чтобы навсегда желали бы оставаться избранной кастой. И против этой "чистой" демократии ещё жарче выступали, чем против "плохой" демократии.
Практика показывает: доктрина демократии, привлекательная, высокоморальная в идеале, совсем не такова в политике.
Порядок же, установленный полицейским государством, которое больше ничего не производит, не бывает хорошей ни в идеале, ни в политике.
Идея демократии зиждется на идее, имеющей также и эстетическое наполнение - идее равновесия. Эта идея сложнее, чем идея порядка, но общество должно быть к ней готово, в первую очередь, уровнем сознательности и развитости. Стимул прибыли (либеральной экономики) тут играет прямо противоположную роль. Но об этом апологеты демократии предпочитают не говорить, наоборот, они уверяют людей, что демократия это полная свобода от всякой сознательности. В этом и заключается главный обман.
Идея порядка также имеют двойственную природу: одни говорят о порядке как об идее, завещанной нам греками, ибо порядок есть норма, в то время, как справедливость есть страсть. Идею порядка не всегда понимали, как сейчас. У Гомера порядок это идея гармонии вселенной. Идея космоса, мира предполагает нечто упорядоченное в противоположность хаосу, а роль бога заключалась не в сотворении мира, а в привнесении в неё разумности (это и называлось порядком). Платон вряд ли узнал свою идею порядка в тех действиях, которыми правящая каста в ответ на требования народа, восстанавливают порядок.
Поведение друзей порядка против демократии обычно подается как атака на европейские ценности, и делалось это всегда с целью воспрепятствовать движению коммунизма, который, как они считали, привел бы к краху цивилизации, но это, на самом деле, только повод. Это всегда смешно, как будто они проклинают коммунизм во имя порядка! Как будто победа СССР в войне не требовала высочайшего прядка! Но только это был совсем другой порядок.
Апостолы как порядка, так и демократии обычно настаивают: они и только они воплощение чистого разума, и даже обладают научным сознанием и понимают ту реальность, в которой живут, и которая цинично попираема их оппонентами. Апостолы порядка ругают оппонентов за романтической эгалитаризм, а те, в свою очередь, ругают своих оппонентов за тупой консерватизм. И эти аргументы они используют в своих спорах, как боевую машину. Но проблема в том, что среди и тех и других есть много наивно верующих, которые так и считают, что именно то, за что их ругают, и есть их идеал. И в такой ситуации они совершенно безоружны перед оппонентами, и, кроме аргумента: а зато у вас вон то,- ничего сказать не могут. Так замыкается порочный круг.
При этом совершенно забывают о том, что демократия, возможная только в хорошо воспитанном, образованном и сознательном обществе, требует также и равного доступа ко всем должностям и общественным функциям, на что демократы никогда не пойдут, потому что веря, в либеральную экономику, верят исключительно в кастовый принцип, который прикрывается "честными выборами". Далее, есть ещё один пунктик. Демократы очень любят практику, где используется несколько иной принцип, чем тот, который провозглашен Деклараций прав человека, а именно:"Все люди рождены свободными и неравными" (высказывание философа Гранта Аллена), но совсем в другом смысле - неравными, т.е. не имеющими равных прав. А у Аллена совсем другое было на уме: неравны потому от природы у всех разные способности, и люди должны находить себе применение, согласно своим способностям, а не в порядке живой очереди на демократию. Тогда из неравенство общество тоже может извлечь пользу. Так что здесь речь идёт !
не об ущемлении в правах, чем постоянно на практике занимаются демократы, а об использовании природного неравенства в жанре обоюдной пользы. Однако правильно было бы говорить;неодинаковыми, вместо неравными. Тогда бы не было такой путаницы. Ибо, как говорит Вольтер: "Все мы в равной мере люди, но не равные члены общества". (Voltaire. Pense; sur l`administration.)
Демократия так и не нашла принцип. по которому можно легко определить, кто может входит в элиту, поэтому она и осваивает что формальные способы определения рейтингов и всё прочее, что по сути уловки для протаскивания наверх своих людей. Но главным принципом и у тет и у других остается богатство, статус и занимаемая должность. Всё остальное риторика.
Охраняют ли интеллектуалы личность? Отнюдь. Но если их оппоненты говорят: "ты ничто, народ - всё", то они говорят буквально то же самое, полагаясь на выбор народа (демвыборы) и полностью отрицая государство (это ведь совокупность отдельных личностей, попирающих права индивида). Стремление присвоить себе детей (от колыбели до могилы) было и у тех, и у других, только стражи порядка их брали на воспитание определенного типа, а демократы их попросту развращали и прельщали всевозможными свободами без границ.
Ещё одно предательство интеллектуалов: слабые должны быть добычей сильных, они сейчас это прямо не говорят, но на практике такого рода действия не осуждают. Они всегда на стороне тех, у кого деньги. Гражданин, который недорого стоит, им неинтересен.
Идея организации любима всеми направлениями - все, и друзья, и противники помешаны на этой идее: главное, создать организацию, без этого-де ничего не будет;организация полностью отменяет свободу личности; совершенно неизвестная Античности, она, эта идея, самое варварское порождение наших времен.
Ещё одно предательство интеллектуалов - отказ от рассмотрения происходящего с миром, особенно в экономике, с помощью разума, поскольку всё идёт как бы само собой. А ведь там не так уж всё однозначно. Отсюда иллюзия? якобы зная законы этого мира, можно легко им управлять. И это никакой ни новый рационализм, это просто отказ от разума, если считать, что разум не в том, чтобы сливаться с вещами, а в том, осознавать его, этот мир.
Но что тога есть разум?
Существует много определений, остановимся вот на каком: разум не содержит в себе никакого элемента, сохраняющего постоянно, и потому под воздействием опыта разум должен менять не поведение своё, а свою природу. Однако любой хотя бы изредка мыслящий сущел уже понял, что подобный тезис недоказуем, поскольку опыт - не протокол, но обогащение духа, а это уже предполагает предсуществование разума. Ибо опыт полезен человеку, если этот человек размышляет. Иначе как он соединит причину со следствием?
Важным условием существования человеческого сознания, с тех пор, как оно возникло, был протест против явления, которое его подавляло, о чём говорят вечные мятежи угнетенных. Но угнетатели, в свою очередь, всегда оправдывали свои действия тем, что действовали во имя справедливости, которая всегда была и будет одинакова, и лишь в последнее время они открыли, что справедливость для каждой эпохи своя - смотря по обстоятельствам. А идеологи интеллектуализма полагают ещё и то, что сама истина тоже зависит от времени и определяется обстоятельствами.
Накануне войны британский министр сэр Самуэль Хор заявил, что обязательства, конечно, будут выполнены, но помня, что мир не стоит на месте. Понимать это надо так, что он оставляет за собой право ничего не выполнять - по объективным причинам.
Как видим, предательство интеллектуалов связано с тем, что, принимая политическую систему, преследующую практическую цель, они не могут не принять и практические ценности, не являющиеся духовными.
А вот что говорит Вышинский о социалистической демократии (в отличие от буржуазной):
"Конечно, наши реалисты мыслят о демократии иначе. Советские трудящиеся любят демократию не так, как люди, не умеющие её защищать и принимающие её за род изящного искусства; они любят её как средство борьбы. В СССР демократия означает завоевания, а не отказ, демократия задумала в видах борьбы, а не в видах покоя". (стр.61)
Отсюда рукой подать до людей, которые к высшему человеческому типу относят тех, кто готов к любым ошибкам, лишь бы за это пришлось платить своей жизнью. Тут шайка Гитлера выходит на первые места без всякой конкуренции.
***
Человек, который рассуждает о морали не в объективной манере честного историка и философа, но как голый моралист, сначала сам должен занять чёткую позицию, иначе недолго превратиться в дилетанта, попусту болтающего о серьёзных вещах. Они, эти отвлеченные умники, восстают "во имя любви" в защиту уголовников, преступников, чья вина доказана, но здесь нет ни любви, ни совести, им уголовники нужны как подручные в грязном деле.Они заигрывают с криминалом, потому что готовы усердно служить ему, но так скрытно, чтобы это имело вид добродетели.
Это двойное предательство звания интеллектуала, потому что любовь проистекает из сердца, а у них прямой расчет - выгода от этого грязного союза. Но и тот, кто проповедует любовь вопреки справедливости, и при этом изображает из себя интеллектуала, в сущности, точно такой же лжец и обманщик. Особенно тогда, когда начинают говорить о взаимной терпимости ради примирения нации, Но это вовсе не дело интеллектуала - создания какого-то уклада. Это забота государственных умов, и они должны стремиться к тому, чтобы миром управляли справедливые и любящие, а несправедливых держали в повиновении, а не проявляли к ним толерантность. Вот что они должны конкретно делать, а не млеть бесцельно в чувствах. И тут надо бросить камень в огород церковных начетчиков, которые постоянно стремятся указать пальцем на истину, и отделить её от заблуждения, тем самым возводя, главным образом, дополнительные барьеры в обществе.
(Вот исторический пример, который надо иметь в виду сегодня, когда всё уравнивается - "ради мира на земле". В время эфиопской войны один служитель церкви демонстративно одинаково ласково отнёсся к раненому эфиопу и римлянину - потому что они оба, умирая, поцеловали распятие. А то, что один защищал свою землю, а другой пошел на войну ради удали и заработка, это священник проигнорировал. Правильно ли это? Точно также иные адвокаты-интеллектуалы оправдывают свирепых преступников, потому-де, что те тоже люди и имеют право на любовь и снисхождение. Вот что такое гуманизм с точки зрения современных либеральных интеллектуалов. И попробуй им возразить, что преступник и жертва, нападающий и защищающийся - это не одно и то же, такой поднимется вокруг, оглохнуть можно.)
Но тогда спросим себя - что значит быть человеком?
Нет ничего опаснее, чем спекулятивный идеализм, тогда как закон интеллектуала - отводить самое высокое место чистой, абсолютно бескорыстной мысли. Фундаментальная наука, на которую последнее время особенно много гонений, по своей природе должна несли людям больше нравственности, чем опасности: потому что она приучат нас к постоянном у самоконтролю, к беспрестанной борьбе с поверхностными суждениями. А вот то, как люди практики используют науку, - расширяя для себя свободу или прибавляя себе несчастий, за это наука ответственности не несёт ни в коем случае. Это вина только и только общества.
Ещё один обман, который сеют в обществе именно интеллектуалы:
интеллектуальные достижения это следствие только и только экономико-политической системы. Апологетика очевидна: те,кто желает торжества той системы, которая к ним благосклонна, всегда будут утверждать, что всё хорошее это следствие только этой самой системы.
Но это утверждение не имеет никакого отношения к истине.
(Это всё равно, что утверждать, будто 12 млн. человек, народная акция бессмертный полк, вышли 9 мая 2015 года на улицы с портретами своих родственников, воевавших за нашу Победу, только для того, чтобы поддержать политику Путина, который к тому же зачем-то встал в первый ряд колонны, равно как и в церкви стоит в специальном месте, за выгородкой, хотя даже православные цари стояли в общей толпе молящихся.)
При этом либеральные интеллектуалы ратуют от всего сердца именно за ту систему, которая как раз и является отрицанием свободы, в первую очередь, свободы мысли, и то, что она антикоммунистическая, никак не делает её автоматически защитницей свободы. Но то, что интеллектуалы превозносят доктрину, которая приписывает высочайшим проявлениям человеческого духа чисто механический источник, как раз и является очередной ложью.
Принимая политическую систему, которая преследует чисто прагматическую практическую цель - прибыль и выгода, интеллектуалы вынуждены принимать и соответствующие практические ценности, иначе никак не сойдутся концы с концами. И они, эти ценности, никогда не будут ни нравственными, ни духовно-интеллектуальными. Свобода личности, справедливость, истина - никогда не были и не могут быть практическими ценностями.
Интеллектуалы позорно нарушают свой долг, когда оправдывают фашистов, говоря, что если бы Гитлер не действовал так брутально, то он бы обязательно завоевал сердца людей. То есть они мягкой манерой предлагают искупать преступную суть, (как это сейчас делают на Украине, пытаясь все преступления режима свалить на националистические батальоны, а главу режима представить голубем мира. В то время, как избранный или назначенный глава страны, в качестве гаранта Конституции, несёт полную ответственность за всё, что в ней происходит.)
Интеллектуалы пытаются пустить пыль в глаза публике, когда уверяют, что западная демократия это земной путь евангелия. Опять же - рядом не лежало. Интеллектуал, писатель, в первую очередь, вправе объявить войну системе, во имя своих моральных убеждений, иначе он будет просто конформистом. Но при этом он должен помнить, что система (в данном случае,государство), имеет полное право, если сочтёт его опасным, заставить пить цикуту. И бессмысленно кричать, что нарушены права человека. Таков установленный порядок. Лицемеры, однако, на этом делают себе капитал, и не только моральный, потому что лицемерно считают, что даже если они и прирежут не нравящееся им государство, то правосудие обязательно должно быть на их стороне. И никакого нарушения логики они в этом не видят.
Защита мысли, - которая стоит не выше справедливости, а под ней, - если она виновна перед государством, должна осуществляться не посредством принципа, а исключительно специальным декретом, и никак иначе. Надо ещё посмотреть, что это за мысль, ведь нельзя называть мыслью даже приблизительно, всё, что печатается в книгах или СМИ.
Сократ напоминал софистам, этим вождям всех интеллектуалов-предателей, что их главная чистая мысль - это жажда ощущений: что бы они ни проповедовали - идею порядка, а заодно и идею сильной руки, хочется ли им приобщиться к динамизму мира, испытать чувство единства с некой фатальной силой, стать чистой волей, чистым действием, чуждым всякой рефлексии, которая только вредит чистоте, испытывая оргазм от того, что он играет некую роль в жизни общества и упивается восторгом масс, движимых больше инстинктом, нежели разумом, как бы то ни было, интеллектуал погружается в чувство и порывает с духовным аскетизмом, составляющим его закон.
А следствия этого явления таковы:
каких и надо ожидать от класса, который сначала призывал общество уважать ценности, трансцендентные по отношению к их интересам, а теперь говорит, что либо эти ценности должны уступить дорогу понятию незыблемой иерархии устройства общества, или ценностям крайне расплывчатым, либо вообще начинает говорить, что ценности, если они и есть, то они вовсе не абсолютны, а вполне относительны, и с ними можно договариваться.
Вот почему человечество, из-за окончательной потери нравственных ориентиров, отсутствия единой системы нравственных координат существует в мире разрушительных страстей с неизбежными для них противоречиями. Новость ли это? Отнюдь. Новизна здесь в том, что благодаря этим т.н. нынешним интеллектуалам человечество такое состояние дел почему-то считает поводом для особой гордости.
***
Пару слов о том, что тут понимается под духовно-интеллектуальными ценностями.
Это часть множества универсальных высших ценностей.
К ним относятся, но ими не исчерпываются:
справедливость, истина и разум.
Их основные черты:
вечность, не утилитарность, разумность.
Что это означает?
Самотождественность, независимость от места, времени и др. обстоятельств, и это есть гарантия связности нравственных воззрений человечества. Иначе повсеместно воцаряется хаос и раздоры. Идея этих отвлеченным (не зависимых от человека) ценностей не даровала человечеству метафизиками, а единосущна с ним - если есть одно, то есть и другое.
Современные интеллектуалы возражают: что вечно, то мертво. Однако это заблуждение идёт от рационализма, они, в целом, вечность понимают весьма убого. Они смешивают идеал, который чисто метафизически может быть только мёртвым, с людьми, принимающими этот идеал и готовыми за него до смерти сражаться. Такие люди живее всех живых.
Религия прогресса не является духовной позицией.
НЕэволюционный характер духовных ценностей сформулировал Спиноза: совершенство всякого сущего усматривается только в его собственной природе. Совершенное не зависит от времени.
Надо ли уточнять, что для прагматиков, совершенство, не зависящее от конъюнктуры, ценности не имеет вовсе.
Вечные ценности потому вечны, что они не зависят от целей и не направлены ни на какую практическую цель. Но надо понимать, что их, эти ценности используют и в хвост и в гриву - для своих целей, и отдельные люди, и разные партии. Ревнитель соблюдения прав человеческой личности, на том лишь основании, что она человеческая, эта личность, рассматривает человек только отвлеченно. Конкретный индивид, человек в большей или меньшей степени, поэтому он может пользоваться правами человека точно также - в той или иной степени, в зависимости от того, насколько он сам человек.
Справедливость - школа вечности, а не принцип действия. Всё, что делалось и делается в исторической практике, несправедливо, или даже в иные моменты - вопиюще несправедливо. И что - за это всех казнить? Нет, просто надо делать выводы на будущее.
Все великие нации, устанавливали авторитарные режимы. И эти нации справедливо считались лучшими, за редким исключением. Это несправедливо, но так получалось всегда. Особенно это относится к странам, где была поставлена конкретная цель - построить максимально справедливое общество. Для кого-то оно было справедливо, а для кого-то совсем несправедливо. Где здесь критерий?
То же самое можно сказать и о свободе, которая составляет основу личности: для одних её - полные штаны, для других её нет вовсе. Абсолютная свобода есть ценность сугубо отрицательная, никогда ничего не построившая, но этого либералы никогда не признавали. И все те, кто что-либо основал на этой земле, в том числе, и создавая режимы, призванные обеспечить людям свободу, начинали с решительного отказа от неё.
Более того, способность созидания неоспоримо принадлежит к иррациональному.
Разум, когда он сознательно берется за разработку какой-то практической вещи,
к примеру, составление конституции для государства, то он уже не является духовной ценностью. Это уже просто ум, рассудочный ум. И когда либералы отрицают этот факт, то они тем самым обнаруживают полное незнание или непонимание своей собственной сущности.
***
И всё же - кто такие интеллектуалы? Нужны ли они человечеству в принципе?
Под именем разума можно приписать его носителям это гордое имя лишь тогда, когда он проявляется как способность самоотверженная, но и самотождественная, применительно к которому слово "прогресс" просто бессмысленно. И ничто, как это именно утверждение, не вызывает большей ненависти у современников, поклонников дионисийского начала, все почести отдающих дерзновенной мысли, уничижающей разум, смеющейся над ним, над его неплодоносной вечностью.
А между тем именно разум надо почитать в статусе верховного главнокомандующего, иначе всё будет идти туда, куда идёт, и никакие дерзания не помогут. Истина является высшей духовной ценностью именно потому, что её почитают разумные люди, независимо от последствий, к которым она приведёт. Ещё в 19 веке отношение к истине было иным, чем сейчас. Его почитание было строго обязательным. Вот цитата из Бенда (с.80,) это слова, произнесенные на лекции в парижском университете College de France в декабре 1870 г.:
"Тот, кто из каких бы то ни было соображений ... позволяет себе хоть немного подправить истину, должен быть исключен из братства ученых".
Сейчас положение дел таково в том же Париже, что именно за такое утверждение скорее всего исключат из братства ученых, чем наоборот, ибо истина теперь не почитается, изыскивается, не прозревается, а устанавливается директивно некими самозваными "правителями планеты". А это значит, что настоящий интеллектуал, по самой своей сущности отвергающий большинство политических, морализаторских, религиозных воззваний, которые имея в виду практическую цель, хотят они того или нет, почти всегда искажают истину.
Ровно так же сама наука есть духовная ценность лишь потому, что она изыскивает истину ради неё самой, а не ради своей выгоды, или каких-то практических соображений. Мысль должны служить только истине, иначе она вовсе не мысль, а просто некие соображения. Нравственная ценность науки не в её результатах и не в прибылях, которые эти результаты могут дать, а в ней самой. Сама наука злом никогда не являлась, зло совершали те, кто применял её результаты с некой недоброй целью. То же можно сказать и обо всех религиях.
Христианство осуждает гордость житейскую, но обещает её, умноженную стократ, в мире ином. Это как вяжется с Истиной? Ведь Истина - одно из имён Христа.
Но Христос это Идеал.
Если человечество уже не хочет больше знать ничего, кроме страстного служения практическим целям, то ему дела нет и до идеала. Более того, идеал становится его злейшим врагом. Идеал, а не реальный враг. Молодёжь превозносится, главным образом, за то, что она - носитель силы и жизни, ценность во времени, ведь молодость скоро проходит, а человек остаётся. Где здесь человечность? Её нет, одна только временная практическая польза. Коммунистический идеал точно также сгубил именно спекулятивный идеализм.
Лев Толстой рассказывал, как он однажды стал укорять офицера, ударившего по лицу солдата, выбившегося из строя. ОН сказал драчуну: Не стыдно ли так обращаться с себе подобным? Разве вы не читали Евангелие?" На что этот офицер ответил Толстому: "А вы разве не читали воинский устав?" Именно так говорят и будут говорить те, кто исполнительно действует в эпоху глобализма - регламент, инструкция, разного рода лукавые "минские соглашения" - вот что сейчас высший идеал и ориентир в жизни, а вовсе не Истина. И это стремление утвердиться в преходящем навечно не может не страшить - ведь чем всё это кончится, нетрудно догадаться.
Противостоять такому порядку вещей - задача настоящего интеллектуала.
Нет ничего горячее, чем политические страсти, легко воспламеняющие людей и восстанавливающие их друг против друга. Главные из них - расовые, национальные, классовые... Даже те, что свято верит в прогресс, в то, что жизнь с каждой эпохой становится всё лучше, всё краше, что мир движется поступательным образом к миру, а не к войне и глобальной катастрофе, не могут не видеть, что с середины 20 века и посейчас разрушительные страсти проявляются всё ярче, и захватывают все больше число людей в свой ареал.
Вплоть до 19 века история изобилует многочисленными войнами, которые оставляли равнодушными большую часть населения воюющих сторон, если не считать причиненного им войной ущерба. Сегодня же в мире нет, пожалуй, ни единого человека, не вовлеченного, в той или иной степени, в политические, религиозные, межэтнические или иные страсти. И все виной глобализм, цель которого - избавить человечество от этих самых страстей. УПРАЗДНИВ политику, религию, этносы... И конца-краю этому бедламу не видно - всякое вмешательство якобы с целью уменьшить кровопролитие и снизить уровень насилия имеет обратный результат: страсти кипят ещё жарче. Густая пелена ненависти в считанные часы покрывает огромные пространства, едва где-то что-то заварится -
скорость распространения информации практически мгновенная.
Страсть к объединению, усиленно подогреваемая, это самая характерная черта глобализма: лиги, союзы, конгломераты корпораций, появляются повсеместно, даже там, где их меньше всего ждёшь - в области мысли, в частности. И причиной тому - социальные сети, с помощью которых сообществу можно навязать за секунды нужную точку зрения, ибо разработанные стратегии атаки на сознание дают большие возможности. А если учесть, что разрушать - не строить, то легко догадаться, что именно разрушительные тенденции будут и впредь господствовать, опережая, и намного, все иные.
Разрушительные страсти достигли сегодня невиданной всеобщности, особенно в (и благодаря) СМИ. Всякая попытка противопоставить этому разум, ведет к немедленному запрету (под любым надуманным предлогом, а то и вовсе без всякого предлога) текста или, если это в сети, то к мгновенному отключению интернета. Так что цензура сейчас есть, но она действует под прикрытием законом - о плагиате, об авторских правах и прочих запретительных законов, она действует без предупреждения и она жесточайшим образом неразумна.
В результате носители либеральной ненависти, ещё в прошлой эпохе чувствовавшие поддержку только единомышленников и восстававшие якобы против общего врага, порознь, в наши дни создали общую монолитную агрессивную массу, где участники, как рыба в сети, чувствуют "плечо" друг друга, а это их ещё больше разогревает. Все они думают совершено одинаково, ибо это один большой флэшмоб - а значит, и вовсе не думают, а играют роль статистов в чужой игре.
Надо ли говорить, как оживляется страсть индивида, когда он ощущает мощь массы, к которой он теперь принадлежит! Вчерашний середнячок, сегодня он непобедимый герой, которому всё по плечу. Эта монолитная ненависть почти никак не подрывается личными особенностями - их попросту нет, они полностью подавлены, все поют с одного голоса, слыша при этом иерихонскую трубу.Возрастание однородности страстей для них то же самое, что и увеличение определенности, что ни в коем случае не есть истина. Однако ненависть, приобретшая определенность выражения, становится намного сильнее, что мы и наблюдаем сейчас на Украине - эта разрушительная технология сейчас там отработана до ювелирной точности. Новые союзы возвещают отнюдь не о царстве любви и добра, а о новой тотальной ненависти. А это уже ни что иное, как религия самообожествления. А это уже надолго.
Во Франции, родине всякой партийной и внутрипартийной ненависти, когда вражда между провинциалами и придворными сошла на нет, подавленная пароксизмом ненависти ко всему, что не имеет благородного происхождения; тот же порыв погасил вражду дворянства шпаги и мантии; вражда верхов и низов духовенства была потушена общей ненавистью к секуляристам; противостояние клира и дворянства погасила ненависть к третьему сословию; и сейчас, в наше время, взаимная ненависть всех ко всему сменилась монолитной ненавистью кучки богатых и их сервисного окружения к тем, у кого нет значительного капитала, достаточного для того, чтобы купить лондонское правосудие, а оно весьма недешево.И вот эта конденсация страстей политического характера, их трансформация в минимум простейших рефлексов ненависти, глубоко укоренных в человеческом сердце, и есть главная черта начала 21 века.
И эта всепоглощающая страсть даже оттеснила все другие конкурирующие страсти - к наживе, позывам тщеславия, семейному уюту за крепостной стеной... Все они густо окрашены одной всеподавляющей страстью - противостояния верха и низа. Тут только может конкурировать (и то условно) всё более пламенеющий, невероятно раздутый в пламени 2-й мировой войны еврейский национализм, точнее, космополитический национализм. Есть такое понятие, как национальная гордость, но и есть и смежное понятие - национальная обидчивость или подозрительность, еврейский или космополитический национализм как раз и подвержен более всего этой обидчивостью. И тут нет никакого исторического оправдания. Причина в другом, но это отдельная тема. Самые страшные бойни учиняются на почве национальной обидчивости.
Многие уважаемые в обществах люди не стыдятся громогласно заявлять в СМИ, что если где-то кто-то хоть слово критики скажет против евреев, не дай бог подвергнет сомнению правильность закона о Холокосте, как тут же снимется с места некая всесильная террористическая организация, существующая вполне официально на бюджетный счет, и отыщет безумца, чтобы немедленно учинить над ним и его семьёй самую жестокую расправу.
Есть и ещё одна страсть, сопряженная с ненавистью к другим, которая в последнее время всё больше набирает силу - это всё более модная в нынешнем обществе буржуазность, стремящаяся всё более утвердиться перед лицом класса, который ему представляется антагонитическим. Это, а не только стремление к сверхприбыли, заставляет буржуазию
21 века нанимать рабочих из числа бесправных гастарбайтеров, отсюда растут ноги у политики антисталинизма, антисоветизма, антикоммунизма. Так буржуазия желала бы заручиться поддержкой всего общества и обезопасить себя от контрпереворота.
Надо сказать, что в 19-20 вв. классовая ненависть была с другой стороны - со стороны пролетариев, и она не достигала такой извращенности, как теперешняя ненависть буржуазии к рабочему сословию (класса как такого сейчас нет, потому что нет самосознания пролетариата), стыдясь своего кастового эгоизма, желая, чтобы этот эгоизм принимали в обществе за некую заботу об общем благе (мол, чем больше богатых людей, тем богаче общество) теперь же этот стыд заменен гордостью толстосума, который счастлив тем, что попал в первые строки списка Форбс. На этой основе в наше время создается МИСТИКА буржуазной страсти, страсти к деньгам, это слово даже стали произносить в "возвышенном" тоне, с ударением на первый слог - дЕньгами.
Французские монархисты вывели формулу: демократия это перманентная война. Старинный саксонский бард напророчил, что: Отечества когда-нибудь станут тем, чем они пока не стали - личностями. И эти личности начнут межличностные войны.// И - свершилось. Отсюда вывод: не национализм опасен, а тип личности, который начинает доминировать в нации и от которого исходит национализм. Если человек мало развит, духовно беден, то и национализм он породит низменный, пещерный, и он будет руководствоваться национальной обидчивостью, прежде всего, а не национальным возрождением. Так что дело не в национализме, а в типе людей, которые его исповедуют. Космополиты отрицают любой национализм, чтобы расчистить дорогу для той формы национализма, который они сами исповедуют. Но в этом они в последние десятилетия предпочитают громко не говорить. Откровенность только среди своих.
Природа политических страстей и сложна и проста:
чаще всего, политические страсти вспыхивают там, где есть стремление получить или сохранить за собой какое-то материальное благо, а поскольку это дает власть, прежде всего, то страсти эти приводят к борьбе за власть, в первую очередь. Второй стимул - это позволяет отличиться от других людей, ничего специально для этого не сделав, просто создав свою партию. Когда эти две особенности соединяются, получается мощный импульс, противостоять которому трудно.
Поэтому когда дело доходит до открытого противостояния, такие страсти, как социализм, коммунизм и даже патриотизм легко уступают буржуазной страсти, самой агрессивной и самой САМОВОЗБУЖДАЮЩЕЙСЯ - движущие его пружины: интерес, гордость, алчность - три в одном.
В битве с германским нацизмом СССР победил, хотя и с большими потерями, но если бы против СССР шла страсть чистой буржуазности, рожденная в собственной, в первую очередь, стране, то одолеть её малой кровью никак бы не получилось, а ведь сейчас ситуация в нашей стране такая, что власть как раз и ведет дело к войне, не столько с Америкой или Украиной под хунтой, сколько собственной корпоративной буржуазии против социализма и патриотизма ВНУТРИ России. Эта война должна была случиться в 1991-93 гг, но народу так задурили голову обещаниями, так опорочили социализм, и так задобрили националистов (обещанием отдельной страны России для русских, что буржуазность победила довольно быстро.
По мере прозрения народ начал возбухать на эту новую буржуазность, и вот теперь готовится блицкриг, по сути это будет та война, которая не случилась в 90-е гг. Именно поэтому все 20 лет политологи не давали угаснуть спорам о Сталине, памятниках советской эпохи, о мавзолее и пр., чтобы было на чём разжечь этот костёр, когда придёт время. Разумеется, с этой целью воспитали и новую власть, как бы антилиберальную, как бы патриотическую, чтобы нейтрализовать националистов, подавить национальную рефлексию максимально и поставить лицом лицом к лицу безоружный теперь уже остаточный социализм и вооруженную до зубов новую корпоративную буржуазию.)
И чтобы это понять, достаточно посмотреть на виды вооружения, которые показывали на последнем параде - сплошь техника для войны на собственной территории. Вот какой гриб вырос под зонтиком правления "патриотов"-путиноидов.
Особенностью современных политических страстей является и то, что народ ощущает себя не только в своём материальном бытии, но и как духовная масса. Сегоднящний партиотизм, как ни странно это звучит - это вопрос о статусе национальльной души, о её ранге. Но разве об этом надо говорить? Сейчас вопрос стоит по-другому: как противостоять растущему натиску мировой корпоративной буржуазности, которая , если победит, погубит планету в кратчайшие сроки, уничтожив всякую разумную жизнь на ней.
Западный социализм сейчас это полное вырождение социальной идеи - никаких идей нет вообще, кроме стремления добиться временных благ для конкретного (среднего на сегодняшний день) класса. Такой социализм нам не товарищ, он легко сдаст свои позиции, как только будет вынут камень из-за буржуазной пазухи. Кто сейчас может возглавить противостояние растущей агрессивности буржуазности? Никто, кроме интеллектуалов, не испорченных компромиссами с власть имущими.
До сего времени деятельность интеллектуалов, несмотря на то, что именно они дали обоснование идеи государства, одержавшего верх на индивидуальными эгоизмами, оставалась преимущественно теоретической. Они никак не воспрепятствовали человечеству наполнить жизнь в 20 и начале 21 века чудовищными войнами, но и не позволили вменить себе в заслугу возникшую вы мире глобализма тотальную ненависть. Благодаря интеллектуалам, человечество два тысячелетия творило зло, при этом поклоняясь добру, что и создавало тот самый разлом, сквозь который просачивалась современная цивилизация.
Но вот на излёте 19 в. интеллектуалы вдруг начинают всячески потворствовать политстрастям, усваивая эти самые страсти в свой среде. Но и прежде такое было - Данте, Петрарка, Фома Аквинский, Вийон, Рабле, Расин, Кеплер и мн. др. тоже ведь не стояли в стороне от политических страстей, но в целом люди были далеки от политики, а их кумиры страдали политическими страстями с такой широтой души, что никакой корысти в ней вообще нет и быть не могло. Однако существует надёжный критерийпроверки интеллектуала на духовную прочность, он действует и поныне. Как проверить, совместима ли деятельность интеллектуала с его призванием? Легко.
Окружение, интересы которого интеллектуал нарушает своим словом, своей мыслью, направленной только и только к истине, тут же обрекает его на бесчестье - начиная клеветать исподволь, а то и открыто, попутно подавая на него доносы государству, не устают сочинять и распространять всевозможные небылицы, порочащие интеллектуала. Сначала о том, что этот человек просто не в себе, и кончая тем, что он, конечно же, опасный государственный преступник. И никогда они не вступают в открытую полемику с такими интеллектуалами по существу, стараясь оставлять своего главного идейного противника в зоне надзора по ведомству психиатрии или полиции.
Такой была судьба Сократа и Христа, Сирано де Бержерака, Франсуа Вийона...
Однако современный вписанный в систему интеллектуал не уступит ни за что своё государственное и политическое поприще человеку мирскому, в нём уже проснулась страсть к политике в чистом виде, его речи и писания полны презрения к людям вне политики, но занятых интеллектуальной деятельностью, не занимая при этом никаких постов.
Империи вообще не нуждаются в здравствующих интеллектуалах, им нужен только слепой патриотизм, именно слепой. Потому что армия оплот империи, и свободное мышление, устремленное к истине, несовместимы.
Германия, создав у себя патриота-националиста, имеющего в голове только ненависть к другим, показала также, что такая форма вовсе не неизбежность. Это как раз особенность немецкого национализма, виною всему ущербная история Германии и низкий духовный уровень не интеллектуальных масс. В современной Германии есть и совсем иного толка интеллектуалы. Лучший друг для них во всем мире это Россия.
Ещё один момент, который показывает, что основное зло осталось за кадром и после Нюрнберга. Очевидная военная победа во второй мировой войне принадлежала СССР и антигитлеровской коалиции, которая присоединилась к действиям уже побеждающей Красной армии с целью не дать СССР единолично одержать победу над Гитлером и утвердить свою гегемонию в мире.
НО духовную победу запад оставил исключительно за Германией, громогласно объявив уже в 1946 году духовное лидерство исключительно за немецким и философами и поэтами - германскими интеллектуалами: это Лессинг, Шлегель, Фихте, Гкррис, безоглядно преклоняющиеся перед всем немецкий, каким бы оно ни было, и пренебрежительно относящимся ко всему иноземному. Признанными учителями поэтов стали Новалис и Гёрделинг, отцами философской мысли объявляются Гуссерль и Хайдеггер, ну а Ницше и вовсе полубог. Русская духовность как источник победы над злом не рассматривалась вовсе.
А это значит, что стремление установить тотальное господство богатого меньшинства над большинством в мире, не мытьем, так катанием, не изобличено как зло, и буржуазный мир к этой теме ещё вернётся.
Отсюда также следует, что не нацизм был главной составляющей Германского фашизма, он был лишь удобным прикрытием и хорошим исполнителем поставленной задачи. И потому, осудив немецкий нацизм Нюрнбергским трибуналом, мир не получил тем самым никаких гарантий на мир в будущем, на то, что не поимеет схожую по целям войну в недалёкие времена. Понятно, что её форма и идейное оформление будут иными, и потому не сразу будут узнаны и отождествлены с уже известным злом, которое так и сошло с мировой арены неопознанным, но не кануло в лету, а спокойно пережидало время, находя прикрытие, в частности, в пенатах США и верного им НАТО. И то, что современный неолиберальный фашизм на Украине, в частности, прикрывается лохмотьями в духе германского нацизма, не должно никого смущать. Зри в корень, как советовал Козьма Прутков.
Правда в том, что противостоять глобализму, а это и есть реальное зло, которое накинуло уж на мир свой огненный плащ, только обновленный национализм, которому будут не чужды ни социализм, ни гуманизм, то есть черты, присущие всему миру. Миру, который выстроится как цветущее многообразие разных народов, а не как безликая мешанина всего и вся под безликой же, по вполне конкретной властью денег.
Конечно, можно утешаться тем,что когда-нибудь погибнут все существующие государства, ссылаясь при этом на судьбы предков - погибли же Троя и Карфаген, Рим победил античные Афины, а пять веков спустя сам пал, чтобы уже никогда не воскреснуть и в виде империи. Так стоит ли плакать о том, что пало твоё Отечество. Ну да, тебе просто не повезло родиться как раз в ту эпоху, когда ему пришёл конец. Но так ли это неизбежно? И о чем, на самом деле, это говорит?
Пример - Китай, живёт себе и живёт, и никуда он не сгинул в катаклизмах последних 5 тысяч лет. И дело здесь в том, что: 1) китайские правители умели вовремя отслеживать предателей во власти и 2)никогда не занимались тотальным поруганием своего прошлого, разрушая тем самым свою страну, апеллируя к тому, что не всё пока ясно, слишком мало прошло времени, чтобы судить прошлое. И оказывались, в историческом плане, правы.
***
Отдельно стоит вопрос о философии.
Начнём с метафизики, которая до 19 века была недоступной цитаделью независимого умозрения, даже церковь, отдающая предпочтение определенным классам, в собственной метафизике не знает ничего, кроме Бога и человека. И только в 20 веке все философы вдруг приняли унижать другие государства (ладно бы, если бы только возвеличивали свои!). Но и этого мало, они принялись всеми силами укреплять в своих народах волю к мировому господству. Посмотрите на современную Украину, это воистину витрина завтрашнего дня Европы!
Для чего это делается? Для того, чтобы вывести на чистую воду всех своих потенциальных противников и бесшумно нейтрализовать их в удобной форме... Для блага глобализма, разумеется. И только Россия "грозит" миру установлением "русского мира", мира, но не господства, но, вот парадокс, именно за это её объявляют агрессором.
Но самое большое зло, которое творят современные философы, это утверждение мирского человека со всеми его страстями в роли верховного судьи. Всё теперь решает голосование всех за всё, в форме ли рейтингов, запросов, лайков и тому подобное, или в виде прямого или представительного голосования. И всё это через губу, восхваляя частное и пороча всеобщее. И это делают те, кто веками проповедовали смирение страстей во имя трансцендентного.
***
О гуманизме.
Только такой гуманизм, который чтит человечность, как отвлеченное (бескорыстное) качество, позволяет любить людей независимо от их принадлежности к нациям, расам, эпохам. Полное равенство может быть лишь в области абстрактного, в реальности все люди разные.
Гуманизм и интернационализм не имеют точек пересечения. Интернационализм это протест против национального эгоизма, но - ради другого эгоизма, другой страсти. Он восстаёт против национального эгоизма только по той причине, что тот мешает ему действовать в своих эгоистических или практических целях - в сравнении с такими устремлениями национальная страсть кажется даже чересчур идеалистической. Но гуманизм в корне отличен и от космополитизма, хотя их подчас и хотят породнить, заявляя, что космополитизм это просвещенный национализм (имея в виду еврейский национализм, конечно).
Современные интеллектуалы, будучи сторонниками национального партикуляризма, до того распоясались, что хотели бы даже, чтобы их народы различались не только доблестями, но и пороками. И даже священники, которые веками побуждали свою паству подавлять в себе чувство отличия, и стремиться к равенству в объединяющей всех божественной сущности, принялись вдруг толковать о "французском духе", о "немецком сам осознании", об "итальянской пылкости сердца",о "русской стойкости" и т.д. , как будто и не было сказано: нет ни эллина, ни иудея...но все и во всём Христос.
Во Франции во всех церквях изображение Жанны Д`арк с мечом на боку и со знаменем в руке. И это мне нравится, но это тоже шаг в сторону от интеллектуальной доктрины.А намедни Проханов предложил созадть новый собор, где будут иконы всех погибших на фронтах Великой Отечественной войны. И это правильно. Значит ли это, что рождается новая разновидность интеллектуализма? Или всего лишь открыта новая для нас высшая духовная ценность, и тогда всё в порядке? Ведь обожествление высших ценностей - в законе.
Когда Августин говорил, что в "вечном Граде" патриотизма не будет, он имел в виду, наверное, ксенофобию, или местничество. Патриотизм будет всегда, ибо это любовь к предкам, в первую очередь, верность традиции. А хорошие традиции надо сохранять. И вообще, сначала надо построить этот Град, а потом уже объявлять патриотизм вне закона. А то, война ещё не кончилась, а нам уже предлагают заблаговременно разоружиться. Есть в этом какая-то уловка.
Однако современный интеллектуал порицает чувство всеобщего во всём, особенно в буржуазной и рабочей среде. И это понятно. С другой стороны, интеллектуалы ретиво выступают на стороне любителей насилия, где всё быстро и эффективно получается.
Значит, прагматично.
Отношение интеллектуалов к нравственности сегодня очень хорошо показывает их стремление служить мирским страстям. Германия проиграла последнюю войну вовсе не потому, что ею обуяла беспредельная гордость, Германию погубило то, что её сила не была равновелика её гордости: когда национальная гордость равна силе нации, в первую очередь, духовной, тогда эта сила не губит народы, а объединяет их для лучшей доли. Но современные интеллектуалы обрекают на презрение не только всеобщую мораль, но и всеобщую истину. Почему?
Потому что истина для них большая помеха в нынешних прагматичных раскладах.
Преклонение перед частным и презрение к общему это ниспровержение высших ценностей, раз и навсегда. Далее, метафизика туда же - и она принялась утверждать культ случайного и культивировать презрение к вечному. Все ведут себя так, будто завтра конец света, и никому ни за что уже не придётся отвечать.
ВИдение вещей в историческом аспекте (в ближайшем, в их смысле) это единственно серьёзное дело, говорят они, а вот созерцание вещей в модусе вечности это несерьёзно и как-то по-детски. И вот эта концепция в основе всей современной мысли - ведь главное, ухватить дух времени.
Но это ещё не всё о пороках современных интеллектуалов - сейчас они поместили на вершине пирамиды нравственных ценностей обладание конкретными преимуществами и средствами, которые их доставляют, они навязывают презрение собственно духовных благ, не приносящих прибылей, непрактичных ни в каком смысле ценностей.
Западные интеллектуалы сейчас рьяно превозносят в открытую государство прусского типа, с опорой на грубую силу, где царит строгая дисциплина и нерушимая иерархия. Более того, они строго требуют, чтобы современное государство было безразлично к справедливости и состраданию к бедным, и потому объявляют войну социальной политике. Отсюда призывы и требования к властям затягивать пояса, урезать соц. гарантии, закрывать соц. программы и пр.
И дело зашло уже так далеко, что в открытую начинают хвалить власти Афин, осудившие на смерть справедливца и праведника философа Сократа, мол, от него государству только вред - ибо народ не должен рассуждать, а именно этому Стагирит учил народные массы.
Интеллектуал сегодня служит войне, оправдывает её, призывает её, придает ей благородную сущность. Интеллектуал (западный, а наши интеллектуалы ему радостно подпевают) сейчас атеист, но такой атеист, который не отказался от бога, а переместил его в человека, имущего мешок денег, а ещё лучше - ресурс власти. Вот это современные боги. И это факт 21 века, факт, которому историки не уделили никакого внимания, что очень зря. Ведь это многое объясняет. Ведь может не быть события вовсе, его просто заменяет соответствующее заявление политика - и факт считается свершившимся.(Нападение России на Украину.) И наоборот - имеет место ужасающий факт, но политики говорит - а ничего не было! И всё, факта нет. (2 мая в Одессе.) Взамен него есть некое происшествие, как бы не относящееся к делу вовсе.
Такое уже случалось в истории человечества, и не раз. Обычно это происходит тогда, когда говорящие от имени рефлексии (т.е. интеллектуалы) говорят обществу, что политический эгоизм - от бога, и трогать ЭТО нельзя. Иного критерия блага нет. До 19 включетельно века люди знали два учения: Платона (мораль определяет политику) и Макиавелли (между политикой и моралью нет ничего общего. Так новость не этой максиме Макиавелли, а в том, что она взята политиками в 20-21 вв. (и обществом) на вооружение вполне официально.
Итак, современный мир познал моралистов в лице политиков и государственных деятелей. Если раньше короли знали мораль в виде Евангелия, и даже не помышляли, чтобы сместить её, потому что этого не надо было вовсе - ведь они этой морали слишком редко следовали на практике. Зато они свято соблюдали договора, и ни в чём не погрешили против цивилизации, т.о., мораль нарушалась сплошь и рядом, но моральные принципы оставались незыблемы.
И только начиная с пришествия фашизма на нашу землю устами Муссолини было провозглашено: морально всё, что делает власть, и аморально всё, что этому мешает, и персонаж, бывший раньше всего лишь реалистом, теперь он стал апостолом реализма. Ришильё, который занимался только практической стороной вопроса, оставляя вечное на рассмотрение другим, отчитывался только перед королём, современные политики, возомнившие себя богами, не отчитываются уже ни перед кем.
Число тех, кого сегодня можно назвать интеллектуалами, т.е. тех, кто обращаясь к миру, указывает на трансцендентное, ничтожно мало, а тех, кто их слушает, ещё меньше. Отсюда всё вытекающее...
Зато мы найдём множество людей, мнящих себя интеллектуалами, которые оправдывают любое насилие, говорят о двусторонней справедливости войны, моральности торговли оружием. Церковь Римская, которая веками учила, что война может быть справедливой только с одной стороны, теперь говорит обратное: стороны могут быть правы обе или обе неправы (Сталин и Гитлер, к примеру).
Важно и то, что раньше справедливой считалась война против врага, совершившего несправедливость, связанную с аморальными намерениями, теперь же достаточно выдумать факт, который можно считать аморальным, подать его св СМИ, как правду, а затем уже можно нападать на любую страну, если она не сможет адекватно ответить, конечно.
Современные интеллектуалы внушают сразу двум сторонам: усиливайтесь, лучше воюйте, а мы на вас посмотрим, кто победит (как будто это цирк или ринг), впечатление такое, что их теперешняя мечта - развязать тотальную войну всех со всеми. Они учат : к силе стремится возвышенная душа, удел слабой - справедливость.
В какую эпоху воспитательная душа Греции сменилась душой Пруссии? В нашу, опять же. Во всех духовных учителях Европы заговорил дух Гегеля: Всемирная история есть всемирный суд.(Weltgeschichte ist Weltgerichte}/.
Далее заговорили о политике, основанной на опыте: т.е в ход пошли принципы, с помощью которых можно нарастить силу государства в узкопрактическом смысле, а вот "химеры", вроде справедливости - по боку. Это и вовсе внове для интеллектуалов, раньше такого никогда не было.
И это не просто эффектная поза, когда политик с мрачным видом абсолютного знатока истины утверждает, что признает только факты, как осуществившиеся намерения, это ещё и новый вид романтизма - позитивный романтизм, а то и вовсе "смысл истории".
А тут и рукой подать до утверждения, что человека надо принимать таким, каков он есть - неуживчивый, алчный, ленивый, завистливый, кровожадный, требующий сильной руки и смертной казни... И политические формы (режимы принуждения и военные институты) должны к этому приспосабливаться. Неугасимое стремление учителей нынешней жизни уверить людей, что их не исправит даже могила, это один из самых странных аспектов интеллектуальной деятельности 21 века.
А ведь когда моралисты, интеллектуалы, видя, что народ невоспитуем, и лучше не становятся, говорят: так пусть и будут такими, то это говорит только о том, что вся их деятельность была напрасна, раз плоды трудов таковы. Но правда в другом: обществу неравенства выгоднее иметь дело с дурными людьми, ведь это оправдывает многое, в том числе, и уровень насилия над обществом.
Есть ещё два учения, связанные с проповедью сильного государства:
1. Говорящее человеку, что он велик потому, что следует обычаям предков, и не смеет иметь своего, индивидуального мнения;люди, которые хотят быть сильным коллективно, не должны следовать за человеком, который имеет своё собственное мнение;
2. Утверждающие, что факт многочисленности группы даёт ей особые права. И это "право числа" становится повсеместно законом - всюду рейтинги: цитирования, голосования, опросов, запросов и т.д. Однако это ровным счетом ни о чем не говорит. Кто сегодня вспомнит "феномен Язя", прославивший рыбака-счастливчика на пару дней? А ведь он крепко попался тогда на крючок, в эти пару дней искренне веря, что стал любимцем народа навсегда.
Почитание сильного государства интеллектуалы проповедуют людям далеко за пределами политической сферы - это проповедь чистого прагматизма, и это один из самых губительных переломов в духовно-нравственной истории человечества. В России говорят так: 70 лет нам проповедовали химеры, и в один прекрасный день СССР рухнул, но теперь мы умные и будет жить не химерами, а чисто прагматично. А это значит, что те, кто ранее учил, что критерий нравственности - бескорыстность поступка, что благо есть определение человеческого разума во всеобщности, что воля нравственна, а не слепа, сегодня говорят, что всё, что приносит реальную пользу, нравственно, какой бы ни была цена этого вопроса, и любая мораль обусловлена обстоятельствами.
Иными словами, всё, что произошло в духовной сфере 21 века, можно свести к одному афоризму: воспитатели человечества приняли сторону Калликла против Сократа.
Того и гляди, что завтра появился декрет:
"С нынешнего дня должна прекратить существование утопия, что каждый может думать собственной головой!" -
как это уже случилось однажды 4 ноября 1926 года.
***
Прежняя мораль говорила человеку, что он божествен постольку, поскольку он погружен в мир; сейчас говорят, он божествен в той мере, в какой противостоит миру. Заметьте, не миропорядку, а именно миру!
Первая призывала человека не обособляться в природе, как государство в государств; вторая сейчас требует обособления от природы, противопоставления ей машины (чипа, протеза и пр.), мысля себя отдельно и от Бога, и от Природы в целом.
Но не это истинная оригинальность прагматизма, ведь и Христос призывал противопоставить себя Природе, но - во имя духа, а не корысти ради. Человек был божествен потому, что обрел высшие понятия - веру, справедливость, истину... Сегодня он бог потому, что обрёл оружие массового поражения, власть над материей.
Современные интеллектуалы чтут христианство, как возможность утверждать школу практических добродетелей. Это удивительное искажение христианской доктрины - прагматическое христианство - преподается уже и самими служителями церкви.
Рука об руку с этими проповедями интеллектуалы (запада, в первую очередь, но и наши подпевалы подают свои голоса довольно звонко) выступают с апологией очистительной войны, выставляют военных как образец всевозможной красоты и доблести, проповедуя моральную правоту разрешать все политические и другие споры военными методами, а вовсе не в судах или на переговорах. Подобной идеализации практических действий никогда ещё не слыхало историческое человечество. Утилитарный романтизм Ницше ещё не весь иссяк.
С точки зрения прагматики это понятно: война приносит больше, чем контора.
Брать проще, чем обменивать.
Современный интеллектуал учит, что война, сама по себе, штука нравственная, и воевать надо вне зависимости от пользы, воевать ради того, чтобы воевать, иными словами, ради драйва... И таких людей, занимающихся апологией войны, сейчас развелось немало.
Мораль, преобладающая ныне в мире, как видим, по сути прусская, палочная, и это есть крах греко-римского (в хорошем, идеальном смысле) мировоззрения. Почему скобки? Потому что и прусское, строго говоря, вышло из той же шинели.
***
Игры в дурдом кончаются тем, что с ума сходи та или иная сторона, а то и обе стороны на самом деле. Наблюдая со стороны, как Украина превращается в фашистское зазеркалье, постепенно наблюдатели и подопытные кролики меняются местами - эта штука заразная, и если бы можно было бы увидеть завтрашний день на каком-нибудт фантастическом видео сегодня, то можно было бы лицезреть того же Мишу Бомова, но уже сидящего в экспериментальной клетке рядом с Обамой, а какой-нибудь ляшко тыкал бы в них палкой, или стеком экспериментатора с подведенным к нему электричеством.
Алчность буржуазности троекратно сильнее, чем любая другая алчность; алчность же буржуазности, вылупившейся из социализма, сильнее стократ. Буржуазность запада, возникшая из феодализма, до 19 века включительно наследовала религиозные и моральные ценности феодализма в некоторой мере в силу инерции менталитета; после 1945 года буржуазность запада вынуждена была срочно облагородиться, чтобы не допустить стихийных социалистических революций в Европе и США, где коммунисты были после Победы СССР в войне против Гитлера чрезвычайно сильны. Когда СССР развалили, доморощенные демократы принялись растаскивать страну, неотвратимо преобразуясь в фашизм, минуя всякие иные стороны; вопреки предсказанию классиков марксизма, что капитализм со временем станет социализмом, всё получилось ровно наоборот - социализм был подготовительной фазой перехода к самой агрессивной форме буржуазности, что нам и продемонстрировали уже на Украине, экспериментальной площадке олигархического уклада. Вылупившая!
ся из социализма буржуазность становится фашизмом сразу же, не дожидаясь, пока цыплячий пушок превратится в полноценные перья - и по причине страха перед реваншем коммунизма, и по причине врожденной алчности, ведь все бойцы первого ряда это дети высокопоставленных чиновников СССР, или выкормыши бюрократического аппарата во всех формах.
Если предательство тех, кто считает себя интеллектуалами, приведет нашу страну к падению, а мы уже на пути туда, то верхушка страны, вместе со всеми своими военными игрушками, окажется лицом к лицу перед необходимостью делать то же, что сейчас делает Потрошенко на Украине.
***
Шкала ценностей как итог философской рефлексии
Пропаганда реализма наводит современного интеллектуала к учениям, смысл которых общество слабо осознает - насколько это новость, и потому люди не видят вопиющих расхождений этих наставлений с практикой, которые осуществляет тот же класс. Они превозносят мужество, смелость как первую добродетель, но Сократ, к примеру, считал, что сначала должно идти разум и воздержанность, а потом уже смелость и готовность всё претерпеть. А вот проявлять смелость и мужество где ни попадя, это вовсе не добродетель, и мы это видим на Украине: множество украинцев уже сложили свои головы - их даже называют киборгами, но стоило ли оно того? Кому от жертвы стало лучше? Не лучше ли было во всём как следует разобраться, а потом уже идти на верную смерть. Может быть лучше поклоняться не тем ценностям, которые учат, как утолить жажду самоутверждения в реальном - завоёвывать и учреждать, а тем, которые помогают умерить её? Надо заметить, что именно христианство, придав смерти столь большое значение, в!
едь предстоит встреча с богом! - и заставило почитать мужество. Но позволить себя убить - это вовсе не доблесть.Для этого ничего не надо делать специально - просто подставиться.
Прославление чести - это риск жизнью без всякой выгоды, без какого-либо практического интереса, только лишь из жажды славы, - также ценность для тех, кто идёт завоёвывать или защищать. Однако Вольтер, Монтень, Паскаль и другие известные мыслители, возвышая честь как ценность, понимают под этим несколько иное;но самое печальное, что сегодня все подряд, включая и церковь, превозносят славу как добродетель, приводящую к богу. Хотя ни в какой раннехристианской литературе, ни в Нагорной проповеди, ни в Евангелии ничего не сказано о воинской добродетели. Это и значит, что воинская храбрость, сама по себе, без привязки к смыслу самой борьбы, не является ценностью от бога.
Эту двойственность религиозной морали хорошо иллюстрирует известный пример: кардинал Лавижери, на вопрос: "Что бы вы сделали, если бы вас ударили по правой щеке?" - ответил: "Я хорошо знаю, как должен был бы поступить, но не знаю, как поступил бы".
Превознесение твердости и несгибаемости - ценность ли это? Заратустра учит своих учеников: "Будьте тверды, будьте безжалостны, и - властвуйте!" Милосердие же считается низостью, а "извращенная жалость приводит к деградации любви", потому что "милосердие изливается на скудоумных, слабых, больных". Эта мораль проповедует презрение к "бесцветным, заурядным, существам, движимым простым желанием продлить свою постыдную жизнь". Это почти то же самое, что и тезис Ницше: "Человечность! Существовала ли более гнусная карга...?... разве только истина".
И вот именно этот подход как раз сейчас в тренде. Итак, сначала пожертвовав любовью ради справедливости, эти мыслители неминуемо пришли к твердости, но уже несколько иной - конкретно в продвижении своих проектов. Всякая же уступка человечности теперь достойна лишь осмеяния и презрения. Более того, на этой базе была создана целая религия жестокости. "Поскорее кончайте с Донбассом!" - ещё несколько месяцев назад открыто призывали российские либералы-правозащитники - как если бы им нестерпимо больно было смотреть на затянувшиеся мучения народа Донбасса, уничтожаемого под прикрытием запада семиллионного коренного населения этого региона, и коториое продвигаемый путиным Потрошенко обещался уничтожить сначала за сутки, потом за неделю, потом за месяц, иа тепперь вот второй год уничтожает блокадой. И запад ему активно пмогает, санкционируя Россию за помощь осажденному региону - более двух десятков конвоев с продуктами и медикаментами, а также стройматериалами ушли на Донб!
асс через Ростов. Сейчас, уже видя, что "кончить с Донбассом" по-скорому не получится, наши либералы стали более осторожны в своих высказываниях, но суть их высказываний от этого не изменилась: ведь такое же будущее они готовят и для России - прямо говорят, вот пройдёт ещё лет десять, вымрут последние защитники СССР (это эвфемизм, они, конечно, выражаются иначе), и Россия сама собой окажется в Европе (под ЕС), т.е. как территория с ними в роли гауляйтеров. А молодёжь, которая ничуть не умнее украинской, будет радостно скакать при этом на трупах своих отцов и дедов.
К этому культу - религии жестокости, оказались весьма чувствительны многие слои современных интеллектуалов, Ницше громче всех заявил, что вся высшая культура состоит их жестокости ("О крови, страсти и смерти"). И сейчас эта доктрина насаждается по всему свету. Детей учат жестокости с младых ногтей - ребенок ещё на ногах не стоит, а его в школу восточных единоборств записывают. Для таких людей властный высокомерный жест обладает достоинством аргумента, подкрепляющего практическую значимость презрения.
Однако трусость - мать жестокости, и тут берет свои права: жестокое поведение киевских захватчиков власти продиктовано, в первую очередь, страхом. Радость убивать испытывают именно трусы - для них это освобождение из-под гнёта страха. Сильный, благородный человек не видит доблести и не испытывает радости, убивая. Вот что писал по этому поводу один из героев Первой империи, генерал де Марбо: "Я боялся испытать радость, убив собственной рукой несколько негодяев (речь идёт о немцах, казнивших французских пленных после Лейпцигского сражения), поэтому я вложил свою саблю в ножны и предоставил кавалеристам истребить этих убийц". (Мемуары генерала де Марбо", т.3, р.344). Современные интеллектуалы вряд ли бы его одобрили. Они прославляют женщину по фамилии Савченко, делают её национальной героиней Украины - безжалостную убийцу, которая своей наводкой корректировала огонь дальнобойных орудий, бьющих по Донецку.
Превознесение успешности означает преклонение перед осуществившимся намерением, как ценность, тоже стало номером один в шкале современных интеллектуальных ценностей, тогда как провалившийся план считается достойным презрения только за одно это. Выражение: "Что ж ты такой бедный, если ты такой умный". - уже давно общее место. Понятно, что такая позиция сулит немалые преимущества, но какое это имеет отношение к нравственным ценностям? Однако чтить Гектора это всё же не одно и то же, что и чтить Ахилла, тем не менее, именно Ахилл, а не Гектор считается на западе образцом и примером для подражания, этот самый жестокий убийца из всех известных в литературе.
И всё это - принижение ценности познания перед ценностью конкретного действия, что выводит, в конце концов, на первый план именно рефлекторную деятельность - чистое движение. В последние десятилетия вообще утвердился повсеместно примат чистого инстинкта, воли, в немецком смысле этого слова - как противоположности интеллекту, провозглашая всё это во имя практических результатов. В пример приводят насекомых, которые вообще не думают думать, а вон как хорошо во всём ориентируются, что имеет отношение к выживанию, к обеспечению себе необходимых преимуществ. Насекомое точно знает, где находится сонная артерию, уколов в которую, можно ввести в кому жертву, которой потом будет питаться вылупившееся из личинки дитя этого насекомого.
Умственная деятельность сейчас поощряется ровно настолько, насколько она приносить ощутимый практический результат. Однако ценность человеческой жизни как раз в её бескорыстии. И тут можно объявить уже самое главное предательство интеллектуалов: конечность бога, что они они выводят из своей теологии - этот бог не только конечен, но и обладает личностью, утверждает физическое, а вовсе не метафизическое существование. Сюда же добавляется пантеизм в самой вульгарной форме, т.е. у него есть мощное самосознание, ясная воля, чтобы отделить себя от других и выразить этим другим своё презрение. Это ополчение против бесконечного, имеет свою целенаправленную ненависть и такое умение уничижать, коего не ведала и сама инквизиция.
Мало того, современные интеллектуалы-теологи наделяют бога атрибутами, которые обеспечивают ему практические преимущества, в силу чего бог у них скорее правосуден, нежели могуществен. Если ранее считали, что бог создал мир не столько о своего могущества, сколько от своей любви, полагая, что он исходит от Всевышнего, как луч от солнца, поэтому бог не испытывает никакого приумножения в себе от этого творения, т.е. бог был имманентной причиной мира.
Для нынешних интеллектуалов-теологов бог это всевозрастающая сущность, и его закон - беспрерывное творение. Предположить же, что бытие присутствует сразу во всем своём совершенстве и не нуждается в завоевании, они считают недостойным интеллектуала, ибо это - вечность смерти. Единый акт изначального творения доля них неприемлем никак. Церковь также сегодня проповедует лишь строгую трансцендентность, и никакой имманентности: создав мир, бог далее уже не содействует необходимому распространению его природы, и дальше собственной мощью воздвигается нечто отличное от самого бога, на что он, однако, простирает свою десницу.
Так ведут себя интеллектуалы, чье призвание - противиться голому реализму обывателя, они же, наоборот, обеими руками этот голый реализм пытались упрочить. Причины такого поведения в следующем: это уже не мода, которая завтра сменится другой, это надолго, до конца, вообще говоря. Современный мир не признает за интеллектуалом права на самостоятельное существование - он должен быть таким же гражданином, как и все, а значит, по самую макушку погруженным в реальность. Как тут презирать мирские страсти? Тебя либо примут за сумасшедшего и будут сочувствовать, в лучшем случае, либо начнут презирать. Нация взваливает ему солдатский ранец на спину, душит налогами, пугает ценами, требуя от него, чтобы он жизнь положил за могущество своей системы, а время меценатов прошло, о хлебе насущном надо заботиться самому.
Конечно, настоящий интеллектуал не убоится такой перспективы - он отдаст кесарю кесарево, богу - богово, и будет заниматься своим духовным делом, вопреки всему. Но где они, настоящие? Их по пальцам счесть можно, а их для здоровья общества нужно на порядки больше. И потом, новая вера интеллектуала во многом навязана внешними условиями, отсюда подлинное зло не столько предательство интеллектуалов, сколько их тотальное исчезновение; отсюда на государстве конкретно лежит ответственность за то, что оно не пожелало поддержать этот слой людей, освободить их от рутинных гражданских обязанностей - во имя их особой миссии - хранить огонь в очаге вечных ценностей. Иначе общество неминуемо ждет падение, независимо от того, во сколько раз возрастёт его ВВП, если всё общество без исключения несет бремя исключительно земных повинностей, хотя есть и такие, кому никакая кабала никак не помешает устремлять взор к небу. Но их, повторяю, катастрофически мало, таких людей. Такого материала люди !
крайне редки ещё и потому, что небрежение к своим личным печалям не есть закон природы, тут надо преодолевать свою натуру, кому-то это даётся сравнительно легко, а кто-то по-настоящему страдает. Закон же диктует людям всеми силами бороться за выживание, а это обращает человека к практическим страстям, которые, овладев массами, немедленно освящаются.
Есть и ещё одна "уважительная" причина, которая отвлекает интеллектуала от его его миссии - это любовь. Причем самая сильная любовь - к своей фэйвер-групп, к тому закрытому сообществу, в которые группируются по разным признакам почти все люди: по профессиональному признаку, по интеллектуальным и духовным склонностям, просто по интересам и т.д. Эта причина новой веры интеллектуалов 21 века, одна из самых важных.
***
Сообщив национальным государствам существенную устойчивость, 19 век дал пищу страсти, которая в иных государствах была лишь виртуальной. Понятно, что до того оставаться независимым интеллектуалом было легче. Европа фактически не имела границ, визы не практиковались, к тому же, никто не требовал от граждан быть непременным участником производственного процесса именно в своей стране.
Появление интеллектуала в подлинному смысле этого слова в обществе совпало с падением Римской империи, когда Великая Нация, вокруг которой всё и вертелось, исчезает, а новые ещё толком не народились - именно тогда началась эпоха духовных подвижников, которые держали высоко над головой фонарь просвещения. Фома Аквинский, Гали лей, Эразм Роттердамский... Эти имена звучат и по сей день. В Европе середины первого тысячелетия ещё царит творческий хаос.
Дольше всего чистый созерцатель продержался в Германии и в Италии, где национальные государства сложились позднее, но как только заканчивался процесс формирования сильного государства, интеллектуалы прекращали своё существование. Конечно, страсть к свободному мышлению остаётся, но об этих людях уже больше не говорят, как о светочах разума. Однако надо иметь в виду, что привязанность к своей нации у интеллектуалов, конечно, есть, но она не застит им глаза, хотя такая искренность не слишком частое явление - духовная жизнь приводит к доминированию универсального взгляда, к неверию в земные химеры.
В реализме современного интеллектуала, если он искренний, есть основания, не столь естественные, но от этого совсем не менее глубокие. В первую очередь, это соображения карьеры. Сегодня интеллектуал не может сидеть в своей келье или замке из слоновой кости, он должен быть на виду, т.е. находиться в легальном поле. Если посмотреть на французских литераторов (они же главные интеллектуалы в 19-20 вв.) - в отличие от Расина, Вольтер, Дидро, Шатобриан, ламартин, Гюго, Франс, Баррес, Симона де Бувуар, Сартр, все они занимали чёткую политическую платформу. Наше время просто исключает иную позицию. Либерализм - тоже политическая позиция, но в последние 20 лет западные интеллектуалы не очень-то стремятся называть себя либералами. Тем не менее, западные интеллектуалы, называя себя политиками, изо всех сил стремятся угодить буржуазии, ведь именно она распределяет почести и создает имена.НО буржуазия, из страха потерять своё положение и боясь натиска пролетарского (социалистического)!
элемента, на дух не переносит и либеральные ценности, ведь они создают неустойчивость и неопределённость ситуации. Поэтому интеллектуал, служа буржуазии, старается её ничем не раздражать, постепенно и сам превращаясь в буржуа. Богемный же литератор в Европе исчез как вид, во всяком случае, его уже нет среди тех, кто находится в центре общественного внимания. тук буржуазия усвоила авторитарные методы и презрение к массам, а интеллектуалы принялись их всеми силами прославлять вместе со всеми их правами.
То же самое относится сейчас и к философам - никто из них не живет, как Декарт и Спиноза, все они светские люди, занимающие посты. Отсюда и прагматизм их учения. В последние несколько десятков лет вся западная интеллектуальная публика своим отвращением к некогда провозглашенным их предшественниками демократическим принципам испытывает самую лютую неприязнь. Твердость и жестокость они считают главными душевными качествами своей вельможной души. Так изменившееся общественное положение интеллектуалов изменило их суть.
Но не только это единственная причина перемен, произошедших в элите общества. Изменения в их духовном строе, эстетических предпочтениях, морали также способствовали изменению характера их деятельности. В 19 в веке интеллектуалам был свойственен некоторый романтизм, т.к. эти темы располагали к эффектным позициям. Но вот, в самом конце 19 века, в 1890 году примерно они вдруг поняли, что доктрины авторитарной власти, презрение к свободолюбию, мораль войны и рабства дают возможность изъясняться с высокомерной жестокостью, и это оказывает несравненно большее воздействие на простодушную публику, чем сантименты гуманизма, призывы к свободе, равенству и братству. Эти доктрины называют реакционными, они-то и располагают к пессимистическому романтизму, и массам это больше нравится, чем восторженный оптимистический романтизм.
До последних времен о латинском мире интеллектуализма можно было говорить, что духовное кредо литераторов, по крайней мере, в том, чтобы чтить в себе только художественную восприимчивость и из неё только черпать свои суждения; в то время, как до того они гораздо больше внимания уделяли рассудочному началу в искусстве, при этом мало различая эти обе системы между собой. Это было бесспорно для эпохи Возрождения, и для тех, кто им наследовал, вплоть до 19 века, однако уменьшение восприимчивости к разуму и снижение в целом интеллектуального уровня присуще романтизму 1830 года - презрения к нему тогда не было ещё и в помине: ни Гюго, ни Мишле, ни Ламартин никогда не хвалились тем, что презирают ценность разума и чтут только чистое искусство; но вот около 1890 года свершается революция, и просвещенные бергсонианством литераторы осознали наконец фундаментальную противоположность между этими двумя видами восприимчивости - художественной и интеллектуальной, без колебаний избрав худож!
ественную, после чего стали громко взывать к литераторам, возвещая, что это и только это - суть и смысл произведения, а интеллектуальная его компонента не имеет никакого значения, а заблуждение не более ложно, чем истина.
Это не могло не изменить и их политические взгляды, все они, в той или иной мере, стали авторитаристами, потому что художественную восприимчивость больше удовлетворяет система, воплощающая в себе величие силы, или - силу величия. Ни о какой справедливости тут и не думают: и настало царство остроумных, когда тупица и острослов в равной мере закрыты для истины, разница лишь в том, что тупица чтит её, а остроумец презирает. Это и есть тяготение к конкретике и отвращение к чистому разуму, одним из понятий которого и является идея справедливости.
Вожделенным зрелищем для них стала пирамида с её множеством восходящих и разграниченных элементов, подчиненных друг другу вплоть до самой вершины. Однако всякая доктрина, почитающая в человеке только общее, это личное оскорбление для художника, ведь романтик обязан видеть в себе лично исключение! Сегодняшняя его особенность - верховенство своих желаний (права гения), и, как следствие, ненависть к режиму, каким бы он ни был. Самое смешное (смех сквозь слёзы) начинается тогда, когда претензии по полной программе есть, а гениальности ни на грош. Эта новая политическая позиция интеллектуалов связана вот с чем: их ум теперь сильно "генномодифицирован".
Ещё одна модификация связана с тем, что гуманитарная область, в целом, в последние десятилетия в полном упадке, она либо вообще не финансируется, либо финансируется по остаточному принципу, или - что ещё хуже - под гуманитарным начинают понимать такую бессмыслицу, что лучше бы этого вообще не делали: под прикрытием заботы об общечеловеческом начинают уничтожать всё национальное и пр. При этом они всячески приветствуют изучение античности, но вовсе не для возрождения гуманизма в современном обществе, а чтобы укрепить "латинскость" своей души - в чувстве общих корней, своей особости в мире. А далее - увлечение всем немецким и особенно Ницше, от которого теперь все очень быстро сошли с ума, тем более, что, не имея классического образования в самом высоком смысле, они просто не находили, что ему противопоставить.
И все они пошли за Ницше, как за фонарём, в кромешной тьме неразумения происходящего.
И всех обуяла жажда острых ощущений. Мирная цивилизация теперь казалась им пресной, всех вдруг остро захотелось войны, как неиссякаемого источника убийственных впечатлений. В могу вошёл слоган (это был ещё 1913 год): "Война - почему нет? Это было бы забавно". Ученый человек Р.Кентон, прожив уже полвека на земле, в августе 1914 года в порыве высшего возбуждения воскликнул: "Война! Мы будем завтракать на траве!"
И все они стали радоваться, когда снаряды разили противника, ибо их потребность в жестокости удовлетворялась, а это считалось принадлежностью благородной души, сполна. Интеллектуальный садизм вошёл в моду, объяснялось это усталостью и нежеланием и дальше разбираться в противоречивых абсолютах различных духовных систем, которые всё равно не дают конкретного знания. К реализму как к доктрине интеллектуалов вело также и раздражение по поводу своих духовных учителей времен революции 1848 года, идиеалистов-визионеров, свято веривших, что стоит только дать народу власть, как любовь и справедливость тут же станут сущностью души нации. Раздражение по поводу социального идеала ещё больше усилилось, когда оно сравнивали обещанный идеал и мрачную реальность послереволюционного периода, одновременно с расширением для их доступа в сферу буржуазного существования со всеми его земными соблазнами. Вот откуда берут начало истоки предательства западной интеллектуальной элиты нынешнего времени!
. Наши же ничего нового не придумывают. они просто следуют, с большим запозданием причем, на своими западными коллегами. И это связано с самой сущностью западного мира.
***
Каковы же прогнозы?
Мир представляет сегодня:
- с одной стороны, людскую массу, в которой реалистическая (прагматичная) страсть предстает в двух видах: как классовая и как национальная;
- с другой стороны, это корпорация, которая раньше предстояла прагматизму масс, а теперь провозгласившая его величие и моральность.
Если бы мы могли увидеть воочию европейские события 12 века, то нам открылась бы следующая картина: народы безотчетно стремятся объединиться в нации, и это потому что такое стремление есть самый яркий аспект реалистической воли, и некоторые уже вполне преуспели в этом, из чего рождается новое стремление - захватить себе земли получше и обособиться от других, менее расторопных. Что этому мешает? В первую очередь, наличие интеллектуалов, которые до сего времени только с той целью и жили на свете. что внушали народу Европы, более-менее едином на тот момент, что и как надо делать в духовном плане, воспитывают в народных душах универсализм, к тому же общающихся между собой на увиверсальном языке (а не на местных диалектах, как все остальные) - латыни, проповедуя культ всечеловечности, в виде христианской религии, и стремясь, наперекор стихийно возникающим нациям, основать великую единую нацию на духовных началах.
Почему народы роптали против такого прекраснодушного плана? Потому что не могли не ощущать, что в приносимом им христианстве ( в виде католичества) есть некий подвох, что что-то здесь не так. именно в тот период началась эра активного веротворчества в народе Европы - множество людей создавали свои версии правильного (православного) вероисповедания, и каждый стоял на своём: именно эта версия истинная. Папская церковь вела с этими людьми самую ожесточенную борьбу, среди населения ежегодно распространялись анкеты, с множеством вопросов религиозного характера, с тем, чтобы выявить схизматиков, причем виновными считали и тех, в чьих анкетах находились текстуальные расхождения по сравнению с прошлогодними. (Известно, что в 11 веке(1056г.) христианство разделилось окончательно - на католичество и православие, и католичество папством было признано единственно верной религией, православие же объявлялось схизмой, а православные - схизматиками.)
И вот тогда, в 12 веке и решился вопрос: какой быть Европе - национальной или унитарно-духовной, кем она будет управляться - мирянами или волей священства? Победили мирские, но не мирские, которые восстали против религиозной неправды, а те, которые смирились перед официальной доктриной, их триумф превзошёл все ожидания. Интеллектуал не просто был побежден, он, как класс, был попросту ассимилирован. Оставались отдельные отважныне одиночки, в лице Аллан, Гийома де Лориса(Жана де Мёна), Франсуа Вийона (Рабле)... До 15 века шла борьба за духовную правду, в веке 16-м, при Франциске Первом, которое Франции, наступило компромиссное смирение.
Интеллектуалы были уже привязаны к национальным (государственным=государевым) интересам так же, как пахарь и торговец. Теперь духовные ценности устанавливались для своей конкретно нации, и всё человечество стало мирским, включая интеллектуалов, все пошли за Лютером, включая Эразма.
Итак, прежняя Европа, средних веков, хотя и творила зло, всё же почитала добро за благо. Нынешняя Европа, толкуя о красоте инстинктов, и творит, и почитает зло, подобно
толстовскому разбойнику, о котором пустынник говорит: другие хотя бы стыдились своего промысла, а этот гордится.Далеко ли зайдёт Европа, где каждая группа погрязает в сознании собственного интереса всё глубже, и убеждает мир устами своих рекламщиков, что ничто её не делает такой сильной, как нерушимая вера в то, что кроме прагматичного интереса нет никакого иного стимула.
Ответ здесь может быть только один, и он однозначен:
мир идёт к войне, глобальной и самой изощренной из всех, какие только видел мир, потому что когда весь мир "цивилизованный" кричит: "Ату их, ату" ( АТО на них, АТО!!), учиняя и поддерживая насилие над лучшей частью - силами подкармливаемых узурпаторов власти на Украине - своего же народа, оправдываясь только одной всеобщей глупостью: у необходимости нет закона, - этот мир уже созрел для зоологической войны, и пусть ни у кого не будет сомнений на этот счёт: прозрение наступит слишком поздно.
Вот какой беспримерный дух ненависти может возбудить у касты имущих и им прислуживающих освободившийся наконец от всего непрактичного (не прибыльного), предельный реализм - т.е. прагматизм. Мир следует укреплять не страхом войны и производствоим всё нового и нового оружия, а бескорыстной любовью к миру: он должен быть не воздержанием от неких действий под страхов ответного удара, а состоянием души. Пока же этого нет, ибо такой задачи никто и не ставит. Всё делается ровно наоборот.
Мир как состояние души, возможен только в одном случае - когда стремление владеть материальными благами в одиночку, отдельно от всех, и в большей мере, чем все, перестанет почитаться за единственно возможное счастье на этой земле. Но мир убеждают изо дня в день как раз в обратном.
И ещё одно: необходимо признание факта необходимости духовного прогресса для спасения человечества. Но для этого надо, что миром правили не толмачи враждебной миру морали, а люди, сами верующие в неё. Война всегда губительна, даже победоносная, ещё более губительно вмешательство в дело мира людей, чьи интересы далеки, на самом деле, от желания мира.
Пацифизм сциентистской направленности, клеймящий убивающего, активно вмешивающийся в дело мира, на самом деле, причиняет этому миру страшный вред, потому что обезоруживает как раз тех, кто может активно воспротивиться агрессору. Он одинаково нападает и на агрессора, и на защитника своей земли, это мы видим в лицемерной позиции иных наших либералов постоянно - Сталин у них равен Гитлеру, ополченцы равно виноваты, что и воинство хунты. В противоположность Барресу, который говорил: "Я всегда признаю свою страну правой, даже если она неправа", наши удивительные защитники прав человека говорят обратное: "Я всегда признаю неправоту своей страны, даже если она права".
И наконец: окончательно ли приняло человечество прагматизм как политику, или это пройдёт, как насморк?
Можно усомниться, что даже самая ужасная война когда-нибудь расхолодит её апологетов, они всегда найдёт для себя зацепку - выжить индивидуально, либо ещё что-нибудь. Новое Возрождение, однако, возможно, если отдавать моральное первенство и культивировать неустанно духовное и общечеловеческое. Но для этого нужны личности. Их никогда нельзя противопоставлять общему и тем более не приравнивать к эгоистам. У человека, уронившего на дно морское драгоценный камень, очень мало шансов его найти, но теоретически сам шанс всё же есть.
Рацио античности светило всего 7 веков, а потом его солнце померкло на 12 веков, и цивилизация, уже однажды потерянная, вновь возродилась, хотя и в усеченном виде в 16 веке возродилось только то, что не было мертво. Однако доступная нам история слишком коротка, чтобы делать из неё какие-то значимые выводы. К тому же, наше историческое невежество безмерно.
Если иметь дело только с небольшим кусочком писаной истории - в 7 тысяч лет, то преклонение перед духовным будет казаться некой парадоксальной случайностью в истории человека, ведь очевидный закон человеческой "биомассы" - завоевание земного и одобрение свойств человеческой натуры, этому способствующих. И лишь по некому недоразумению некая малость людей, имеющих созерцательный склад ума, как-то исхитрилась убедить общую массу в том, что высшие ценности это духовные блага. Однако мираж скоро рассеивается. и масса уясняет себе свою настоящую природу и во все тяжкие пускается в погоню за просперити, при этом бросая во все стороны боевой клич против тех, кто их так долго уводил с этого смачного пути. Даже Орфей не мог претендовать на то, чтобы чаровать своей музыкой диких зверей до скончания веков, но всё же можно было надеяться. что сам он диким зверем никогда не станет. Ницше и Баррес сгорели бы со стыда, если бы их принудили, вслед за Вольтером, произнести:"Кр!
упицу внёс добра, и в том мой лучший труд".
Однако у Аристотеля есть высказывание, весьма странное для человека не сведущего, но думающий человек с этим согласится:
"История и философия не раз утрачивались миром, а потом снова обретались". Это так, однако интервал, предположительно, между такими периодами слишком велик - это тысячи и сотни тысяч лет. Так не будем же доводить нашу планету до очередной глобальной техногенной катастрофы!
***
Заметки современника
© Copyright: Лариса Миронова, 2015
Свидетельство о публикации №115052607436
Свидетельство о публикации №115052607436
Рецензии
Мои изыскания увенчались успехом - слово "интеллигент" в европейских языках всё же есть, так называли умстующих аристократов, т.е. интеллектуальных аристократов, и это очень верно. И не просто умствующих, а починающих своими учителями великих социалистов-философов, ну что-то в этом роде, как то: Ницше, Прудон...
См. Марсель Пруст, "В поисках утраченного времени", роман "Под сенью девушек в цвету", в описании Сен-Лу (сцена в Бальбеке).
Лариса Миронова 14.08.2015 17:41 • Заявить о нарушении
См. Марсель Пруст, "В поисках утраченного времени", роман "Под сенью девушек в цвету", в описании Сен-Лу (сцена в Бальбеке).
Лариса Миронова 14.08.2015 17:41 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.